Дорога, проходившая по гребню, находилась примерно посредине между нами и основной массой огня. На востоке, у самой подошвы горы, куда подходила дорога, стояла группа зданий, похожих отсюда на коттеджи,

Между ними и огнем ползали взад и вперед бульдозеры, снося кустарник и создавая преграду для огня.

Дорога была забита автоцистернами и прочей техникой. Возле машин в выжидательных позах стояли люди. Чувствовалось, что они считают, что от их правильных и осторожных действий будет зависеть, пойдет ли пламя, подобное незваному божеству, дальше или умрет там, на склоне.

Когда мы приблизились к домику, я разглядел, что часть его стен и крыша были обрызганы с воздуха красной жидкостью, предохраняющей от загорания. Остальная часть стен и ставни на окнах стали серыми от времени.

Дверь была открыта, ключ торчал в замке. Миссис Броджест подходила к дому медленно, словно страшась того, что может увидеть внутри. Но ничего необычного мы не увидели в большой и просторной передней комнате. Зола в каменном камине была холодной—такой холодной она могла быть уже много-много лет. Часть старомодной мебели была обтянута холстом, и все это живо напомнило мне о далеком прошлом.

Миссис Броджест тяжело опустилась в обтянутое холстом кресло, и вокруг нее поднялось облачко пыли. Она откашлялась и заговорила совсем уже другим голосом, в котором я разобрал нотки непритворного стыда:

Боюсь, что я примчалась сюда слишком быстро.

Я вышел на кухню, чтобы принести ей воды. В кухонном шкафчике стояли чашки, но когда я открыл кран над оловянной раковиной, оказалось, что воды нет. Газовая плита тоже была отключена.

Я прошелся по другим комнатам и установил, что в доме были две спальни и пригодный для ночлега чердак. На него вела деревянная лестница. Чердак освещался слуховым окном; там стояли три кровати, покрытые все тем же холстом. Одна из них была помята. Я откинул холст. На лежавшем под ним тяжелом сером одеяле было несколько кровяных пятен, недавних, но и не совсем свежих.

Я спустился в большую комнату. Миссис Броджест заснула, откинувшись на спинку кресла. Ее замкнутое лицо стало спокойным и миролюбивым. Она тихо похрапывала.

Я услышал нарастающий рев низко летящего самолета и выбежал через заднюю дверь. Мне удалось увидеть красную струю, тянущуюся за самолетом и падающую на огонь. Самолет становился все меньше, грохот постепенно затих.

Две лани — самец и самка — вышли на склон русла пересохшего ручья и направились к рощице. Они увидели меня и, грациозно перепрыгнув через лежащий на земле ствол дерева, скрылись в гуще рощи.

Позади домика проходила размытая гравийная дорога, заросшая сорняками. Она вела к той тропе, что проходила по гребню. Я пошел по этой дороге, направляясь к деревьям, и вдруг увидел на ней следы автомобильных шин, идущие от маленького сарайчика. Судя по примятым сорнякам, следы были свежие; они виднелись только с одной стороны дороги.

По этим следам я дошел до сарая. В нем стоял черный «форд» с откидным верхом, очень похожий на машину Стэнли. Верх был опущен. В ящичке для мелочи я нашел регистрационную карточку. Это была машина Стэнли.

Я захлопнул дверцу. Со стороны деревьев раздался шум, похожий на эхо. Возможно, это был треск отломившейся ветки. Я вышел из сарая и направился к рощице. Ближе ко мне находилась обгоревшая сторона. Я не слышал ничего, кроме звука собственных шагов и подобия слабых вздохов, которые ветер приносил из-за деревьев.

Затем до меня донесся отдаленный шум, причину которого я так и не смог определить. Больше всего он напоминал шум крыльев летящей птицы. Потом я почувствовал, как моего лица коснулся поток горячего воздуха, и оглянулся. С поверхности склона поднималась стена пламени и дыма. У самого своего основания огонь был теперь намного ярче, чем прежде, и я заметил, что он стал менять направление. Стена дыма и пламени медленно сползала со склона вниз, справа налево. Пожарники двигались по дороге в ту же сторону, чтобы встретить огонь.

Ветер изменился!

Теперь я уже ясно слышал шум листьев — тот же шум, что разбудил меня сегодня рано утром в Лос-Анджелесе. Но я услышал и звуки шагов человека.

