Глава 8

Демон проснулся, лежа на спине, Слай свернулся клубком между его коленями, а Фейт лежала сверху, двигая руками по его груди, отправляя множественные водовороты нежности и волны ощущений.

Фейт находилась в его объятьях.

В его голове и теле царил покой. Он мог бы оплакать эту непринужденность, которую чувствовал, этот чужеродный для него комфорт.

Видя, как он просыпается, она улыбнулась ему и положила руку поверх его сердца.

— По-прежнему здесь.

Он улыбнулся и пропустил руку сквозь красивые пряди её тёмных волос, теперь они были в беспорядке после их секса.

— Моё сердце? Да. Ждало тебя.

Это заставило её разулыбаться, но она покачала головой и провела пальцем по его коже.

— Я не о нём. А о твоих татуировках. Тех, с которыми знакома. Вот тут иероглиф — Кандзи. Я думала, что ты перекрыл его, как свои старые клубные чернила, но он по-прежнему здесь. Просто теперь… переплетен с остальными татуировками.

Символ силы. Он сделал его сразу после того, как достиг нужного возраста, чтобы выйти из-под системы опеки. Он был бездомным в это время, но сумел собрать наличку для дешевой татухи. Для него это было важно… решающе… в восемнадцать лет сделать эту татуировку. Тогда шестьдесят долларов были целой кучей денег. Он отказывался от пищи и крова, чтобы сэкономить на неё. Но этот иероглиф Кандзи означал для него всё. Теперь это казалось глупым.

Но менее глупым в этот момент — с Фейт, очерчивающей кончиком пальца эти старые чернила.

Её рука двигалась по его груди и провела по шраму на ребрах, потом ещё одному чуть выше на животе.

— Что здесь произошло?

Демон положил руку поверх её.

— Жизнь. Не важно.

Даже с Фейт он не будет говорить о клубе в прошлом или настоящем.

Она встретилась с ним глазами.

— Дела клуба, да?

Он пожал плечами.

— Получил несколько царапин.

— Каково это — быть «Кочевником»?

Чувствуя, что часть его мира ускользает прочь, он сел, облокотившись о спинку кровати.

— Я не хочу об этом говорить. Я просто хочу… хочу…

Он боялся это произнести. Всё, что он хотел, было потеряно для него: Фейт, дом, его сын. Но он получил шанс вернуть всё назад — свой дом, своего сына, и теперь, возможно, и Фейт. Мысль, что он прошёл полный круг, должна была принести ему даже ещё более глубокое ощущение мира, и, возможно, даже счастье. Но вместо этого Демон почувствовал, как уползает прочь его уверенность, что действительно был пройден круг, и что он потеряет всё это снова.

— Что ты хочешь, Майкл?

— Не хочу говорить.

Она посмотрела на него, её улыбка пропала, но выражение лица не стало ни сердитым, ни грустным. Возможно, любопытным. Заинтересованным. Её глаза такие красивые, выразительные и изменчивые, практически всех цветов каких только возможно.

Нагибаясь к нему, она потёрлась своими губами о его и промурлыкала:

— Чего же ты хочешь?

Он обхватил рукой её подбородок.

— Я хочу любить тебя.

Тогда улыбнувшись, она прижала губы к его рту, а затем к его щеке, потом подбородку, шее и плечу. Он глубоко вздохнул, позволял себе сосредоточиться только на её наполненных любовью прикосновениях. Его член был твёрд и болел, но он сохранял спокойствие, пытаясь просто чувствовать, и позволил этому произойти.

Тогда она продолжила свой путь вниз по его руке, останавливаясь у локтя, чтобы поцеловать там шрам. Она знала, от чего он. Он напрягся. Но прежде чем смог отстраниться, прежде чем даже его полная хаоса голова могла бы попытаться испортить момент, она откатилась так, чтобы её спина оказалась прижатой к его боку, и продолжила дорожку поцелуев по его руке.

Когда она по одному начала брать его пальцы в рот и посасывать их, он повернулся к ней, скидывая Слая, который равнодушно зашипел, а затем спрыгнул на пол.

Её обнаженное тело располагалась рядом с ним, и пока она сосала его пальцы, он начал раскачивать свои бёдра, позволяя члену скользить по её симпатичной заднице.

Иисус Христос, как она ощущалась. С Фейт это было больше чем секс, гораздо больше чем просто трах. Это было всеобъемлюще, в том числе и физически, но, тем не менее, в этом был смысл. Возможно, именно это и была любовь, когда физический акт обеспечивал связь, а не сам по себе являлся связью. Он мог бы просто лежать на этой кровати в этой странной комнате всю свою жизнь, с Фейт в объятиях, и больше ничего не делать, и это было бы более эротичным и приносило большее удовлетворения, чем самый энергичный секс в его жизни.

И уж точно не стоило говорить о том, что его физическая потребность сильно разжигала его, пока он раскачивал их тела, а она посасывала его большой палец, как будто это его член, а затем переместилась к другой руке. Глянув через её плечо, он был поражён видом.

