— Запомните хорошенько, — оказал он, — сегодня или завтра вокруг будет бродить огненная рука! Как только поутру раздастся песнь черного дрозда, вы должны вернуться домой, а вечером выйти не раньше, чем он умолкнет. Как бы ни поступали другие, придерживайтесь этого правилами с вами ничего не случится!

Среди молчания, которое последовало за его словами, Фалина решительно спросила:

— Ведь это ты недавно спас Перри?

Ответа не последовало. Бэмби нигде не было видно. Ни Фалина, ни дети не удивились. Каждый из них привычно выполнял приказания Бэмби. Все от уже неоднократно слышали от него тоже самое. Только Нелло и Мембо услышали это в первый раз; они были полны благоговения.

Как нечто само собой разумеющееся Гено взял на себя обязанности вожака. Даже Фалина подчинилась ему беспрекословно.

По его знаку утром все возвратились к лежке. Вечером они ждали, пока Гено не подаст знак, что можно выйти.

В самом деле, через два дня, утром в белесых сумерках прозвучал выстрел. Чуть позже вихрем примчалась белочка.

— Это был юный принц, — сообщила она, — его уложила огненная рука! Я его не знаю. Он так изуродован, что наверное его невозможно узнать!

— Что ты хочешь сказать? — спросила Гурри.

— О, это просто ужас какой-то! — Перри взахлеб описывала увиденное. — Каким образом он мог остаться в живых, этот несчастный? Его тело разодрано! Внутренности Он вынул! Глаза остекленели, язык вывалился. Я не могла смотреть на все это!

Слушатели содрогнулись.

Много позже, когда стало совсем светло, пришел Ате.

— Привет! — весело воскликнул он. — Вы живы здоровы?

— И ты в эту пору ходишь по лугу и прогалинам? — испугалась Гурри.

— Почему же нет? — улыбнулся он, — огненная рука далеко… далеко.

— Ты никогда не можешь знать, где Он сидит в засаде! — предостерегла его Гурри.

— Нельзя так, Ате, — очень серьезно сказал Гено.

— Прибереги свои советы, малыш, — весело возразил Ате, впервые дав понять, что он старше.

— Это не мои советы, а отца. Прислушайся к ним! — все так же серьезно сказал Гено.

— Я глубоко уважаю твоего отца, — настроение у Ате по-прежнему было безоблачным, — извини. Я уверен, что Он щадит меня! Я для Него еще слишком молод.

— И все-таки, Ате, обещай мне, — требовал Гено.

Однако Ате не дал ему закончить.

— Ничего я тебе не обещаю! Так прекрасно бродить повсюду под утренним солнцем. Это великолепно! Обещай мне, Гено, пойти со мной. Не сегодня, как-нибудь в другой раз!

— Ни сегодня, ни завтра! Никогда! — Гено покачал головой. — Мне знакомо очарование утреннего солнца, но сейчас мы должны от него отказаться.

— Не менее замечательно, — вмешалась Гурри, — лежать в безопасности здесь и смотреть, как лучи утреннего солнца пробиваются сквозь листву на землю и ткут золотую сетку.

— Спите спокойно! — засмеялся Ате.

Бодро и грациозно пошел он к опушке леса.

Гено и Гурри смотрели ему вслед. Гено — озабоченно, Гурри — с удовольствием. Ее заботы улетучились от веселого настроения Ате, как роса от солнца.

Фалина, Нелло и Мембо мирно дремали; Гено и Гурри тоже захотелось спать. Вдруг недалеко от них громко прозвучал второй выстрел. Послышался тихий посвист пули.

Ате считал свою юность защитой. На этот раз он ушел от судьбы, так как находился в укрытии, когда раздался выстрел, предназначенный другому. Все же доверчивость могла его подвести. Он просто не знал, что на лугу сидел в засаде молодой человек и палил в любого зверя, не разбирая, был ли это самец, пригодный для отстрела, или маленькая лань.

На этот раз молоденького ланенка звали Бозо. Пуля задела его грудь. От неожиданности и от удара пули Бозо зашатался и ткнулся носом в траву. Вскочив, он галопом умчался в заросли; по дороге он заметил, что у него вся грудь в крови. Обезумев от страха, почувствовав острую боль, не понимая, что с ним происходит, Бозо метался взад и вперед. Красные капли на листьях кустов и на земле отмечали его путь. Сколько он ни метался, он оставался на краю прогалины, где его чуть-чуть не свалила пуля, и никак не мог убежать дальше.

