Анна. Конечно.

Сергей Николаевич. Да. Смерть, несправедливость, несчастья, все черные тени земли – вот суетные заботы.

Верховцев . Значит, явись завтра новый Наполеон, новый деспот, и зажми весь мир в железном кулаке – это тоже будет суетная забота?

Сергей Николаевич. Да… Я так думаю.

Верховцев ( обводит всех взглядом и грубо смеется) . Так вот оно что!

Анна . Это возмутительно! Это какие-то боги, которые предоставляют людям страдать, как им угодно, а сами…

Маруся. Трейч, почему вы ничего не возразите?

Трейч . Я слушаю.

Верховцев . Так может говорить только тот, кто живет на содержании у правительства и в полной безопасности сидит на своей крыше.

Сергей Николаеви ч ( слегка краснея) . Не всегда в безопасности, Валентин. Галилей умер в темнице. Джордано Бруно погиб на костре. Путь к звездам всегда орошен кровью.

Верховцев . Мало ли что было… Христиан тоже преследовали, а это не помешало им, в свою очередь, поджаривать на углях невинных астрономов.

Анна . У отца даже свои мощи есть, и он держит их за железными дверьми.

Сергей Николаевич. Анна! Это нехорошо.

Верховцев Это еще что за чепуха?

Анна . Кусок кирпича от какой-то развалины, – обсерватория развалилась, – да клочки подлинной рукописи.

Маруся. Анна! Как это неприятно! Коля не позволил бы себе так говорить…

Анна. Николай слишком деликатен. Это его недостаток.

Подходит Петя . и, незамеченный, молча становится у стены.

Верховцев ( раздраженно) . Оттого-то нас и бьют на каждом шагу…

Маруся. Не надо! Не надо!. Трейч, да что же вы!.

Трейч ( сдержанно) . Надо идти вперед. Здесь говорили о поражениях, но их нет. Я знаю только победы. Земля – это воск в руках человека. Надо мять, давить – творить новые формы… Но надо идти вперед. Если встретится стена – ее надо разрушить. Если встретится гора – ее надо срыть. Если встретится пропасть – ее надо перелететь. Если нет крыльев – их надо сделать!

Верховцев Хорошо, Трейч! Надо сделать!

Маруся. Я уже чувствую крылья!

Трейч ( сдержанно) . Но надо идти вперед. Если земля будет расступаться под ногами, нужно скрепить ее – железом. Если она начнет распадаться на части, нужно слить ее – огнем. Если небо станет валиться на головы, надо протянуть руки и отбросить его – так! (Отбрасывает.)

Верховцев У-ах! Так!

Некоторые невольно повторяют позу Трейча – Атланта, поддерживающего мир.

Трейч . Но надо идти вперед, пока светит солнце.

Лунц . Оно погаснет, Трейч!

Трейч . Тогда нужно зажечь новое.

Верховцев Да, да. Говорите!

Трейч . И пока оно будет гореть, всегда и вечно, – надо идти вперед. Товарищи, солнце ведь тоже рабочий!

Верховцев Вот это-астрономия! Ах, черт!

Лунц . Вперед, всегда и вечно.

Верховцев Вперед! Ах, черт!

Все в возбуждении разбиваются на группы.

Лунц ( волнуясь) . Господа, я прошу… это нельзя так оставить. А убитые! Нет, господа, не только те, кто мужественно боролся и погиб за свободу, а вот эти… жертвы. Ведь их миллиарды, ведь они же не виноваты…

И их убили!

Молчание.

Маруся ( звонко кричит) . Клянусь перед вами, горы! Клянусь перед тобою, солнце: я освобожу Николая!. У этих гор есть эхо?

Лунц Здесь нет. Но если бы было, оно ответило бы, как в сказке: да!

Анна ( Житову) . Как это сентиментально. Я не понимаю Валентина…

Житов. Нет, ничего. Знаете, я погожу ехать в Австралию: мне тоже захотелось повидать Николая Сергеевича.

Маруся . ( г лядя в небо) . Как хочется лететь!

Верховцев . Вот это – астрономия. Ну, как, звездочет, нравятся вам такие астрономы?

Сергей Николаевич. Да. Нравятся. Его фамилия, кажется, Трейч?

Верховцев . Он такой же Трейч, как я-Бисмарк. Сам черт не знает, как его зовут по-настоящему.

Лунц ( перебегая от одной группы к другой) . Я счастлив, я так счастлив. Вы знаете… мои родители – они убиты. И сестра. Я не хотел, я никогда не хотел говорить об этом… Зачем говорить? – думал я. Пусть останется глубоко-глубоко в душе, и пусть я один только знаю. А теперь…

Вы знаете, как они были убиты? Трейч, вы понимаете меня? Я никогда не хотел…

Петя. (Житову) . Зачем все это?

Житов. Нет, приятно.

Петя. Зачем, когда все это умрет, и вы, и я, и горы. Зачем?

Все разбились на группы. Сергей Николаевич . стоит один.

Верховцев ( Марусе, в восторге) . Повесить мало Трейча. Ну и откопал Николай. Ну, Марусенька, ведь убежит, а?

Маруся . ( з атуманиваясь) . Я другого боюсь…

Верховцев Чего еще?

Маруся. Но – не стоит говорить. Пустое.

Верховцев . Да в чем дело? О чем ты задумалась?

Маруся (не отвечает; потом неожиданно смеется и поет) . Давай улетим!

Инна Александровна ( высовывается в окно) . Орлятки!

Обедать!

Верховцев. Цып-цып-цып!

Маруся. Будем пить шампанское! Мамочка, есть?

Г о л о с а. Да, да. Шампанское.

Инна Александровна. Шампанского нет, киршвассер есть.

Смех, восклицания.

Сергей Николаевич . ( о тводит Марусю) . Ну, Маруся, я пойду к себе. Я не хочу вам мешать.

Маруся . ( х олодно) . Нет, отчего же. Сегодня так весело.

Сергей Николаевич. Да. И я хотел устроить себе маленький праздник ради вашего приезда, но – не вышло.

Маруся. Пообедайте с нами.

Лунц ( кричит) . Нужно притащить Поллака. Он порядочный человек, он очень хороший человек. Я иду за ним.

Г о л о с а. Поллака!

– Поллака!

Сергей Николаевич. Нет, обедайте без меня.

Маруся. Как жаль! Инна Александровна будет очень огорчена.

Сергей Николаевич. Скажите ей, что я работаю. Перед отъездом вы зайдете ко мне, Маруся? (Никем не замеченный , уходит.)