Его теплые губы целовали ее затылок и голое плечо. Материнская часть ее натуры молча заявляла свой протест, но чисто женское начало ликовало от сознания постоянной потребности Фила быть с нею. Она живо вспомнила один случай в первый период жизни с мужем, когда сын вбежал в спальню посреди ночи как раз в тот момент, когда Чарльз, в столь редкий для него миг желания, начал целовать и ласкать ее.

Джеймсу было, наверное, годика три. Он с плачем принялся жаловаться, что у него болит зуб. Чарльз, полностью владея собой, встал, надел халат и посадил малыша в постель. Потом подогрел для сынишки молоко, а позднее, когда мальчик уснул, оставил его в постели матери, а сам ушел в комнату Джеймса и провел остаток ночи на неудобной узенькой кроватке. Чарльз всегда был хорошим отцом, но Кристину несколько разочаровало, что он не отнес Джеймса назад в детскую и не остался, как обычно, с ней. Незавершенные ласки, по всей видимости, ничуть его не беспокоили. Она почувствовала себя тогда просто кошмарно!

Отдать детей Чарльзу после развода было, конечно, справедливо. С этим она в состоянии смириться. Единственной невыносимой мыслью было то, что детей могут настроить против нее.

Кристина вернулась в сегодняшний день и в свою квартиру. Зазвонил телефон. Апатично она сняла трубку. Приятный мужской голос произнес:

— Здравствуй, ангел мой!

Напряжение, владевшее Кристиной, сразу ушло, щеки снова порозовели, а глаза засветились.

— Фил!

— Ну как ты?

— Все в порядке.

— Это правда?

— Да, да, я чувствую себя прекрасно, прекрасно!.. — Жаловаться влюбленному в тебя мужчине на свое здоровье, бессонницу или еще на что-нибудь в этом роде не следует, решила она. Слышать о чужих бедах никто не любит. Каждому хочется рассказать о своих, и это в полной мере относится даже к вашему возлюбленному.

— Я, можно сказать, в прекрасной форме, — заявила Кристина. — А ты как?

— Немного нервничаю.

— Почему?

— Детка, — произнес он слегка укоряющим тоном. — Ты ведь знаешь, что сегодня днем генеральная репетиция «Предостерегающего урагана», а завтра премьера.

— Конечно, я помню, — сказала она и почувствовала себя виноватой: хотя этот факт и запечатлелся где-то в глубине памяти, личные осложнения и проблемы оттеснили его на задний план и представлялись ей куда более важными.

В самом начале их романа Фил сказал, что ничто на свете не может иметь для него большего значения, нежели она и ее желания. Странно, что нынешним утром премьера пьесы представлялась ему более важной, чем ее настроения. В конечном итоге, когда дело касалось работы, все мужчины оказывались одинаковыми.

— Ах, Филипп, дорогой мой, я желаю тебе всяческого успеха, — с чувством произнесла она.

— Спасибо, ангел мой. Ты ведь пойдешь со мной ужинать сегодня вечером, не правда ли?

— Конечно.

— А завтра вечером?

— Да.

— Спектакль начинается в десять часов. Мы поужинаем у меня на квартире в восемь и отправимся на студию вместе.

— Ты меня простишь, Фил, если я не приду на репетицию?

— Разумеется.

— Между прочим, сегодня утром мне звонил Джордж и сообщил, что дело о разводе будет слушаться в суде тридцать первого июля. Так что, я полагаю, с нашей свадьбой придется подождать еще с полгода.

— Это слишком долго. Послушай, красавица моя, я хочу сейчас же купить тебе обручальное кольцо. Я ненавижу то, которое ты носишь сейчас.

— Да, я тоже… — сказала Кристина.

Дело в том, что она все еще носила кольцо, купленное для нее Чарльзом. На следующий день после того, как она рассталась с мужем, Крис попыталась стащить кольцо с пальца, но не смогла — как видно, мешал слегка опухший сустав. У нее были длинные красивые пальцы, которыми она, в свое время, очень гордилась, но вечная стирка в первые годы замужества и тяжелая работа по дому, вероятно, привели к тому, что сустав раздался. Возможно, ей придется обратиться к ювелиру, чтобы он распилил кольцо и хоть таким образом снял его с пальца. А к концу лета оно будет заменено другим. Миссис Чарльз Аллен перестанет существовать. Она будет миссис Филипп Кранли.