— Стэнли! —окликнул я.

Из-за пятнистого ствола сикомора навстречу мне вышел мужчина в синей куртке и красной каске. Он был плотного сложения и передвигался на вид неуклюже, но легко.

— Кого-нибудь ищете? — спросил он спокойно и неторопливо, но чувствовалось, что самого главного он не говорит.

— Нескольких человек,— ответил я.

— Но здесь только я один.

Это прозвучало уже дружелюбнее.

Лицо его было потным, на ботинках толстым слоем осела пыль. Под его рабочей одеждой просматривались развитые мускулы рук и ног. Он снял шляпу, достал клетчатый носовой платок и вытер им лицо и голову. Его седые волосы были коротко острижены, отчего голова напоминала пушечное ядро, покрытое легким пушком.

Он стоял в тени остова обгоревшего сикомора. Я подошел к нему. Неуловимым, быстрым для такого крупного человека движением он достал из нагрудного кармана пачку сигарет и протянул мне.

— Курите?

— Спасибо, не курю.

— Не курите сигарет?

— Нет, я вообще бросил.

— А как насчет сигар?

— Никогда не любил их,— ответил я. — Вы хотите заполнить на меня анкету?

— Можно сказать и так,— широко улыбнулся тот, обнажив несколько золотых зубов.— А как насчет сигарок? Некоторые любят их.

— Я ведь уже ответил вам.

— А те люди, каких вы ищете... Кто-нибудь из них курит сигарки?

— Думаю, что нет. А что?

Тут я вспомнил, что именно сигарку курил Стэнли Броджест.

— Нет, нет, ничего, просто любопытство.

Он бросил взгляд на склон.

— Огонь начал двигаться сюда. Не нравится мне этот ветер. По-моему, он дует со стороны Санта-Анны.

— Рано утром он дул в южном направлении.

— Я это слышал. Вы из Лос-Анджелеса?

Видимо, он узнал от меня все, что хотел, но мне надоело валять дурака.

— Я частный детектив, сейчас работаю для семьи Броджестов.

— Вот оно что! А я-то смотрю и удивляюсь, почему вы вышли из сарая.

— Там машина Стэнли Броджеста.

— Я знаю,— сказал он.— А его самого вы тоже разыскиваете?

— Да.

— Лицензия детектива у вас с собой?

Я показал ему документ.

— Так. Может быть, я смогу вам кое в чем помочь.

Он резко повернулся и пошел между деревьями по следам колес машины. Я последовал за ним. Мы шли по таким сухим листьям, что казалось, будто идем по корнфлексу. Над обгорелыми деревьями и над землей все еще курился дымок.

Мы вышли на полянку. Там, посреди нее, была вырыта яма диаметром около метра. Около нее в кучу земли и камней была воткнула лопата, а рядом лежала кирка. Мне показалось, что конец ее выпачкан в темно-красной краске. Я машинально заглянул в яму.

В глубине ее, лицом кверху, скорчившись, как плод в утробе матери, лежал мужчина. Я узнал его полосатую спортивную рубашку. И, несмотря на землю, набившуюся в его открытый рот и засыпавшую глаза, я был твердо уверен, что это — Стэнли Броджест.

Мужчина спокойно воспринял эту информацию.

— Вы не знаете, что он здесь делал?

— Нет, не знаю. Но я знаю, что эта местность — часть его собственного ранчо. Кроме того, вы еще не объяснили, кто вы и что здесь делаете.

— Я из Службы леса. Меня зовут Джо Кесли. Мне нужно было установить причину возникновения этого пожара, и я думаю, что это мне удалось,— неторопливо добавил он.— Видимо, гореть начало здесь, в этом месте. ЭТО я нашел именно здесь.

Он указал мне на желтый пластиковый маркер, воткнутый в обгоревшую почву метрах в полутора от того места, где мы стояли. Затем он достал маленький алюминиевый футляр для сбора вещественных доказательств и щелчком открыл его. Там лежала обычная, наполовину выкуренная сигарка.

— Броджест курил такие?

— Сегодня утром я видел у него именно сигарку. Возможно, вы найдете в его карманах и пачку из-под них.

— Да, но я не хочу трогать тело до прибытия следователя. А похоже на то, что это стоило бы сделать.