Дом выдвинул для себя кресло.

— Не хочешь ли прилечь? Я смогу сам разобраться с полицией, когда они приедут.

Она покачала головой.

Он не знал, что и сказать ей. Его отец умер, когда Дом был еще ребенком.

— Ужасный несчастный случай… — начал он.

Пенни наконец заговорила.

— Это не несчастный случай! — категорично заявила она, все так же не отрывая глаз от скатерти. — Папа убил себя. Он никогда бы не уехал с фермы, я знаю. Он предпочел умереть.

Дом подошел к ней и положил руки на ее одеревеневшие плечи.

— Этого мы не можем знать наверняка, дорогая.

— Нет, можем. Это ферма значила для него все.

Дом посмотрел на темные блестящие завитки волос и так остро ощутил нежность к этой девочке, что ему захотелось поцеловать ее в макушку. Вместо этого он тихо сказал:

— Есть кто-нибудь, кому бы ты хотела позвонить? Дедушке с бабушкой или каким-то другим родственникам?

— Нас было только двое — папа и я.

— Не беспокойся, Пенни, что-нибудь придумаем.

Через некоторое время с дорожки донесся звук сирены. В окно Дом увидел белую карету «скорой помощи», следовавшую за полицейской машиной. Он подошел к двери и открыл ее. Шериф вылез из автомобиля.

— Доброе утро, — сказал шериф, подходя к дому. — Вы мистер Уитфилд?

— Да.

— Моя фамилия О'Мара, — бросил он, входя в кухню. Шериф был крупный мужчина, держался прямо, хотя и был с брюшком. Он посмотрел на девочку, молча сидевшую у стола.

— Привет, Пенни. — Голос его был ласковым.

Но Пенни на него даже не посмотрела.

Шериф откашлялся и обратился к Дому:

— Где старик?

— В амбаре, — ответил Дом и последовал за шерифом на улицу.

Шериф крикнул водителю «скорой помощи»:

— Он в амбаре. Захватите носилки.

— У вас не найдется успокоительного для Пенни? — спросил Дом. — Она в шоковом состоянии.

Шериф пошел спросить лекарство у шофера «скорой помощи». Вернулся он с пластиковой бутылочкой и передал ее Дому.

— Это валиум. Должен помочь.

— Что с ней будет? — спросил Дом, когда они пересекли посыпанную гравием дорожку и направились к амбару.

— Должно быть, у нее есть родственники, которые присмотрят за ней.

— Она говорит, у нее никого нет.

Шериф пожал плечами.

— Тогда делом займется служба опеки. Там решат, как ей будет лучше всего. Ведь ей только шестнадцать.

Шериф толкнул дверь амбара. Дом нерешительно посмотрел на маленькую бутылочку в своей руке. Он будет более полезен Пенни, чем шерифу. И он вернулся в дом. На кухне ее не было.

— Пенни! — крикнул он.

Никакого ответа. Дом забеспокоился. Узкие ступеньки заскрипели под его весом, когда он поднимался наверх, шагая сразу через две ступеньки.

Он заглянул в раскрытую дверь справа от себя. Комната Пенни, догадался он, увидев розовую фланелевую пижаму, небрежно брошенную на незаправленную кровать. Все ящики в комоде были выдвинуты. На нескольких узеньких полках рядом с открытым окном стояли с десяток книжек: несколько любимых детских книг и несколько детективов.

Быстрый осмотр других комнат верхнего этажа ничего не дал. Дом заглянул в неубранную, грязную спальню хозяина фермы, потом еще в одну комнату, которая выглядела так, будто ее использовали только как кладовую, и в ванную. Полный тревоги, он выглянул в маленькое окошко, из которого было видно пространство перед домом.

Вдалеке он заметил Пенни, которая решительно шла через кукурузное поле по направлению к шоссе.

Дом вылетел из комнаты. Если она решила броситься под грузовик, только чудом он может успеть перехватить ее. Пролетев одним прыжком лестничный пролет, он молнией выскочил на улицу.

Пенни стояла на том же самом месте, откуда она бросилась на шоссе ранее. Словно в трансе, смотрела она на проезжавшие легковые машины и грузовики. Задыхаясь, Дом схватил ее за руку и втащил в канаву, в безопасное место. Какое-то время он не мог отдышаться.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — смог наконец вымолвить он. — Вряд ли ты сможешь поверить мне, но все пройдет, Пенни. Никогда этого не забудешь, но переживешь. Я знаю, что так и будет.

