Какая нелёгкая дернула её оказаться в ненужное время в ненужном месте? Или Джейн изменило её знаменитое чутьё, не раз выручавшее маркетолога "High Tech Corporation" и в профессиональной деятельности, и в жизни вообще? Или её ангел-хранитель решил именно в этот день отдохнуть и забыть на время о своей святой обязанности? Как бы то ни было, но…

…возвращаясь домой, Джейн быстро добралась по хайвею до въезда в центр города, заселённый почти исключительно белыми. В воздухе витал терпкий запах встревоженности - она явственно ощущала этот запах. Магазины и многочисленные кафе были закрыты, их окна закрывали опущенные металлические жалюзи. Людей на улицах почти не было видно, припаркованные машины сиротливо жались к тротуарам, но когда Джейн подъехала к кольцевой дороге, являвшейся своеобразной границей элитного района, она увидела впереди плотное автомобильное стадо. Машин здесь собралось около сотни, а над их разноцветными спинами возвышались угрюмые туши двух пятнистых бронетранспортёров с задранными вверх хищными стволами автоматических пушек. Национальная гвардия перекрыла проезд - в узкой щели, образованной стальными бортами бэтээров, стояли солдаты в бронежилетах и в касках, с автоматами наперевес. Действия гвардейцев диктовались благими побуждениями - проверяя ID у водителей въезжавших в центр автомашин, они старались не допустить "инфильтрации нежелательных элементов" в охваченный паникой элитный район, однако Джейн совсем не улыбалось проторчать в этой искусственно созданной пробке бог весть сколько времени. Кэролайн была уже дома - она звонила матери пять минут назад - одна, точнее, вдвоём с Бобби. "Мама Роза" ещё два дня назад попросила недельный отпуск, а Натаниэль улетел по делам фирмы в Нью-Йорк и должен был вернуться только завтра. И Джейн хотелось как можно скорее оказаться дома. Беспокоилась ли она за дочь? Или ей самой было страшно одной на таких знакомых, но ставших вдруг в одночасье такими неуютными и даже враждебными улицах?

Закусив губу, она секунду размышляла, а потом решительно развернула машину. "Так будет быстрее, - думала Джейн, поворачивая руль. - Объеду центр по Ривер-стрит - авось на следующем въезде посвободнее. Да и до нашего дома оттуда ближе…"

Улицы по-прежнему оставались пустынными, только вдалеке над крышами невысоких домов поднимался тягучий столб чёрного дыма - там что-то горело, - да тротуары сплошь были усыпаны стеклянным крошевом от выбитых витрин. Джейн уже сворачивала на улицу, ведущую к следующему въезду в благословенный элитный район, который казался ей сейчас землёй обетованной, как вдруг машину резко дернуло влево, и Джейн услышала негромкий хлопок. Руль повело - впечатление было таким, что автомобиль споткнулся и охромел на переднюю левую ногу.

Зачем она вышла из машины? Вызвала бы по сотовому видеотелефону помощь и спокойно дожидалась приезда "аварийки", сидя за бронированными стёклами (с недавнего времени среди чуявшей надвигающееся неладное белой элиты пошла мода превращать свои авто в подобие боевых машин морской пехоты). Но Джейн вышла и увидела, что…

…левое переднее колесо её автомобиля сплющилось чуть ли не до самого обода. Покрышка не просто лопнула - она была взрезана, и причина этого тут же стала ясна: на мостовой были густо набросаны скрученные в узлы обрезки железа с торчащими концами, заточенными до бритвенной остроты. Джейн смачно выругалась, глядя на это оружие "уличного терроризма" и на результат его применения, и в ту же секунду по лакированному боку её машины щёлкнул камень.

На противоположной стороне неширокой улицы возле кучи щебня, приготовленного для дорожных работ, как из-под земли появилась группа смуглокожих подростков. Джейн не разобрала, кто это были - "чиканос"[10], арабы или мулаты, - её охватил ужас при мысли о том, что вот сейчас эти малолетние подонки всем скопом изнасилуют её прямо здесь, на грязном асфальте, возле её собственной машины.