Она никогда не брала его в рот, он не хотел унижать её таким способом. У них даже не было секса в такой позе, как сейчас. Сейчас она взяла в рот больше пальцев, чем он мог сосчитать количество тех дней или ночей, что они прежде физическими провели вместе. Это всё было ново в ней, и он не хотел, чтобы она чувствовала себя шлюхой. Тогда давно с его собственными странными чувствами и ожиданиями и с учетом его более раннего опыта, минет и секс являлись деградацией.

Опыт и расстояние умерили эти причуды в его восприятии. В то время ему ненавистно было допускать этого, ненавидел даже саму мысль, но Кота помогла ему с этим тоже. Она была дикой и полностью раскрепощённой, и требовала от него те вещи, которые он, пытаясь быть её партнером, давал ей. Его отвращение уменьшилось.

Он выкинул эту суку из своей головы. Он не хотел хороших воспоминаний о ней. Она отравила их все. И сейчас он был здесь, с Фейт, которая заслуживала всего его, каждый атом, каждую мысль в его голове.

Тогда он повернул её голову так, чтобы она поцеловала его бицепс, и стал думать только о ней. Движение сместило в сторону её густые пряди волос, обнажая немного кожи на шее. Он поднял руку и полностью откинул их в сторону. Позади её уха размером в четвертак находились её единственная татуировка.

Кандзи — знак силы.

Тут же он, полностью побежденный, прижал свою голову к её, упираясь лбом в символ.

Она начала поворачивать голову, но остановилась и вздохнула.

— Ох, — произнесла она на одном дыхании. Затем вернула его руку к своим губам и поцеловала в костяшки. — Я никогда не переставала тебя любить, Майкл. Ни на минуту.

Он не мог ответить. У него не было слов. Всё, что он мог сделать, — крепче обнять её, обвиваясь свои телом вокруг неё, и прижать ближе.

Они хранили молчание долгое время. Демон был погружен в океан любви и страха. Обладать ей сейчас — по-настоящему обладать ей. Вот оно — будущее, которое он мог практически разглядеть. То, в котором он, Фейт и Такер, а также Слай и все котята, которых мог бы любить Слай, образовали семью. Возможно, в доме как у Биби и Хусиера. Со двором и качелями. И грилем. Фейт могла бы делать повсюду эти свои странные скульптуры. Он построит гараж для её искусства и своих байков. Они могли бы стать счастливыми. Они могли бы стать настоящими. Сильными. Такер мог бы расти так, как и должен расти мальчик.

Но он боялся, был в ужасе, позволив этой картине развиться в своей голове. Даже если он получил шанс для всего этого, ничего не произойдёт. Поскольку он не тот мужчина, который может быть сильным и стабильным для семейной жизни. Демон знал это. Он напугал своего мальчика дважды за прошедшие два дня, взрываясь перед ним. Он никогда не причинит Такеру боли, это он осознавал, так же, как и понимал, что никогда не причинит боли Фейт. Он знал это так же четко, как и то, что не позволит никому на этой планете совершить подобное, если кто-то окажется на его пути в неправильное время. Он никогда не сорвётся на своего мальчика, и никогда не наброситься на свою любовь, но он мог напугать их. Демон мог потерять их доверие. Да, так и будет. Именно так.

В этот момент, охваченный этой уверенностью, он практически сбежал. Его тело напрялось, приготовилось, и он начал вытаскивать руку из хватки Фейт. Но она как будто ощущала его сомнения, взяла его руку и прижала к своей груди, а затем подняла руку над головой, заставляя свою грудь плотно прижаться к его ладони, сосок превратился в твёрдую пику. Она обхватила рукой его голову.

— Майкл… просто люби меня. Не волнуйся так сильно. Просто люби меня.

Его глаза закрылись, а голова уткнулась ей в плечо, он провел рукой, ощущая, как её тело реагирует на его прикосновения. Она была такая красивая, изящная и решительная. Её задница начала тереться об него, сразу же возвращая к жизни его член.

Он передвинулся так, чтобы его рука оказалась под ней и сразу же могла овладеть её грудью, освобождая другую руку, чтобы заскользить той между её ног. Он обнаружил её влажной, готовой и очень жаркой. Она была наголо побрита, её кожа гладкая и бархатистая. Это то, на что он первым обратил внимание вчера вечером. То, что он помнил о Фейт, было выгравировано в его мозгу всё последнее десятилетие. Сейчас по-прежнему было много узнаваемого, так что потребовалось мгновение, чтобы он уловил различия — и примирил прошлое с настоящим, действительность с воспоминаниями.

Она тихо застонала и приподняла ногу, устраивая её поверх его бедра, широко открывая себя для него.

— Тебе так нравиться? — спросил он низким голосом. Эти годы закалили его сдержанность, а не уничтожили её.

Её тело уже извивалось вместе с каждым движением его рук, она кивнула.

— Да. О… да.

Переместив их тела, он вошёл в неё. Раньше, как только он оказывался внутри неё, желание взять то, о чём он так долго мечтал, обладать ей, полностью поглотить её, — накрывало его с головой. Он был уверен, абсолютно уверен, для неё всё будет слишком жёстко и слишком много. Он понимал, что не способен себя контролировать. Но она отказалась отпустить его.

И он потерял контроль. Но и она вместе с ним. Его не было слишком много.