— Откуда вам знать, о чем я думаю? — спросила она, все еще не отрывая глаз от шоссе.

— Я знаю, моя мать тоже сделает все, что в ее силах, чтобы помочь тебе, — продолжил он. — Не сдавайся, Пенни. У тебя вся жизнь впереди.

Она выглядела смущенной, но потом на лице ее появилась понимающая улыбка.

— О, не беспокойтесь. Я никогда не сделаю того, что сделал папа.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Думаю, я хотела убежать отсюда. Я смотрела на проезжавшие машины и чувствовала себя такой свободной, будто я могу сделать что угодно, идти куда угодно.

— Ох! — Дом все еще никак не мог отдышаться.

Она повернулась к нему.

— Но идти мне некуда, и денег у меня нет.

Они стояли и смотрели друг на друга.

— Я часто думала о том, чтобы сбежать отсюда, — сказала она. — А теперь вот стало не от чего бежать.

Дом подумал, что она наконец потеряет выдержку и зарыдает. Но этого не случилось. Через некоторое время он взял ее за руку, и они направились на ферму.

— Полагаю, у любого человека временами возникают такие чувства, — понимающе сказал он. — Поехать куда-то, где тебя никто не знает.

Глаза Пенни снова были прикованы к горизонту. Дом довел ее до фермы и проводил наверх, в спальню. Они задержались у ванной, чтобы набрать стакан воды. Пенни послушно проглотила таблетку.

— А теперь ложись. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Пенни легла и закрыла глаза. Дом подождал, пока дыхание ее стало ровным, и тихо вышел из комнаты.

Шериф стоял на кухне у большой дровяной плиты.

— Трагедия, — сказал он, когда вошел Дом.

— Что будет с ней? Очевидно, отец ничего не сказал ей о продаже фермы.

— На него это похоже.

— Куда она поедет? — спросил Дом.

— Она несовершеннолетняя. Если у нее нет родственников, а таковых мы не знаем, то она попадает под опеку штата. Она либо будет отдана на воспитание, либо отправится в приют в Олбани.

— Ей придется уехать из Норткилла?

— Посмотрим. — Шериф колебался. — Я не думаю, что возможны какие-либо сомнения в отношении этого несчастного случая? Я хочу сказать, что из-за того, что Хаутен не хотел говорить дочери о продаже фермы, все это выглядит…

— Я ничего об этом не знаю.

— Неважно. Если он застраховал свою жизнь, расследованием займется страховая компания.

Опять прозвучала сирена, и карета «скорой помощи» помчалась по дорожке, увозя в морг тело Джана Хаутена. Дом поморщился от глупости шофера, надеясь, что шум не разбудил Пенни.

— Когда вы въезжаете? — спросил шериф.

— Здесь будет жить моя мать. Она приезжает в конце этой недели.

— Тогда я поговорю со служащей службы опеки. Она сразу же займется устройством Пенни.

Дом открыл было рот, чтобы сказать шерифу, что его мать позаботится о Пенни, по крайней мере в первое время, но ничего не сказал. Мать поправлялась после инфаркта и ехала на Догвудскую ферму ради столь нужного ей покоя. Меньше всего ей нужна была обуза в лице неуправляемого подростка.

— Тем временем за ней присмотрит моя жена, — продолжил шериф и добавил, уже более доверительно: — Пенни не любит ее, но это неважно. Пенни — умная девочка, но необузданная. Она дерзит, а моя жена этого не любит.

— А что случилось с матерью Пенни?

— Она умерла десять лет назад. Джан никогда не мог справиться с Пенни. В школе она связалась с плохой компанией: они пропускают занятия, попадают в разные истории. Несколько раз Пенни попадалась на кражах в магазине. Мы больше не позволяем своей дочери появляться на ферме. Полагаю, именно из-за этого Пенни настроена против нас. Мы сразу же займемся оформлением документов и постараемся найти ей пристанище.

— Я собираюсь рассказать о случившемся моей матери, — сказал Дом, когда они шли с шерифом к машине. — Может быть, у нее появятся какие-нибудь идеи на этот счет.