Резво бегут свежие кони, разлетается из-под полозьев снег, взлетают санки на ухабах - только держись! Держится Митька, слететь боится. Под дохой сидеть было тепло, а теперь холодно. Жмется Митька, трет ладошкой щеку, а сам чувствует - замерзает. И не стало у Митьки больше сил сидеть сзади. Покрутился, покрутился и стал пробираться по саночным распоркам к сиденью. Долез, смотрит - офицер спит.

Приподнял тогда Митька край дохи - и шмыг в санки! И сразу стало тепло, хорошо. Свернулся калачиком и заснул. Проснулся Митька оттого, что кто-то тормошит его за плечо. Открыл сонные глаза. Смотрит, над ним стоит офицер.

- Ты как здесь?

Митька все и рассказал. Засмеялся офицер.

- Вот я тебя сейчас властям сдам! - говорит, а у самого на лице улыбка.

Понравился, видать, офицеру Митька.

Чувствует Митька, что офицер про власть просто так, чтобы припугнуть, говорит.

Повел офицер Митьку на станцию. Накормил и опять спрашивает:

- Так что же нам с тобой делать?

- Возьми с собой, барин, - произнес Митька.

- С собой! - усмехнулся офицер. - В Питер?

- Возьми, барин! - просит Митька. - Да я тебе все, что хошь, буду делать. На дудке играть буду!

- На дудке? - переспросил офицер. - Ну разве что на дудке, - и опять улыбнулся.

Ночь была новогодняя. Выпил офицер чарку, потом вторую. В глазах появились веселые огоньки.

Может, если бы не выпил офицер в эту ночь лишнюю рюмку, так бы и остался Митька на большой дороге. Да от вина человек добреет. Взял гвардейский офицер с собой Митьку в Питер.

В ПИТЕРЕ

И началась у Митьки новая жизнь. Живет он в самом Питере на Невском проспекте, у поручика лейб-гвардии императорского полка Александра Васильевича Вяземского.

Гвардейский поручик Митьке нравился. Молод, весел поручик. Ростом высок, статен, а как наденет парадный мундир - глаз не оторвешь. А главное, Митьку не обижает. И Митька в лепешку готов разбиться, лишь бы угодить поручику. Кофе научился варить. Сапоги чистил так, что они за версту блестели; за табаком бегал, парик расчесывал. Был Митька вроде как денщик.

А еще Митька бегал на Литейный проспект, к дому генерал-аншефа* Федора Петровича Разумовского и там через девку Аглаю передавал для генеральской дочки от гвардейского поручика записочки и приносил ответы. Нравилось это Митьке. И дочка генеральская нравилась. Стройная, белокурая, не то что деревенские девки.

_______________

* Г е н е р а л-а н ш е ф - чин, предшествующий званию фельдмаршала.

А еще Митька любил, когда поручик про войну рассказывал. Здорово рассказывал! У Митьки даже дух захватывало.

Пробыл Вяземский на войне год. Воевал с турками, к Черному морю ходил, реку Рымник переплывал, на стены турецкой крепости лазил.

Слушает Митька. А самому кажется, что это вовсе не поручик Вяземский, а он, Митька, вплавь через реку Рымник перебирается, лезет на стену турецкой крепости и гонит турка к Черному морю.

- Ну как, пойдешь в солдаты? - спрашивает поручик.

- Пойду, - отвечает Митька.

А вечерами, бывало, собирались у поручика товарищи. В карты начинали играть. Митька и здесь в услужении: вино разливает, пустые бутылки на кухню относит. Потом поручик заставляет Митьку на дудке играть. Играет Митька - все смеются. И Митьке весело. Нравились Митьке поручиковы товарищи. Шумят, кричат, все молодые, шпорами звенят. А потом Митька двери за каждым закрывает и каждый дает Митьке по полкопейки. Проводит Митька гостей - поручика укладывает спать: стянет сапоги, мундир снимет, уложит Вяземского в постель и одеялом еще прикроет.

Останется Митька один. Наденет на себя гвардейский мундир, шпоры прикрепит, шпагу нацепит. Сядет Митька за стол, нальет рюмку вина, подымет, выпьет.

Эх, и жизнь! Нравилась эта жизнь Митьке.

ЧЕЛОВЕКА УБИЛИ

Заспорили как-то поручик Вяземский с драгунским майором Дубасовым, кто важнее: офицер гвардейский или армейский.

- Гвардия есть опора царя и отечества! - кричал Вяземский. - Гвардии сам Петр Великий положил начало.

- Опора, да не та, - отвечал Дубасов. - Гвардейские офицеры - одно только название, что гвардия. Сидите в Питере, на балы ходите. А кто за вас отечество защищает, кто кровь проливает? Мы, армейские офицеры.

Обозлился Вяземский, полез в драку. Только Дубасов был умнее драться не стал, а бросил к ногам поручика перчатку: вызывал Вяземского на дуэль - стреляться.

Узнал Митька о случившемся, думает: "Как так, из-за такого дела - и стреляться? Мало ли на селе мужики спорят. Так ежели из-за каждого спора стреляться, скоро и живых не останется".

Достал поручик ящик с пистолетами, почистил, щелкнул Митьку по носу и поехал за секундантом.

Лег поручик в этот день раньше обычного. Лег и сразу заснул.

А Митьке не спится. "Как это так? - думает. - Завтра стреляться, а он хоть бы хны".

Утром, еще не рассвело, приехал за поручиком секундант.

Оделся поручик, умылся, выбежал на улицу и сел в возок.

- А как же я? - остановил его Митька.

- Что - ты? - говорит поручик. - Сиди дома, вари кофе. Через час буду. - Потом подумал, добавил: - А коли беда случится, поезжай, Митька, в Рязанскую губернию, разыщи поместье Василия Федоровича Вяземского, скажи: мол, так и так. У него и останешься. Понял?

- Понял, - ответил Митька, а самому про это и думать страшно.

И стал Митька ждать поручика. Ждет час, второй, третий. Нет поручика. "Ну, - решил Митька, - убили".

А вечером поручик вернулся. Весел, насвистывает что-то. Бросился Митька к нему.

- Ну как? - спрашивает.

- Что - как?

- Ну, дувель эта самая...

- А, дуэль! - усмехнулся поручик. - Что дуэль... Застрелил я его. Вот и все. - И щелкнул Митьку опять по носу. - Только утром это еще было.

А у Митьки от этих слов как-то и радость прошла. "Чего стрелялись? думает. - За что человека убили?"

НА ВОЙНУ

Не сошла поручику дуэль с рук.

Про убийство майора Дубасова узнала сама императрица Екатерина Великая. Приказала она разжаловать поручика из гвардейских офицеров и направить в действующую армию.

А в это время как раз война с турками шла. Русские осадили турецкую крепость Измаил. Под Измаил и послали Вяземского.

И стал он теперь не гвардейский офицер, а просто поручик армейский.