– Ну, что посоветуешь? – наконец спросил он, на секунду поворачиваясь ко мне.

– Не сдавайся. Соглашайся на матроса. Сейчас зима. На ремонте все равны: и матросы, и капитаны. А там постарайся с новыми хозяевами поговорить. У тебя же опыт, квалификация.

– Опыт, квалификация... – горестно усмехнулся Юра. – Там баксы нужны прежде всего, чтобы иметь право решать. Но сейчас мне деваться некуда: перезимую в доке, а дальше видно будет.

Мои школьные занятия требовали много времени и усердия. Я начала учебу в середине полугодия и сейчас нажимала, чтобы догнать класс. Зачетная система, существующая в школе, давала мне такую возможность. Самым трудным для меня было сдать математику, с ней у меня с детства нелады. Чтобы получить зачет, мне требовалось решить дома сто примеров с логарифмами. Это был материал предыдущего класса, но и там у меня были пробелы. Без логарифмов, сказала учительница, я не смогу сдать выпускной экзамен. Неожиданной помехой занятиям стал Юра. Однажды доверившись мне, он и дальше продолжал изливать душу. Первое время изводил меня нытьем по телефону, а потом стал захаживать домой. Обычно приходил в дни, свободные от моих школьных занятий. Приходил с четвертинкой водки и один выпивал ее. Вначале я сочувствовала Юре: присаживалась рядом и выслушивала его бесконечные жалобы на сволочных хозяев. Но каждое его посещение тяготило меня все больше и больше. Вместо четвертинок появились поллитровки. Получался какой-то замкнутый круг, из которого не виделось выхода. Я ничем не могла помочь своему другу, но теряла время, запланированное мною для занятий. В последнее время я стала уходить заниматься на кухню. Но Юре, взбодренному спиртным, требовалась компания. Он присаживался в уголок к сыну, помогал ему что-то клеить, лепить или выстраивать из кубиков башни. Потом хмель окончательно разбирал его. Юра невзначай смахивал только что возведенное сооружение. Коля плакал, нервничал. Мне приходилось прерывать занятия, успокаивать Колю, отправлять его спать.

Тетя Катя все еще находилась в больнице, и я укладывала Колю на ее место, в тупичке коридора.

Поэтому Юра и мог засиживаться допоздна. Несмотря на причиняемые его приходами неудобства, я не могла захлопнуть перед Юрой дверь. Куда еще он пойдет в таком смятенном состоянии? Он был зол на весь мир. В пивнухе его могли втянуть в какие-нибудь пьяные разборки, в драку. Он мог стать и жертвой, и агрессором с равной вероятностью.

А пить дома ему мешала мать. Она не могла удержать сына от пьянства, но портила, по словам Юрки, кайф.

Однажды Юра пришел ко мне уже навеселе, что случилось с ним впервые. Но было непонятно, расстроен он или радостен. В нем была какая-то залихватская удаль. Он поставил на стол поллитровку, выложил селедку, завернутую в бумагу, и достал банку красной, дорогой икры.

– Колька, иди сюда, пировать будем, – позвал он сына.

Однако прежде, чем разрешить ему откупорить принесенную с собой бутылку, я решила поговорить с ним серьезно:

– Юра, пойми, мне надо заниматься. Я уже несколько дней бьюсь над задачами, ничего не выходит. Ты мне мешаешь, неужели тебе нечем заняться по вечерам! Иди на подготовительные курсы в институт, ты же умный парень!

– Ты прямо как моя мать заговорила. Свободные вечера, институт. А пустые дни не хочешь? Ушел я от этих гадов. Все, баста. Сегодня последний день отмочалил и взял расчет. Не могу на «Герое» работать, зная, что другой будет на нем ходить. Мне же каждая его заклепочка – что пуговица на ширинке, родная.

Чувствовала я, что не удержится он в рядовых, не привык шестерить. На вид покладистый Юра оказался чертовски самолюбив, когда посягнули на его судно. Настоящий капитан! Он не мог смириться с поражением, но для победы у него не было сил.

– А, черт с ними, хватит обо мне, – сказал он, отставляя бутылку в сторону. – Давай лучше твои задания посмотрим. На фиг тебе загружаться. Помнишь, в техникуме как у нас ладно выходило?

Кстати, мы же проходили там эти логарифмы. Думаю, я эти твои примерчики запросто отщелкаю.

