— Ищите! Ищите! — ободрила ее Гурри. — Вспоминайте! Вы обязательно вспомните, где лежат ваши запасы!

— Вы правы!

Перри убежала.

— Желаю вам, чтоб я оказалась права! — засмеялась Гурри ей вслед.

Небо покрылось бледно-серыми облаками.

— Все будет хорошо насмехался Гено.

Нудно зашелестел сильный затяжной дождь. Гено коротко заметил:

— Становится все лучше.

От сырости лани промокли насквозь.

— Ты не веришь, что все будет хорошо? — поддразнивала брата Гурри.

— Может быть, ты этому веришь? — Гено скорчил недовольную мину.

— Да! — воскликнула Гурри. — Я в это верю! Я чувствую, это будет прекрасно!

— Дура!

— Пусть я буду дурой!

Фалина сказала Гурри смирилась перед тем, что неминуемо должно произойти, смирись и ты, сын!

— Конечно, я смирюсь. Что мне остается делать?

— Ты должен, как Гурри, довольствоваться тем, что есть, и радоваться. Ей не лучше, чем тебе!

Гено распрямился.

— Каждый терпит по-своему. Не говори мне о смирении и радости. В наших обстоятельствах глупо быть довольным и радоваться!

— Тогда я самая глупая! — Гурри засмеялась.

— Я так не думаю! — искренне извинился Гено. — В самом деле не думаю!

Он по-прежнему восхищался сестрой и слишком любил ее, чтобы обидеть.

Началась буря. Рассвирепев, она о бешенством накинулась на лес, прогнала дождь. Гено молча терпел новые мучения. Ветер мчался, словно лошадь, которая понесла. Облака бежали по небу, подобно беглецам, за которыми гонятся. Гнулись, стонали могучие деревья. С предсмертными воплями лопались толстые ветви и падали на землю. Хилое деревце чуть не вырвало с корнем, его ствол едва не раскололся надвое.

— Скажи мне спасибо, — сказал высокий дуб. — Я защитил тебя и спас.

— При чем тут твоя зашита, я отроду такой!

В это время буря снова взялась за него и так сильно согнула, что еще немного, и он бы лишился жизни.

— Я все время тебя спасаю, — заметил высокий дуб.

— Не за что мне тебя благодарить! Я сам выстоял! Я сам, — злобно выкрикнул хиляк.

— Не хочешь, не благодари. Я и так тебя защищаю, плевал я на Твою благодарность.

— Ты коварный злодей! — завопил хиляк, — ты не хочешь признать, какой я живучий, каким огромным я бы мог стать, если бы ты не…

Буря унесла остальные слова, она душила любой разговор. Она была такой сильной, что сразу подчиняла себе и старые большие, и маленькие деревья. Буря была упорней дождя. И холод она тоже принесла, только никто не мерз, потому что время от времени дул теплый ветерок, словно нежный шепот среди этого грохота. Мощное дыхание бури смело снег; земля настолько подсохла, что почти исчезла сырость. С ланей пучками слетали остатки зимнего меха.

Прошла ночь и ураганный ветер стих, словно устав от долгого буйства и захотев отдохнуть. Ласковое солнце взошло на безоблачном небосклоне и принялось излучать приятное тепло. Фазаны, проснувшись, слетали со своих спальных мест; их громкое гуканье, даже хлопанье крыльев звучали звонче, чем обычно. Черный дрозд, громко чирикнул, взлетел на самую высокую ветку высокого дуба, осмотрелся и робко попробовал спеть свою песню. Это ему не вполне удалось. Тем не менее, он остался сидеть там же, где обычно пел свои короткие скромные строфы. Задорно барабанил дятел. Барабанный бой разносился по всей округе. Громко тараторили болтушки сороки, покрикивала сойка. Никто не мог сказать, сердится она или радуется. В кустах шушукались синицы. Ликующий клич сокола доносился с высоты, его заглушали хриплые голоса ворон. Все занимались своим делом: старательно вили гнезда или чинили те, в которых еще можно было жить.

— Теперь ты должен согласиться, что это великолепно, — потребовала Гурри от брата.

— Самое время, — ответил он., - самое время! Наконец-то! Еще немножко и я бы не выдержал!

— Чепуха! — поправила его Гурри. — Выдержал бы, мой дорогой. В самое тяжелое время ты ведь выстоял.

— Было достаточно трудно!

