Он кивнул в сторону горящего склона горы. Сейчас пожар напоминал закат солнца, которое опускается совсем близко, за ближайшие деревья. Темные силуэты пожарников и коз казались совсем маленькими и бессильными, несмотря на все цистерны и бульдозеры. В левой части склона огонь перекинулся через дорогу и, сползая вниз, пожирал низкую сухую растительность, подобно едкой кислоте. Дым поднимался высоко над пламенем и широким фронтом тянулся в сторону океана.

Кесли взял лопату и, не переставая разговаривать, стал засыпать яму.

— Не очень-то хорошо хоронить людей дважды, но это все-таки лучше, чем дать телу сгореть. Огонь, наверное, еще вернется сюда.

— Он был закопан, когда вы нашли его?

— Да, закопан. Но тот, кто его закапывал, не слишком много трудился. Я нашел лопату и рядом окровавленную кирку, а затем и свежевыкопанную яму с остатками земли вокруг. Тогда я начал копать. Точно я не знал, что найду, но предчувствовал, что это будет мертвец с дыркой в голове.

Кесли работал быстро. Земля покрыла лицо Стэнли и его полосатую спортивную рубашку. Оглядываясь на меня, Кесли продолжал говорить:

— Вы сказали, что разыскиваете нескольких человек. Кто остальные?

— Мальчик, сын убитого, и некая блондинка.

— Так, понятно. Не смогли бы вы описать мне ее?

— Синие глаза, рост метр шестьдесят семь, вес —-пятьдесят два кило, возраст — около восемнадцати лет. Вдова Броджеста может рассказать вам о ней подробнее. Она на ранчо.

— Где ваша машина?

Я сказал ему, что приехал на пикапе вместе с матерью Стэнли, и что сама она сейчас в «хижине». Кесли приостановил работу. Его недоумевающее лицо было покрыто капельками пота.

— Что она там делает?

— Отдыхает.

— Нам придется прервать ее отдых.

Из-за ближайшего леска уже поднималась сплошная стена огня. Порывы горячего воздуха временами налетали на нас подобно горячему дыханию какого-то огромного неведомого зверя.

Мы побежали от него, от этого зверя. Кесли держал в руке лопату, а я — кирку. Пока мы добрались до «хижины», окровавленная кирка изрядно оттянула мне руку.  Я постучал в дверь.

Миссис Броджест только что проснулась. Глаза ее еще были сонными, голос — тоже.

— Я немного вздремнула, извините меня, но я видела такой прекрасный сон! Я провела... мы провели свой медовый месяц в этой «хижине». Было самое начало войны, поэтому поехать никуда не удалось. И вот я увидела во сне, что я снова здесь, снова медовый месяц, и со мной не может произойти ничего плохого.

Наконец ее полусонные глаза сфокусировались на моем лице, и по каким-то признакам, которые мне, очевидно, не удалось скрыть, она поняла, что случилась какая-то беда. Потом она заметила Кесли, стоявшего в дверях с лопатой в руке и загораживающего свет. В этот момент он очень напоминал рослого могильщика.

Обычное для лица миссис Броджест выражение — холодное, вежливое и довольно высокомерное — исчезло, и нам открылось ее истинное лицо. Она вскочила так резко, что чуть не потеряла равновесия.

— Мистер Кесли? Это вы, мистер Кесли? Что случилось?

— Мы нашли вашего сына, мэм.

— Где он? Я хочу поговорить с ним!

— Боюсь, что это невозможно, мэм,— ответил Кесли в сильном замешательстве.

— Почему? Он ушел куда-нибудь?

Кесли бросил на меня беспомощный, умоляющий взгляд. Миссис Броджест подошла к нему вплотную.

— Что это у вас за лопата? Это моя лопата.

— Я не знал, мэм.

Она взяла лопату в руки.

— Определенно моя. Я купила ее прошлой весной.

Где вы ее взяли? У садовника?

— Я нашел ее под деревьями. Вон там...

Он указал рукой в сторону рощи.

— Она что, просто валялась?

Кесли открыл и закрыл рот, не издав ни звука. Либо он лишился дара речи, либо боялся сказать ей, что Стэнли мертв. Я подошел к ней и сказал, что ее сына убили, возможно, ударив киркой.

Я вышел за дверь, где оставил кирку, принес ее и показал миссис Броджест.

— Это тоже наша?

Она тупо посмотрела на кирку.

— Да, я уверена, что она тоже моя.

Она проговорила это монотонно и чуть слышно, загем повернулась и выбежала из дома. Спотыкаясь на высоких каблуках, она побежала к горящему лесу.

Кесли выскочил за ней, большой и тяжелый, как медведь. Обхватив ее за талию, он поднял ее и отнес от огня подальше.

Она колотила его ногами, пытаясь вырваться, и кричала высоким пронзительным голосом:

— Пустите меня, пустите! Я хочу к моему сыну! Я хочу к моему мальчику!

— Он в земле, мэм. Туда сейчас нельзя идти, никому нельзя. Его тело не сгорит, оно под землей.

Она извивалась в его руках, била по лицу. Он выпустил ее, и она упала на засохшие рыжие сорняки. Она била кулаками по земле, плакала и кричала, что хочет к сыну.

Я опустился позади нее на колени и уговорил подняться на ноги и пойти с нами вниз. Мы спускались гуськом: Кесли — впереди, миссис Броджест — между нами. Я держался почти вплотную к ней, на случай, если ей придет в голову какая-нибудь дикая мысль, например, кинуться вниз с обрыва. Но она, опустив голову, тихо шла между нами, как пленник между конвоирами.

В одной руке Кесли нес лопату, в другой — окровавленную кирку. Он закинул их в кузов грузовичка и помог миссис Броджест влезть в кабину. Я взялся за руль.

Она молча сидела между нами, глядя прямо перед собой на дорогу. До самого поворота в аллею авокадо она не произнесла ни звука. Теперь она так глубоко вздохнула, словно не дышала всю дорогу от «хижины».

— Где мой внук? —спросила она.

— Мы не знаем,— ответил Кесли.

— Вы хотите сказать, что он тоже умер? Вы это хотите сказать?

— Я хочу сказать, мэм, что никто еще не нашел даже единого волоса с его головы.

— А эта блондинка? Где она?

— Мне бы тоже хотелось это знать,

— Это она убила моего сына?..

— Похоже на то, мэм. Похоже, что она ударила его киркой по голове.

— И закопала?

— Да. Он был похоронен, когда я нашел его,

— Как могла девушка сделать все это?

— Могила неглубокая, мэм. А девушки могут сделать почти все, что и парни, если только захотят.

По мере того, как ее вопросы становились все более настойчивыми, в протяжной речи Кесли стали появляться жалобные нотки. Неожиданно она обратилась ко мне:

— Мистер Арчер, мой внук мертв?

— Нет.

Я старался говорить твердо и убежденно, чтобы развеять ее мрачные предположения.

— Эта девушка похитила его?

— Над этим стоит подумать. Но, возможно, она с ним просто убежала от пожара.

— Вы же знаете, что это неправда.

Это было сказано таким тоном, будто она перешла какую-то жизненную черту, за которой уже не ожидала ничего хорошего.

Я остановил наш грузовичок на дороге за моей машиной. Кесли хотел помочь миссис Броджест выйти из кабины, но она отстранила его. Она казалась постаревшей на много лет.

— Машину можно поставить под навес,— обратилась она ко мне.— Не люблю оставлять ее на солнце.

— Простите,—вмешался Кесли,— но лучше оставить ее здесь. Огонь спускается в каньон и может добраться до вашего дома. Если хотите, я помогу вам вынести и погрузить вещи и поведу одну из машин.

Миссис Броджест медленно обвела взором дом и все, что его окружало.

— За всю мою жизнь в этом каньоне ни разу не было пожара.

— Это ничего не значит. Когда-нибудь он должен был загореться. Кусты наверху — полоса в пять-шесть метров шириной — сухи, как стружка. Такие пожары бывают примерно раз в пятьдесят лет. Конечно, если ветер изменится, то огонь может и не дойти до вашего дома.

— Значит, он изменится.

Из дверей навстречу нам вышла Джин. Она шла медленно, словно догадывалась о том, что мы собираемся ей сообщить. Я сказал ей, что ее муж мертв, а сын исчез. Обе женщины посмотрели друг другу в глаза таким взглядом, точно каждая считала другую источником своих несчастий. Затем они сошлись на пороге и молча обнялись.