Вскоре военные упражнения окончились, и воины начали сходиться на торжественный ужин. Пришёл Акачи, окружённый молодыми воинами. На правом плече юноши кровоточила глубокая рана, но лицо его было праздничным и торжественным. Смеясь и шутя, он время от времени набирал горсть земли и закладывал её в рану, чтобы остановить кровь. Заметив Колю, Акачи подошёл к нему.
- О мой Белый Брат! Как хорошо, что ты пришёл. Будешь ужинать со мной.
Сегодня Акачи имел право ужинать вместе со старыми воинами. Так будет продолжаться четырнадцать дней. Потом он утратит это право на много лет и обретёт его снова лишь тогда, когда его примут в почётный круг старых людей. Женщинам, детям и юношам запрещается есть пищу, которую готовят для себя старые воины.
Акачи взял Колю за руку, подвёл к Ечуке и посадил рядом с собой. Запечённое мясо лежало в лукошках из прутьев. В таких, с которыми женщины ходят за съедобными кореньями.
- Сегодня, сын, ты стал настоящим воином,- торжественно обратился Ечука к Акачи.- Ты должен вместить в себя весь ум и хитрость врага. Ты должен знать все его тайные мысли. Для этого Благородный Какаду приказал преподнести тебе на ужин вот это...
Ечука неторопливо полез рукой в корзину и достал оттуда... О нет! Об этом даже страшно подумать! Коля, задрожав от страха, начал отодвигаться дальше и дальше, пока не скатился с холма вниз, где его уже никто не видел,- туда не достигал свет костров.
Потом он заметил, что лежит на груде какого-то хлама. Всмотревшись, он понял, что это охотничьи сапоги колонистов...
Сорвавшись с места, Коля во весь дух помчался к шалашу и, упав на привядшую траву рядом с мичманом, долго ещё дрожал и стучал зубами. А когда к нему вернулась речь, он, не помня себя от страха, выкрикнул:
- Они их съели!..
Володя провёл ладонью по горячим щекам Коли. Новость не удивила и не поразила его - он словно был готов к ней.
- Успокойся. Их нужно принимать такими, какие они есть. И что бы там ни было, они всё-таки значительно благородней, чем те, кто на них охотится. Это такой обряд, связанный с верой в то, что сила и ум врага переходят в них.
- Володя, а что, если и нас съедят? - дрожащим голосом прошептал Коля.
- Нет, Максимка, нам это не угрожает. Туземцы никогда не нападают первыми. Мирные колонисты, обрабатывающие землю, их не боятся. Земледельцев туземцы не трогают. Они убивают лишь тех, кто убивает их. А что же им делать, как ты думаешь?
- Но это же ужасно!..
- Ужасно, говоришь?.. Вот послушай, что случилось в Тасмании. Этот остров некоторые из австралийских племён называют Холодным. Вообще там достаточно тепло, но люди, привыкшие к тропической жаре, считают его холодным. Так вот, Максимка... В Тасмании истребляли туземцев для того, чтобы кормить собак. Да, да! Это делали наши цивилизованные европейцы. Спокойненько рубили их тела так, как мясник рубит барана, и бросали собакам - голову, руки, ноги... Или зарывали трупы под плодовые деревья. Под каждый персик, под каждую яблоню - по тасманцу. Ну вот, Максимка... А ты говоришь: жестоко. Последний тасманец был уничтожен лет двадцать тому назад. Я уже забыл, как его звали... Он сошёл с ума от страшного одиночества. Гонялся за собаками, отбирал у них кости своих братьев и обвешивал себя черепами. Колонисты поили его водкой, а потом науськивали на него собак. Вот такие, Провидец, были развлечения! Погиб он в каком-то кабаке, где развлекались английские моряки. Какой-то "остряк" придумал для него весёлую смерть. Пощёлкав у виска разряженным пистолетом, он дал его потом тасманцу, чтобы тот повторил эти упражнения. Но теперь пистолет оказался заряженным.Володя зашевелился, укладываясь на спину. Ему ещё тяжело было говорить.- И вот представь себе: есть Тасманово море, есть большой благодатный остров Тасмания, но на нём нет уже давно ни одного тасманца!
У шалаша что-то зашелестело, послышались быстрые шаги. Это был Акачи.
- Белый Брат, ты здесь?..
Но Коля молчал. Он не мог преодолеть отвращения. Рука Акачи нащупала в темноте его плечо.
- Белый Брат!..
Коле стало жутко от этого прикосновения.
- Не трогай меня, людоед!
- Акачи понимает Белого Брата.- Голос юноши звучал растроганно и виновато.- Белому Брату стало нехорошо. Но это ведь был бешеный динго. Благородный Какаду приговорил бешеного динго к смерти...
5. Глаза доисторического человека
Владимир выздоравливал. Иногда он выходил из шалаша и садился в тени низкорослых желтосмолок с дугоподобными листьями. Ечука никому не доверял перевязок и всегда делал их сам.
Вождь племени отдал Вольфа в полное распоряжение мичману. И Скрябин сразу же приказал освободить немца от верёвок.
Говорили они с Вольфом по-французски. Коля их не понимал, так как в школе изучал английский. Но время от времени мичман переводил Коле суть разговора.
- Господин Скрябин, вы спасли меня от позорной смерти. Я не забуду этого вовек.
- Хватит об этом,- ответил Володя,- покажите-ка лучше ваш рисунок.
Вольф прочитал целую лекцию о типах человеческих черепов и глаз.
- Мы уже слышали об этом,- сказал Скрябин, кивнув в сторону Коли.- Нам бы хотелось увидеть рисунок, не копию, а оригинал.
- Оригинал?! - гневно выкрикнул Вольф.- Это моя тайна! Сначала я должен опубликовать рисунок.
Наконец Вольф, потребовав от Владимира слова чести русского офицера, что тайна не будет разглашена, согласился показать пещеру. Коля заметил, как в эту минуту зловеще вспыхнули глаза Вольфа.
Идти далеко мичман пока ещё не мог, и Ечука приказал своим воинам нести его на носилках, сплетённых из травы. Сначала Володя отказался, но потом всё же согласился.
Вольф время от времени садился передохнуть, тяжело сопел и украдкой озирался, словно ждал кого-то.
Идти пришлось довольно долго. Но вот на опушке они увидели высокую ограду. За оградой, окружённый эвкалиптами, стоял крепкий деревянный дом с хозяйственными пристройками. Но что здесь произошло с Вольфом! Он оказался таким же быстроногим, как страус эму. Подбежав к ограде и спрятавшись за ствол эвкалипта, он громко крикнул:
- Герр Мильке! Герр Мильке! Давайте ружьё! Здесь чернопузые.
Калитка отворилась, и оттуда выглянул высокий человечище с ружьём. И тут же над головой Коли что-то с шумом пронеслось, словно пролетел степной орёл. В следующую же минуту он увидел, как зашатался Вольф, как оторвался от дерева и упал в траву. В груди у него торчал бумеранг.