— Да, отец, — ответил Гено.

Гурри молчала; по ее глазам было видно, что она согласна.

— Сейчас, еще больше чем раньше, старайтесь не попадаться им на глаза, — покорно уступайте дорогу. Потому что сейчас они сразу же свирепеют, и никто не знает отчего. Когда они приходят в ярость, то могут стать опаснее Его! Самое лучшее, что вы можете сделать, завидя их или почуяв их залах, — это убежать.

— О, я убегу! — пообещал Гено.

Гурри молчала и улыбалась.

— У королей есть свои поляны, — продолжал Бэмби. — Там они буйствуют в окружении королев. Иногда они дерутся за право быть хозяином поляны. В это время их ярость не знает границ. Особенно опасно находиться с ними рядом, когда они ревут. Никогда не приближайтесь к таким полянам из любопытства.

— Я совсем не любопытный, — заверил Гено.

Фалина внимательно слушала. Бэмби внезапно исчез. Гурри неожиданно рассмеялась.

Облако окутало Бэмби, отодвинуло его назад, и тот, кто умел так таинственно исчезать, на этот раз. Еще таинственней сгинул с глаз своих близких.

Прошло каких-нибудь два дня и две ночи, и то тут, то там можно было услышать короткий рык: «Ммо!» Потом еще где-нибудь: «Ммо!» И все.

— Это короли! — Гено задрожал, — они уже ревут.

— Ну, — сказала Гурри, — не очень-то и страшно.

— Не спеши, дочка, — сказала Фалина, — подожди, пока они и впрямь заревут. Тогда у тебя будет другое настроение.

И настроение у Гурри изменилось сразу же, как только начался гон, и олени заревели по-настоящему.

Вначале раздался громкий стон, который вырвался, пробился наружу из глубины мощной груди. Потом этот стон раздвоился, перерос в дикий крик и закончился, словно выбившись из сил, несколькими тоскливыми глубокими вздохами. Фалина и Гено пустились наутек, прыгнули, не разбирая дороги, в чашу леса. Гурри остолбенела. Тело ее покрылось холодным потом, а сердце застучало, как молот в кузнице.

В это время второй вопль разорвал воздух с другой стороны Это был оглушительный рев повелителя, вызывающий и жаждущий. Гурри все еще стояла на месте. Она готова была бежать. Но ее словно околдовали. Снова прозвучал, немного дальше, третий крик — величественный рык, очень низкий бас, оборвавшийся на более высокой ноте.

Маленькая Гурри была глубоко взволнована этими проникновенными, страшными голосами, она слушала их, как человеческое дитя, которому впервые рассказывают сказки о героях. Удивительное, никогда не испытанное чувство шевельнулось в ее душе. Она словно опьянела, но ее голова оставалась ясной. Она понимала, ей не суждено стать участницей того, что происходит, но, тем не менее, чувствовала свою неразрывную связь с услышанным.

В сумерки на луг вышел король. Он непрерывно трубил, гудел, гремел, делая короткие паузы.

Гурри не выдержала, ей необходимо было его увидеть!

Дрожа от страха, она бесшумно подобралась поближе к краю зарослей, в которых пряталась. И она увидела его. Он шел медленно, вытянув мохнатую шею и приподняв голову, так что рога касались спины. Вместе с его голосом, с этим могучим голосом вылетало дыхание. Оно висело в холодном воздухе подобно облакам. Казалось, громогласный стон оленя принимал зримые очертания.

— Гурри! Гурри! — крикнула Фалина.

— Да, мама. Я иду! — Она прыгнула к Фалине и Гено.

— Гурри, — сказала Фалина, — почему ты такая непослушная? Разве ты забыла, о чем предупреждал тебя отец?

— Нет, конечно, нет.

Гурри дрожала от возбуждения.

— Конечно, нет! Но короли… — она не договорила.

Посередине маленькой прогалины мощный олень собрал вокруг себя пять самок. Он с любовью, на свой грубый лад охранял их, громко ревел то от вожделения, то от ревности, подозревая измену и свирепея от ярости. Вокруг в кустарнике стояли в засаде несколько оленей послабее и помоложе, надеясь отбить у могущественного паши какую-нибудь супругу. Дамы, особенно кокетливые, охотно поощряли соблазнителей или делали вид, что поощряют, дабы подразнить. Если повелитель замечал проделку, то сразу же принимал меры. Он подскакивал к изменнице, отгонял ее и ударял несколько раз рогами, словно шпагой, плашмя по спине и загривку. Ударял только для того, чтобы наказать, но никак не ранить. После этого он воинственно ревел.