Поддавшись слабости, Бозо уже подыскивал место, где бы лечь и оправиться от раны, когда увидел перед собой Бэмби.

— Не смей ложиться, Бозо! Держись или ты погибнешь! Тебе это ни к чему. За мной, бедный ребенок, иди же!

Ничего не видя, еле волоча ноги, Бозо поплелся следом за Бэмби. Бэмби уговаривал его так нежно, что Бозо утешился, а утешение возродило угасшую надежду. Бэмби внимательно шел назад по следам крови.

«Так вел меня когда-то старый вожак», — думал он, на ходу окидывая взглядом лекарственные растения, наконец, кивнул головой и приказал:

— Ешь!

Бозо все-таки сначала чуть попробовал.

— Фу! Плохо пахнет и очень невкусно. Зачем?

— Ешь! Ешь! Перестанет идти кровь!

Пока Бозо с трудом глотал травку, Бэмби опытным взглядом осмотрел рану. «И в самом деле только царапина, но как не стыдно палить по ребенку, — подумал он, — у него же только начали расти рога». Он не произнес этого вслух, чтобы не обидеть Бозо.

— Вперед! Вперед! — приказал он.

— Я устал. Я очень устал, — признался Бозо, — можно еще немножко отдохнуть?

— Нельзя! — прозвучал строгий ответ.

Через некоторое время Бозо вздохнул:

— Мне так больно…

— Скоро пройдет, — Бэмби с нежностью продолжил, — все равно будет больно, ляжешь ты или пойдешь дальше.

— Я хочу спать. Не могу больше, — взмолился Бозо.

— Потерпи еще немножко! Думай только о своей жизни, малыш! Твоя рана не опасна. Совсем не опасна! Лишь бы Он не нашел тебя! Ты понял? Думай теперь о своей молодой жизни!

Доброжелательные уговоры подбодрили Бозо. Бэмби пропустил его вперед и, увидев, что ни одна капля крови их больше не выдаст, спросил:

— Как дела? Тебе еще очень больно?

— Почти не болит, — немного бодрее ответил Бозо.

Наконец Бэмби остановился:

— Так то, мой милый. Теперь беги со всех ног к маме! Слышишь! И не вздумай по дороге лечь и поспать! Тогда все пропало! Когда придешь к маме, отдыхай сколько захочешь! Впрочем, я проверю, послушался ли ты меня!

Он исчез, прежде чем Бозо успел вздохнуть.

Спустя несколько дней теперь судьба настигла Ате. Снова сверкало и манило солнечное утро. Черный дрозд закончил свою песнь, однако ликовала иволга, щелкали зяблики, барабанил дятел и кричала кукушка. Ате второй раз шел по кругу, радуясь пище, освеженной росой. Он ощущал жизнь всем своим существом, это ощущение опьяняло его. Он не обратил внимания на предостерегающий крик сороки, не услышал пронзительный крик сойки. И Перри, казалось, кричала кому-то другому: — Опасность! Опасность!

Он подумал: «Ерунда! Опасность! Мне она не грозит!»

Видя, что ничто не помогает, Перри позвала его по имени:

— Ате! Ате! Опасность!

Он поднял голову и засмеялся.

— О чем ты, Перри? — хотел он ответить, но в эту минуту грянул выстрел.

Ате закачался, не в силах вымолвить ни слова. Поток крови из разорванных легких хлынул в горло. Кровь лилась с обеих сторон простреленного тела. Теряя сознание, он сделал два бешеных прыжка в заросли. Потом рухнул, вздрогнул и вытянулся. Бэмби уже готов был прийти на помощь, он стоял рядом и успел услышать последнее слово, которое произнес невнятным шепотом Ате: «Гурри!».

— Кончено! — сказал Бэмби и печально пошел прочь.

Прибежал молодой охотник. Дрожа от возбуждения, он не мог найти Ате, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, ожидая егеря.

Тот пришел, раздвинул опытной рукой окровавленные ветки и сказал:

— Здесь он! У тебя под носом!

Он, нагнувшись потрогал, рога убитого.

— Молоденький самец! Какая жалость! Выстрел хорош, самец — плохо.

— Для начала… — промямлил юноша.

— При чем тут начало! — выговаривал ему егерь, — начало могло быть и лучше! Ты не должен палить по всему, что попадается на глаза! Я же тебе строго-настрого приказывал: стреляй, только когда перед тобой шестилетний самец, только так. И никак не иначе! — проворчал он, вынимая нож, чтобы освежевать самца. — Паршивый неумеха.