Нечто такое, в чем она отчаянно нуждалась.

При этой мысли ее пронзил острый страх. Линден осознала наступление ночи, стрекотание сверчков и планки кресла, которые впились в спину. Ей ужасно не хотелось встречаться с Кавинантом. Зло толпилось в темноте и заглядывало в окна. Но она решила выяснить то, что интересовало ее больше всего остального. Когда Биренфорд замолчал, она выдержала долгую паузу, а затем тихо повторила свой первоначальный вопрос:

– Так кто же она, доктор?

Биренфорд тяжело вздохнул. Его кресло скрипнуло, разметав в темноте колючие осколки тревоги и сожаления. Помолчав какое-то время, он неохотно ответил:

– Его бывшая жена Джоан.

Линден вздрогнула. Ответ Биренфорда раскрывал огромный простор для догадок и во многом объяснял изможденный и лихорадочный вид Кавинанта. Но данных еще не хватало.

– Почему она вернулась? С ней что-то случилось? Доктор Биренфорд начал раскачиваться в кресле-качалке.

– Мы снова вернулись к тому, о чем говорили днем. Он просил меня не рассказывать об этом. Я не могу объяснить вам, почему она вернулась, поскольку должен держать слово. И если он прав…

Его голос затих. Прошло не меньше минуты, прежде чем он снова заговорил.

– Сказать по правде, я и сам не знаю, что с ней случилось.

Она сердито взглянула в его сторону:

– Так вот почему вы втянули меня в эту историю.

– Да, – ответил он, словно признавался в одном из своих грехов.

– Но в городе есть и другие врачи, – продолжала Линден. – Вы могли обратиться к специалисту. – Внезапно у нее перехватило горло; ей пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы закончить фразу. – Почему вы обратились за помощью ко мне?

– Видите ли, я предполагал… – Она представила себе его кривую ухмылку. – Конечно, мне следовало бы сослаться сейчас на вашу прекрасную подготовку. Но на самом деле я обратился к вам только из-за того, что вы похожи на Кавинанта. Вы бы с ним обязательно договорились – появись у вас такая возможность.

– Понимаю.

Линден подавила стон души. Неужели это так очевидно? Как бы она ни скрывала свои проблемы и горькое одиночество, они все равно оставались выставленными напоказ. Чтобы как-то успокоиться, она вскочила с кресла. Былая злость окрасила голос в ворчливые тона:

– Я смотрю, вам нравится разыгрывать из себя Бога.

Биренфорд немного помолчал, а затем ответил, грустно и тихо:

– Если вы имеете в виду наши отношения, то нет, я не разыгрываю из себя Бога. Во всяком случае, я не рассматриваю это таким образом. Но ситуация с Джоан оказалась выше моего понимания. Поэтому я и прошу у вас помощи.

«Помощи! – возмущенно подумала Линден. – О Боже, спаси меня и помилуй!»

Тем не менее она подавила слова протеста и заставила себя успокоиться. Доктор Биренфорд вновь нажал на тот нерв, который заставлял ее подчиняться. Не желая признавать отсутствие выбора и показывать свою слабость, она прошла мимо него к двери.

– Спокойной ночи, доктор.

– Спокойной ночи, Линден.

Биренфорд не просил ее сделать что-то конкретное. Очевидно, он понимал возникшие проблемы. Или, возможно, у него просто не хватало смелости.

Она села в машину и поехала назад на Небесную ферму. Ее седан не спеша катил по дороге, пока Линден приводила в порядок свои мысли. Да, она действительно не имела выбора – но не из-за того, что была беспомощной. Истина заключалась в том, что Линден сделала свой выбор давным-давно, когда решила стать врачом. Она по собственной воле избрала такой путь жизни и ни разу не пожалела о принятом решении. Конечно, нелегкая судьба врача часто создавала неудобства и причиняла боль. Но тут уже ничего не поделаешь. Боль можно встретить везде. И до сих пор Линден справлялась с тем, что выпадало на ее долю.

Свернув на грунтовую дорогу, она вдруг вспомнила, что не спросила Биренфорда о старике.

В окнах дома горел свет. Колючие огоньки мигали из-за деревьев как жалкие остатки того, что уже проглотила ночь. Луна еще больше усиливала это впечатление. Ее светлый, почти полный диск превращал пустое поле в озеро жидкого серебра – жутковатое и бездонное. Лунное сияние застревало в частоколе темных деревьев, и особняк скрывался в густой тени. Глотнув сырой воздух, Линден сжала руль еще крепче. Чувства обострились и напряглись, словно впереди ее ожидала какая-то опасность.