– Спасибо, Юра. Но я хочу сама их решить.

Юра озадаченно посмотрел на меня, будто увидел на моем лице что-то неожиданное.

– Но если ты в самом деле хочешь мне помочь, – продолжала я, – объясни мне принцип решения.

Я эту тему пропустила, а по учебнику не могу разобраться.

Мы прошли на кухню, которая стала теперь для меня классной комнатой. Даже учебники я держала здесь же, на полке, рядом с банками крупы. Юра взял математику, бегло просмотрел нужные параграфы и воскликнул:

– Ну, это же просто: логарифм по основанию о от числа b больше, чем логарифм по основанию b от числа а, для а меньше b и наоборот...

Я обхватила голову руками – ничего не поняла!

– Так, – сказал Юра и задумчивым взглядом окинул кухню. В этот момент он, кажется, впервые обратил внимание на цветные картинки овощей на шкафчиках, развешанные для тети Кати. – А зачем эти морковки здесь налеплены?

– Просто для памяти, что в этом ящике лежит морковь.

– Прекрасно. – Юра выдвинул ящик и достал несколько морковок. – Смотри сюда. Вот две моркови: одна – тощая, ее основание а, – он ткнул в кружок с зеленым пятнышком в центре, – а другая толстушка, – с основанием b. Какая, по-твоему, длинней, если вес их одинаков?

– Тут и гадать нечего, так видно, – усмехнулась я, складывая две моркови рядом. – Конечно, тощая.

Через полчаса Юра объяснил мне все алгоритмы решения, иллюстрируя их с помощью морковок. Мне все стало ясно.

– Выходит, я недалеко ушла по разуму от бедной тети Кати, – вынесла я себе неутешительный приговор.

– Что ты, Катек. Просто у тебя образное мышление и абстракции тебе не по силам. Среди женщин Софьи Ковалевские вообще-то редкость.

Юра – добрый, решил меня успокоить, но я все больше убеждалась, что тетя Катя – чуть ли не мое зеркальное отражение. Не зря я так ее любила.

Я решила под руководством Юры еще два примера, затем он встал, потянулся и сказал:

– Ну, трудись, мать, раз тебе охота. А я пойду лекарства своего приму. Кстати, икру я вам с Колькой купил. Открыть сейчас?

– Как хочешь. Для тебя у меня винегрет есть и жареная курица, а мы с Колей уже поужинали. Ему спать пора. Уложи его, пожалуйста. И много не пей, Юра, – без особой надежды попросила я.

– Я – здоровый мужик, мне не повредит. Ты же видишь, каждый вечер я на своих ногах ухожу из твоего дома. – В радостном предвкушении, как настоящий алкоголик, Юра потер руки и заторопился к своей бутылке.

Я осталась на кухне и углубилась в математику.

Спустя три часа я захлопнула тетрадь. Кухня тонула в сигаретном дыму, как в тумане, зато пятнадцать номеров сошлись с ответом. Я прошла в закуток коридора и убедилась, что Коля спит. Поправила ему одеяло. Затем вошла в комнату. Юра допивал последнюю треть бутылки. Еда осталась нетронутой, только хвост селедки был обглодан.

Стадия приподнятого настроения моего выпивохи уже сменилась тоской и злобой. Он то бормотал что-то невнятное, то грозил кому-то кулаком. Заметив меня, Юра завопил громче, потом неожиданно всхлипнул:

– Катись все к черту...

Но тут же замер на полуслове, безумно вытаращил глаза и согнулся пополам, хватаясь за живот.

– Юрочка, что с тобой? – бросилась я к нему.

– Воды, дай воды с содой, – простонал он.

Он как будто вмиг протрезвел. Глаза его излучали боль и страдание. Я развела в стакане соду и дала ему. Стуча зубами о стакан, Юра выпил целебную смесь и произнес:

– Это все язва проклятая.

Я подставила ему свое плечо и довела до дивана.

Вскоре он перестал стонать и захрапел. Я прилегла с краю. Этой ночью Юра был так пьян, что можно было не опасаться активности с его стороны.

Утром я отвезла в школу Колю, потом вернулась домой и разбудила Юру. Я попыталась уговорить его вновь поехать в док и продолжить там работать, пока не подвернется что-нибудь получше. Юра спустил голые ноги на пол, но вставать с кровати не спешил. Зеленовато-бледный, с опухшей физиономией, он тупо упирался: