- Хорошо, я давно готова. Я только этого всю жизнь и жду, так что тоже не хочу терять времени!

Хоттабыч сел поудобнее, сосредоточился и вырвал третий волос из своей бороды. Ассоль внимательно следила за искрами, летящими от волшебного волоса и как только они разгорелись ярче прежних…

- Хочу корабль, хочу мужа-пирата, хочу привольную жизнь, полную опасностей и приключений! – нагло вклинилась в магический процесс старуха, и джинн, как зачарованный, произнес заклинание:

- Трах-тибидох- лехододиликраскало!!!

*********************************************************************************

… Сидя у скалы, горько плакала бедная Ассоль.

Довольная Шапокляк кроила из ридикюля пиратскую повязку на совершенно здоровый глаз.

Крыса Лариска, лишившись убежища, ничуть не огорчилась, а радовалась свободе и осваивала трюм яхты.

Христофор Бонифатьевич перекрасил корабельный флаг в черный цвет и теперь рисовал на нём белой краской череп и скрещенные кости. При этом курил трубку и громко распевал:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца,

Йо-хо-хо, и бутылка рома!

И только Хоттабыча нигде не было видно. Пустая лампа валялась на песке, а его не было.

******************************************************************************

- Падаю ниц перед Твоим величием, о, Владыка Миров, но прошу – выслушай и не откажи в моей просьбе.

- Говори, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, джинн из медной лампы!

- Я стар, о, Владыка. Я долгие годы провел в заточении, ожидая, когда кто-нибудь найдет мою лампу и выпустит меня на короткое время. Я осчастливил сотни людей за тысячелетия своей жизни. Трижды по столько исполнил их одинаковых желаний. И вот когда, наконец, мне выпал шанс исполнить желания прекрасной девушки, я не сумел. Я исполнил лишь одно, самое простое. А два других у меня украли прямо из-под носа. Я устал. Отпусти меня.

- Ну, что же… Ты достаточно потрудился, чтобы просить о таком… И какого же отпуска ты хочешь? В рай, к прекрасным гуриям?

- Нет, мой Повелитель.

- В сонм бессмертных, что повелевают ветрами, или морскими приливами, или, может, небесными звёздами?

- Нет.

- Нет?! Чего же ты хочешь тогда?

- Я слышал, Владыка, что джинн может обменять свое бессмертие.

- Кто захочет обменять бессмертие на что-либо другое?

- Я.

- И на что менять собрался?

- На жизнь. На одну-единственную человеческую жизнь.

- Но… Ты же потом умрешь, как обычный смертный.

- Да. Умру. Но зато целую жизнь проживу с любимой женщиной. И когда ее не станет, я не буду обречен оплакивать ее в веках – я уйду вместе с ней.

- Обратного пути не будет.

- Я знаю.

- Какое имя ты хочешь взять для новой жизни?

Хоттаб на секунду задумался и увидел дымчато-серые глаза Ассоль.

- Грей.

- Что тебе дать с собой в новую жизнь?

- Молодость и красоту.

- Это все? Ты можешь просить больше.

- Трехмачтовый галиот, денег на первое время и две тысячи метров алого шелка. Это всё.

- Хорошо. Будь по-твоему. Готов?

- Да.

- Лехододиликраскало-тибидох-трах-бах!!!

**********************************************************************************

Ассоль проснулась на рассвете следующего дня все под той же скалой.

«Надо же, какой мне сон приснился!» подумала она, вставая, и тут же споткнулась о колючую от ракушек лампу.

На берегу, кроме нее, никого и ничего не было. Шапокляк и Врунгеля давно след простыл, и только глубокая борозда в песке от киля «Беды» доказывала, что они здесь все-таки были.

Сердце девушки сжалось от воспоминаний: вот оно, желание заветное. Бери – только руку протяни. И нет его, как и не было. И не будет теперь никогда.

Ассоль в последний раз взглянула на море. А там, предвестниками утренней зари, полыхали на горизонте алые паруса.

За штурвалом стоял молодой мужчина, красивый особенной, утонченной восточной красотой. Его наряд был дорог, но строг, и лишь перстень с черным опалом сиял на безымянном пальце сильной руки.

Девушка еще не могла его видеть, но уже любила всем сердцем. И знала, что и его сердце отдано ей.

*************************************************************************************

Первый рассветный луч робко скользнул в окно. Таинственное очарование ночи растаяло, как и звездный палантин на плечах Шехерезады. На морщинистой щеке султана замерла скупая мужская слеза.

- Иди к себе, Степановна, - махнул он рукой в сторону двери. – Отдыхай, хороша была твоя любимая сказка!

Пожилая женщина с трудом поднялась, подошла к супругу и нежно прижала к себе его лысую голову.

- Ну-ну, успокойся, все же закончилось хорошо! – сказала она и смахнула влагу с мужниной щеки рукавом платья. – Ложись, поспи теперь хоть немного, и я тоже посплю.

Шахрияр послушно свернулся калачиком на огромном ложе и мгновенно уснул. Шехерезада Степановна подоткнула ему одеяло тончайшего шелка, закрыла плотной кисеей своё осунувшееся лицо и, с усилием выпрямив спину, величавой поступью вышла из опочивальни.

Закончилась 12 775-я ночь их супружеской жизни.

Замечательному артисту Владимиру Толоконникову посвящаю