Она намеренно остановилась в двадцати ярдах от дома, оставив машину под светом луны.

Будь честной.

Но Линден не знала, как выполнить этот совет.

Очевидно, свет фар предупредил Кавинанта о ее приближении. Едва она направилась к двери, снаружи зажглась лампочка, и хозяин вышел на крыльцо. В желтом пятне электрического освещения его силуэт казался грозной и призрачной тенью. Она не видела лица мужчины.

– Доктор Эвери, – произнес он дребезжащим голосом, похожим на скрежет пилы. – Прошу вас, уходите.

– Нет. – Порывистость дыхания заставляла ее говорить резко – по слову за один раз. – Я не уйду, пока не увижу ее.

– Кого вы имеете в виду?

– Вашу бывшую жену.

Он молча смотрел на нее почти минуту. Потом ворчливо произнес:

– Что еще рассказал вам этот ублюдок?

Она пропустила его гневное замечание мимо ушей.

– Вам нужна помощь.

Его плечи приподнялись, как будто он давил в себе колючий ответ.

– Биренфорд ошибся. Мне не нужна помощь. Я не хочу вас видеть. Уезжайте.

– Нет.

Ее голос снова стал спокойным и ровным.

– Он прав. Вы истощены. Опекая ее в одиночку, вы довели себя до предела. Я могу помочь, Кавинант.

– Вы ничем ей не поможете, – прошептал он, отвергая ее предложение. – Джоан не нужны доктора. Она просто хочет побыть наедине с собой.

– Мне кажется, я должна ее осмотреть.

Когда Линден попыталась пройти мимо него, он преградил ей путь:

– Вы нарушаете права частного жилища. Уходите, или я буду жаловаться на вас шерифу.

Она и сама понимала незаконность своих действий. Абсурдность ситуации привела ее в ярость.

– Черт возьми! – огрызнулась она. – Чего вы так боитесь?

– Вас!

От его голоса веяло могильным холодом.

– Меня? А что вы знаете обо мне?

– Ничего. Но ведь и вы не знаете меня; не знаете о том, что здесь происходит. Вам этого не понять, поэтому лучше не вмешивайтесь. – Он вонзал в нее слова, как острые ножи. – Вас в это дело втравил Биренфорд. А тот старик… – Кавинант набрал в легкие побольше воздуха и гневно закричал:

– Он выбрал вас потому, что вы спасли ему жизнь! Но если бы вы только знали, что все это значит! У вас нет ни малейшего понятия о том, какую судьбу он вам уготовил. К черту! Я не собираюсь отвечать за его поступки! Уходите отсюда!

– Да объясните же, при чем здесь этот старик? – Она действительно ничего не понимала. – Почему вы считаете, что моя встреча с ним имеет к вам какое-то отношение?

– Потому что я знаю!

– И что вы знаете? – Она больше не могла терпеть его снисходительный тон. – Что в вас такого особенного? Проказа? Вы думаете, что только вам так больно и одиноко? Не будьте самонадеянным, Кавинант. В нашем мире страдает очень много людей, и поверьте: чтобы понять их, не обязательно быть прокаженным. Почему же, черт возьми, вы претендуете на какое-то особое знание?

Гнев Линден застал его врасплох. Она не видела лица Кавинанта. Но он немного пригнулся, рассматривая ее глаза, а затем осторожно сказал:

– Во мне нет ничего особенного. Тем не менее я давно уже вляпался в это дело и знаю много такого, что вам пока неизвестно. Мне вряд ли удастся объяснить суть вопроса, но я должен вас предупредить: не вмешивайтесь в то, чего не понимаете.

– А вы расскажите. Дайте мне понять. Чтобы я могла сделать правильный выбор.

– Доктор Эвери! – Его голос стал резким и грубым. – Возможно, я действительно не имею прав на личные страдания. Возможно, болезни и горе людей уже стали предметами публичного обсуждения. Но это дело мое! Мое, а не ваше!

Горячность Кавинанта лишила ее слов. Она искала достойный ответ, однако сомневалась, что ей удастся найти какой-то весомый довод. Его знание, боль и пережитые испытания превосходили ее собственный опыт. Но она не могла уйти. Ей требовались объяснения.