Это был большой риск, но я предпочел бы выйти из игры.

— Хорошо, — сказал я. — Но не называй меня мулом.

— Очень хорошо, Альпинист. — Джей криво улыбнулся.

— Великолепно. Это улажено. Увидимся в следующий понедельник, Альпинист, — сказал Том.

Я смотрел, как Джей, улыбаясь, залез обратно в машину. Том наградил меня извиняющим взглядом. «Ты - кусок дерьма, тебе лучше найти объяснение всему этому», — подумалось мне, когда он запустил двигатель и уехал.

Как только они исчезли из виду, я повернулся и направился к дому. Солнце садилось, и я знал, что должен спешить, если хочу успеть на ужин.

Но я нервничал. Все изменилось, и мне не было известно, почему. До сих пор все шло гладко, не считая упущенной передачи. Но Джей, явившийся из ниоткуда, положил начало, о котором я ничего не знал.

И одна вылазка в неделю будет тяжелой, очень тяжелой. Мне предстояло поторапливаться быстрее, чем раньше. Однажды я чуть не умер, пытаясь перевезти наркотики через границу. И больше не пытался это делать.

Иногда поздно ночью я вспоминал об этом падении.

Становилось темно, но мне приходилось продолжать двигаться вперед. Холод проникал во все уголки моего тела, затягивал мышцы, ослаблял дыхание. Я уже отстал от графика, и нужно было торопиться, если я собирался сделать все вовремя.

Пакет лежал в моем рюкзаке. Я осторожно пробирался через деревья, шел быстро, но не бежал. До дома оставался еще час или два пути, но я не хотел останавливаться и разбивать лагерь.

Вдруг я услышал, как поблизости хрустнула ветка, и посмотрел в том направлении, отвлекшись.

Все произошло так быстро. В одну секунду я двигался по снегу, не издавая ни звука, а в следующую падал с ног на голову.

Не знаю, как я пропустил овраг, но я это сделал. К счастью, холм, с которого я упал, был не слишком крутым. Но тем не менее, пакет вывалился из рюкзака. Коробка сломалась, баночки треснули, отправив белые пятнышки в чистый снег. Меня это еще не беспокоило, пока я не врезался в дерево у подножия холма.

Стон вырвался из меня, и боль пронзила ребра и запястье. Я лежал, глубоко дыша и моргая.

Мне чертовски повезло, что я остался жив.

Через несколько минут, убедившись, что ничего не сломано, и нет кровотечения, я поспешил найти свой пакет.

Ужас заполнил каждый мой дюйм, когда я увидел, что баночки разбились, и таблетки разбросаны вокруг. Я пытался найти столько, сколько мог, но они пропали. Пропали в белом снегу, разбросанные по холму.

Я доковылял домой разбитый, побитый и обеспокоенный.

Том и его наниматели разозлились, когда я появился с пустыми руками. Это должно было быть моей последней вылазкой. Мама перешла в ремиссию, и счета были почти погашены. А я снова был на крючке.

Я вздохнул, глядя на ленивый дым, валивший из дымохода. Я тешил себя надеждой, что родители верили в то, что мои деньги идут от соревнований по скалолазанию. По крайней мере, именно так я им объяснил свой первый взнос за мамино лечение. Они не задавали вопросов. Возможно, догадывались, что я занимаюсь не только восхождениями на вершины. Но не спрашивали меня. Они не хотели знать.

Это и к лучшему. Они не должны узнать, что я рисковал своей жизнью и своей свободой. Что я занимался контрабандой обезболивающих препаратов для отморозков, чтобы просто погасить медицинские счета своей мамы.

Я перелез через забор и пошел к дому.

Правда никогда не должна выплыть наружу. Я не хотел видеть разочарованного взгляда мамы.

Мне нужно было сделать еще пять вылазок.

Еще пять недель.