Вот он разглядел сквозь поредевшую листву голову одного из соперников. И сразу же кинулся к нему. Низко наклонив рога с шестнадцатью зубцами, фыркая от ярости, он, словно буря, ворвался в чащу. Соперник, захваченный врасплох, в ту же минуту от страха дал тягу. С грохотом и треском, круша все вокруг, помчался он по лесу, не разбирая дороги, и исчез. Победитель не стал его преследовать, вернулся назад и снова воинственно заревел. В ту же минуту тот, кто так струсил, остановился и снова осторожно прокрался на прежнее место.

Гурри тайком наблюдала за этой суровой игрой. Она не очень хорошо понимала, что происходит, но не могла оторваться. Одновременно Гурри тщательно заботилась о собственной безопасности, в страхе ускользнула от самого юного короля и спряталась как можно лучше. Она с трудом переносила острый запах, исходивший от королей. От вида гигантов она приходила в ужас, смешанный с волнением и восхищением. Этот ужас околдовывал ее. Гурри с назойливым любопытством не сводила любопытных глаз с королей и не могла понять, что все-таки пугает боязливую Фалину и постоянно озабоченного Гено.

Теперь Гурри предстояло увидеть спектакль с участием королей. Оглушительный рев внезапно прекратился, повелитель словно онемел от изумления. В свадебные покои, на прогалину, вышел второй король. Непрошеный, нежеланный он шествовал с таким видом, словно имел полное право потребовать свою долю. Он был такого же роста, как и первый повелитель. Точно так же блестели его рога, широкие, с таким же количеством зубцов. Несколько секунд, словно примериваясь, олени неподвижно стояли друг против друга. Их глаза злобно сверкали.

Взгляд непрошеного гостя говорил: «Убирайся!»

Взгляд другого кричал: «Только попробуй меня тронуть!» Дамы напряженно наблюдали за встречей.

Казалось, они спрашивали: «Кто все-таки завоюет нас?»

Борьбу начал пришелец: он кинулся на противника, который уже ждал его. Наклонив рога, каждый пытался поразить другого в плечо или загривок, но натыкался лишь на голову. Лоб ударялся о лоб. Звенели, сталкиваясь, рога. Два молодых оленя, воспользовавшись потасовкой, кинулись завлекать дам и подольститься к ним.

Оба бойца прилагали все силы, чтобы заставить противника сдаться. Они уперлись ногами в землю, их мускулы напряглись так, что набухли вены. Их налитые кровью, широко открытые глаза не видели никого, кроме ненавистного врага. Так и стояли они какое-то время голова к голове, налегая друг на друга всей своей тяжестью, чтобы выяснить, кто из них сильнее. Оба тяжело дышали. Со стороны это выглядело безобидной забавой, даже шуткой. И тем не менее, это был яростный, беспощадный поединок.

Чужак, который пришел, чтобы бросить вызов и победить, потерял терпение и решил схитрить. Он отпрыгнул, рассчитывая, что олень-хозяин подастся вперед, когда неожиданно ослабнет давление, которому он упорно сопротивлялся. Но олень-хозяин стоял, как стена и, слегка повернувшись, вновь выставил рога навстречу пришельцу, пытавшемуся нанести удар сбоку. Снова стояли они голова к голове, их дыхание стало еще более тяжелым, еще беспощаднее боролись они друг с другом. Внезапно олень-хозяин намертво уперся передними ногами в землю, напряг все свои силы и нанес молниеносный, страшный удар рогами по рогам противника.

От такого удара лоб врага стал мягче, словно чуть-чуть надломился; удар, который пришелся по рогам, отозвался звоном у него в голове. Перед глазами поплыли круги. За первым ударом последовал второй, и опять по рогам. Этот удар был нанесен с такой силой, что от рогов пришельца отскочил большой кусок, и, кувыркнувшись перед его носом, шлепнулся на землю.

Враг был посрамлен. В голове у него помутилось. Плохо понимая, что произошло, побежденный ударился в бегство. Словно перепуганный заяц, помчался он прочь от места поединка, с треском пробежал сквозь заросли и был таков. Победитель с грозным видом сделал вслед ему несколько шагов, но преследовать не стал. Он удовольствовался тем, что защитил свою собственность и отразил дерзкое нападение. Он величественно и гордо выпрямился, окруженный как верными, так и неверными и в воздухе прогремел его победный рык.