— Потому что ты все тяжело воспринимал! Часто говорят: «Я больше не выдержу», — и все-таки выдерживают; решают для себя, что должны и могут выстоять. Никто не знает, сколько он может вынести!

— Правильно, — сказала Фалина, — но хорошо бы судьбе не подвергать нас всем испытаниям, которые мы можем выдержать.

И она сказала уже не строго:

— Дети, давайте наслаждаться хорошим временем! Идемте на луг!

— Сейчас? В полдень? — Гено остолбенел. — А как же опасность?

— Если я зову на луг, — возразила мать, — ты можешь не беспокоиться! Самое замечательное в это прекрасное время то, что нет никакой опасности. Нет, мой трусишка. Он не обидит нас. Потому что сейчас Он нас не ищет!

— Гено, — закричала Гурри, — Гено! У тебя же растут рога! Смотри, мама, смотри!

Гено гордо поднял голову.

— Да, — сказала Фалина, которая с удовлетворением смотрела на него, — пока это только рожки, только зачатки маленьких рогов Но тебе еще так мало лет, Гено, и просто удивительно, как рано они появились и какие они крепкие.

На лбу у Гено виднелись два маленьких, тоненьких, покрытых нежной кожей зубчика. Они и в самом деле только начинали расти, но все-таки их можно было хорошо разглядеть.

Фалина не спускала глаз с сына.

— Ты похож на своего отца, — сказала она мечтательно. — Очень похож! — Она тихо вздохнула. — О, юность! Когда он был юным, как ты, он выглядел точно так же!

Гено силился поднять голову еще более гордо. Значит он похож на отца, это было так лестно. О большем нельзя было и мечтать.

— Вперед, рогатый братик, — пригласила его Гурри, — вперед на луг!

Все трое весело побежали вперед.

На лугу стояла Ролла с Ланой и Бозо.

— Это твой луг, Гурри, — прошептал Гено.

— Брось! — возразила она. — Пусть сегодня он принадлежит всем! И ты, Гено, должен помириться с Бозо!

— Он меня оскорбил!

— Все давно прошло!

— Ничего не прошло! — упрямился Гено.

— Будь с ним поласковее, — просила Гурри, — ради меня!

Она побежала им навстречу.

— Мы так давно не виделись! Привет! — крикнула она дружелюбно.

— Привет, — несколько отчужденно и не без робости ответили Бозо и Лана. Ролла молчала.

— Тетя Ролла, здравствуй! — упорствовала Гурри, — разве ты со мной больше не знакома?

— Конечно, я тебя знаю, — Ролла держалась немного неестественно, — но твоя мать, кажется, не хочет со мной знаться. Она просто прошла мимо меня.

— Но она не имела в виду ничего плохого, — уверяла Гурри, — это от того, что сегодня такой великолепный день.

Она помолчала и крикнула:

— Мама! Здесь тетя Ролла! Посмотри же!

Фалина заколебалась. Гурри бодро подбежала к ней:

— Идем, поговори с ней по-хорошему, мама, я прошу тебя!

Фалина подошла.

— Здравствуй, Ролла.

— Здравствуй. — Но былой сердечности уже не было, обе молча стояли друг против друга, пока Фалина не спросила: — Теперь ты уже окончательно выздоровела?

— Спасибо, в общем я здорова. Только иногда немного хромаю.

Гено увидел, что мать разговаривает с Роллой, поэтому, как только Гурри его позвала, он сразу же беззаботно побежал к ним.

В это время Гурри похвасталась:

— У моего брата уже есть рожки, зачатки рогов. Вы можете их увидеть даже издалека.

Бозо и не взглянул в его сторону, а Лана сказала вскользь:

— Пока еще они не стоят внимания.

— У твоего брата вообще ничего нет, есть только место, на котором когда-нибудь, может быть, вырастут рога.

Эти слова отнюдь не вызвали у Бозо восхищения. Гурри вмешалась в разговор, так как почувствовала, что ее брата недооценивают. Когда Гено присоединился к ним, Гурри уже успокоилась.

— Теперь вы должны помириться друг с другом!

— Только если он меня об этом попросит, — заявил Безо.

— Я попрошу тебя? — перебил его Гено, — это ты должен извиниться, и тогда я тебя прощу.

— Простишь? — Бозо насмешливо улыбнулся. За то, что мне выпало больше испытаний, чем тебе?. За это ты хочешь меня простить?