Однако нападавшие, похоже, не имели такого намерения - они просто забрасывали попавшую в их засаду "крутую тачку" и её белую владелицу градом камней из так кстати подвернувшейся кучи. Один из камней больно ударил Джейн в коленку, другие отскакивали от стёкол и капота автомобиля. Каждое попадание сопровождалось замысловатой руганью на разных языках - Джейн разобрала лишь "Так её! Бей белую сучку!". Она втянула голову в плечи и закрыла лицо правым локтем, пытаясь левой рукой нашарить ручку дверцы. И тут раздался вой полицейской сирены.

Увидев приближающуюся машину с мигающим на крыше разноцветным маячком, Джейн испытала невероятное облегчение - ну вот, всё уже позади.

– Сюда! Скорее! Спасите! - закричала она, призывно размахивая обеими руками.

Подростки бросились врассыпную, и в это время брошенный кем-то из них камень - последний! - с дьявольской точностью попал ей прямо в висок. Камни - не пули, Джейн так и отделалась бы испугом да парой царапин-ссадин, если бы не этот острый и увесистый осколок гравия…

…Тело стало вдруг чужим и бессильным, а небо начало быстро-быстро разваливаться на куски. Нет, Джейн не вспомнила всю свою жизнь со всеми её радостями, не вспомнила она и ласки Натаниэля. Последней мыслью, промелькнувшей в её гаснущем сознании, было: "Я не успела сделать в этой жизни что-то очень важное… Кэролайн… Прости меня, моя девочка…"

…Джейн погибла нелепо и глупо, хотя разве внезапная насильственная смерть - да и вообще смерть - бывает умной?

Виновных не нашли - разве найдёшь в муравейнике именно того муравья, который так больно укусил? Натаниэль выслушивал соболезнования соседей, знакомых и сослуживцев - когда искренние, когда продиктованные правилами приличия, - и молчал: внутри него медленно растекалась, заполняя и затопляя душу, гулкая и немая пустота. Он любил Джейн, любил, несмотря на всю несхожесть их натур, но только сейчас, потеряв жену, понял, насколько он её любил. Ему было больно - нестерпимо больно, так больно, что Нат хотел тут же взять винтовку, отправиться туда, где погибла Джейн, и уложить нескольких первых попавшихся ему на глаза обитателей этого района - независимо от их пола и возраста. Он не сделал этого только потому, что прекрасно понимал полную бессмысленность такого поступка. И у него оставалась Кэролайн - значит, жить ещё стоило.

…Ночь Нат провёл без сна. Он лежал на спине, глядя в потолок невидящими глазами, словно силясь найти там ответ на безответный вопрос: "За что?". Он даже не заметил, как в его комнату проскользнула Кэролайн - Натаниэль понял, что она здесь только тогда, когда девочка прижалась к отцу всем своим худеньким, вздрагивающим от рыданий тельцем. Он гладил её плечи и рыжеватые - точь-в-точь как у Джейн - волосы, пытаясь утешить. Утешить молча - нужных слов у него не было. "Мамочка… - прошептала вдруг Кэролайн, - мамочка…". Впервые дочь назвала так свою холодную и прагматичную мать - назвала тогда, когда её уже не стало…

Через месяц "мама Роза" попросила расчёт.

– Я уже не нужна вам, мистер Бампо, - сказала она, пряча глаза. - Кэрри подросла, и ей уже не нужны мои заботы. А у моей младшей дочери родился четвёртый ребёнок, и она просит меня помочь. Я привыкла к вам, мистер Бампо, и к вашей малышке, но… Отпустите меня, мистер Бампо, - я вам больше не нужна.

– Хорошо, миссис Фуэго, - ответил Натаниэль, внимательно глядя на старую добрую женщину, столько лет бывшую для Кэролайн второй (если не первой) матерью. - Но… у вас ведь есть и ещё какая-то причина уйти от нас?

– Да, мистер Бампо, - призналась "мама Роза" после минутной заминки, - есть. Среди наших… - она снова замялась. - Ну, вы понимаете, о ком я говорю… Они начали на меня косо посматривать - мол, хватит служить белым господам. Нехорошие времена наступают, мистер Бампо, - я не хочу быть тут, когда на улицах начнут стрелять…

– Хорошо, миссис Фуэго, - повторил Нат. - Вы, наверно, по-своему правы. Хотя мне жаль, мама Роза, - мы с Кэролайн так к вам привыкли, особенно Кэрри.