Лунц . И для революции нужен талант.

Анна . Не знаю. Люди уж очень злоупотребляют этим словом – талант.

На канате хорошо ломается – талант. На звезды всю жизнь смотрят…

Верховцев . Да. А как у вас, уважаемый звездочет, обстоят дела на небе?

Сергей Николаевич. Хорошо. А у вас на земле?

Верховцев . Довольно скверно, как видите. На земле всегда скверно, уважаемый звездочет, всегда кто-нибудь кого-нибудь душит; кто-то плачет, кто-то кого-то предает… Ноги вот болят. Нам далеко до гармонии небесных сфер.

Сергей Николаевич. Там не всегда гармония. Там также бывают катастрофы.

Верховцев . Очень жаль… значит, и на небо надежда потеряна. А вы о чем задумались, господин… господин… Шмидт?

Шмидт. Я думаю, что всякий человек должен быть сильным.

Верховцев Ого! А вы сильны?

Шмидт. К сожалению, нет. Природа при рождении лишила меня некоторых свойств, которые составляют силу. Я очень боюсь крови и…

Верховцев . И пауков? Кстати: вы платье готовое покупаете или на заказ?

Поллак ( подходит) . Чем могу служить? Добрый день, господа!

Верховцев . Вот что, Поллак: нужны две тысячи… не скажу, чтобы взаймы, потому что едва ли вам их кто отдаст…

Поллак . А для какой надобности, смею спросить?

Верховцев . Надо устроить бегство Николая Сергеевича. Можете дать?

Поллак . С удовольствием.

Верховцев Он…

Поллак . Нет, нет, прошу без подробностей. Уважаемый Сергей Николаевич, могу я сегодня воспользоваться вашим рефрактором?

Сергей Николаевич. Пожалуйста. Сегодня у меня праздник.

Поллак уходит, кланяясь.

Верховцев Вот это ученый. Хорош, Сергей Николаевич?

Сергей Николаевич. Он очень способный.

Анн а ( вообще) . А для чего существует астрономия?

Верховцев Для календарей, должно быть.

Маруся . и Трейч подходят.

Маруся. Так вы сделаете это, Трейч… На вас нападают, Сергей Николаевич? Анна так ненавидит астрономию, как будто это ее личный враг.

Сергей Николаевич. Я уже привык к этому, Маруся.

Анна. У меня нет личных врагов, вы это хорошо знаете. А астрономию я не люблю потому, что не понимаю, как люди могут столько времени глазеть на небо, когда на земле все устроено так плохо.

Житов. Астрономия – торжество разума.

Анна . По-моему, разум больше бы торжествовал, если бы на земле не было голодных.

Маруся. Какие горы! Какое солнце! Как вы можете говорить, спорить, когда так светит солнце!

Лунц . Вы как будто против науки, Анна Сергеевна!

Анна . Не против науки, а против ученых, которые науку делают предлогом, чтобы уклониться от общественных обязанностей.

Шмидт. Человек должен говорить: «я хочу», обязанность – это рабство.

Инна Александровна Не люблю я этих разговоров, и охота людям себе кровь портить. Василий Васильевич… да подымитесь же! Вот что (отводит его к веранде) : вы денег-то своих не давайте. Хватит. Поллак – очень великодушный молодой человек и, в случае чего… (Смеется.) А все-таки – астролябия.

Житов. Как же теперь ваша экспедиция в Канаду, Инна Александровна?

Деньги-то?

Инна Александровна Ну, достану! Год еще впереди. Я ловка денег доставать. А вы вот что, Василий Васильевич, прошу вас, как друга: нападать они будут на моего старика, – рады, что он молчит, – так вы уж постойте за него, хорошо?

Житов. Хорошо.

Инна Александровна А я пойду. Нужно Колюшке белье приготовить, так хлопот много… (Уходит.)

Сергей Николаевич . ( п родолжает) . Я очень люблю хорошие разговоры. Во всех речах я вижу искорки света, и это так красиво, как Млечный Путь. Очень жаль, что люди большею частью говорят о пустяках.

Анна. Красивыми словами люди часто отделываются от работы.

Верховцев . Вот вы очень спокойный человек, Сергей Николаевич, вы даже неспособны, кажется, обижаться, – а случалось ли вам когда-нибудь плакать? Я, конечно, беру не тот счастливый возраст, когда вы путешествовали без штанов, а вот теперь?.

Сергей Николаевич. О да! Я очень слезлив.

Верховцев Вот как!

Сергей Николаевич. Когда я увидел комету Биелу, предсказанную Галлеем, я заплакал.

Верховцев Причина уважительная, хотя для меня и не совсем понятная. А вы ее понимаете, господа?

Лунц . Да, конечно. Ведь Галлей мог ошибаться.

Верховцев . Что же, тогда нужно было бы рвать волосы от отчаяния?

Маруся. Вы преувеличиваете, Валентин.

Анна . А когда сына чуть не расстреляли, он остался совершенно спокоен.

Сергей Николаевич. В мире каждую секунду умирает по человеку, а во всей вселенной, вероятно, каждую секунду разрушается целый мир. Как же я могу плакать и приходить в отчаяние из-за смерти одного человека?

Верховцев . Так, Шмидт, не правда ли, это очень сильно, как раз по-вашему? Так что, если Николаю не удастся бежать, и его…

Сергей Николаевич. Конечно, это будет очень грустно, но…

Маруся. Не шутите так, Сергей Николаевич. Мне больно, когда я слышу такие шутки.

Сергей Николаевич. Да я и не шучу, милая Маруся. Вообще я никогда не умел шутить, хотя очень люблю, когда шутят другие, например Валентин.

Верховцев Благодарю вас.

Житов. Это правда, Сергей Николаевич никогда не шутит.

Маруся . ( з атуманиваясь) . Тем хуже.

Верховцев . Что значит-заткнуть уши астрономической ватой! Хорошо, спокойно. Пусть весь мир взвоет, как собака…

Лунц Когда молодой Будда увидел голодную тигрицу, он отдал ей себя, да. Он не сказал: я бог, я занят важными делами, а ты только голодный зверь, – он отдал ей себя!

Сергей Николаевич. Вы видите надпись (показывая на фронтон обсерватории) : «Наес domus Uraniae est. Curae procul este profanae. Temnitur hic humilis tellus. Hinc ITUR AD ASTRO». Это значит: «Это храм Урании. Прочь, суетные заботы! Попирается здесь низменная земля – отсюда идут к звездам».

Верховцев . Да, но что вы разумеете под суетными заботами, уважаемый звездочет? Вот у меня ноги содраны до кости осколком… это тоже, по-вашему, суетная забота?