— Кстати, — продолжал Филипп, — я хочу, чтобы ты ничем не занималась в следующую субботу и воскресенье. Представитель американского телевидения ван Хеффл будет в Лондоне, и я хочу, чтобы ты помогла мне принять его и развлечь. Это очень важный для меня человек.

Кристина уже приготовилась было сказать, что разумеется, но осеклась. После ухода от Чарльза она не виделась с детьми: те были в школе. Из письма, полученного от Дилли, она узнала, что дочка и сын приезжали домой на каникулы между семестрами. Их папа попросил тетю Уинифрид пожить в Корнфилде и приглядеть за ними. При сложившейся ситуации Кристина вряд ли была вправе просить его изменить это решение. Она собиралась на следующий уик-энд забрать детей к себе, и Чарльз согласился. Теперь она потребовалась Филиппу. Как же быть?

— Ты тут? — услышала она нетерпеливый голос Филиппа.

— Да…

— Ну ладно, обсудим все сегодня вечером, когда увидимся, ангел мой. Мне надо бежать, но я рассчитываю на тебя — помоги мне принять ван Хеффла…

Сердце Кристины сжалось: неожиданно на горизонте появился новый предостерегающий сигнал. После того как она выйдет замуж за Филиппа, подобная ситуация, возможно, будет повторяться нередко. Его желания — с одной стороны, желания детей — с другой.

Наверное, любая женщина, оставившая мужа и детей, испытывает некоторые угрызения совести и сомнения. Все так сложно… У нее было такое чувство, что ей уже трудно отличить правильную линию поведения от неправильной. Очевидно было одно: независимо от любви к Филиппу необходимо навсегда распрощаться с прежней жизнью.

Нынешним утром она пыталась чувствовать себя счастливой в настоящем и перестать слишком оглядываться на то, что осталось в прошлом. Фил никаких угрызений совести в том, что касалось Чарльза, не испытывал. Он видел в нем несносного дурака, который не сумел воспользоваться выпавшим ему счастливым жребием. Филиппа сейчас интересовало исключительно счастье Кристины и его собственное.

Она пыталась настроиться на такой же лад.

— А почему бы тебе, детка, не отменить намеченные дела и не пойти со мной на генеральную репетицию? — спросил Фил.

— Родной мой, я бы с радостью, но это невозможно.

— Свидание с другим мужчиной?

Она рассмеялась:

— Да, чисто деловое. Вообще-то даже с двумя мужчинами — моим юристом и управляющим моего банка.

Когда Филипп снова заговорил, голос его звучал далеко не так тепло, как вначале:

— Почему, черт побери, все эти деловые проблемы так уж тебя волнуют? Я ведь с самого начала твержу, что после ухода от Чарльза ты не должна останавливаться на полумерах — нам надо жить вместе, с тем чтобы я мог о тебе заботиться. Не надо тебе жить одной.

— Ах, Фил, если бы ты знал, как я хочу переехать к тебе. Но ты же помнишь, почему…

— Да, помню, — резко оборвал он ее.

Из-за детей. В этом вопросе Чарльз неумолим. Если она решится до развода жить во грехе, как он это называл, он не позволит ей видеться с Джеймсом и Диллиан и не допустит, чтобы они жили у нее и у «этого ее писателя, Филиппа Кранли». Если же она согласится жить одна, именоваться миссис Чарльз Аллен и сохранит таким образом респектабельность, все будет иначе. Фрэнсис доказывала, что Кристине следует игнорировать этот шантаж, упрекала Крис в том, что даже сейчас, после разрыва с Чарльзом, она слишком считается с его мнением.

— Ты меня любишь по-прежнему? — услышала Крис в трубке вновь потеплевший голос Филиппа.

— Гораздо, гораздо больше, — ответила она.

Поговорив еще немного, он повесил трубку.

Усевшись перед зеркалом у туалетного столика, Кристина начала расчесывать волосы.

Как ей хотелось, чтобы новая жизнь была по-настоящему прекрасной. Почему же сейчас, когда сделан решающий шаг и развод уже близок, она чувствует себя такой подавленной? Что с ней творится? Куда подевалась ее прежняя нравственная стойкость, надежность?