Её мать всегда была высокочувствительной и склонной к драматизму, но она не была безумной.

— Если она не сумасшедшая, то тогда что это могло быть?

Он покачал головой.

— Предположения на данном этапе преждевременны. Давайте дождемся результатов анализов. Доктор Томико переговорит с вами утром и введёт в курс дела. Пока мы собираемся перевести её в отделение неврологии и обеспечить ей комфорт и спокойствие. Часы посещения, безусловно, давно закончились, но если вы хотите остаться с ней здесь, пока её не переведут, то можете это сделать.

Фейт начала качать своей головой, но сидящая сбоку от неё Биби произнесла:

— Да конечно, благодарим вас, доктор.

Решительная настойчивость в её голосе остановила возражения Фейт и склонила к согласию. Фейт кивнула.

Доктор Рейдл улыбнулся и встал.

— Отлично. Она по-прежнему находится в палате №3. Вы можете оставаться, пока она там. Она не проснётся, но вы сможете побыть с ней.

~oOo~

       Марго Фордхэм по-прежнему была красива, даже с синяками и царапинами, со спутанными светлыми волосами. Ей было пятьдесят шесть, и она была на несколько лет моложе Биби, но никто из них так и не стал седой или слишком морщинистой. Или жирной. Они относились к женщинам такого типа, которые намеревались держать себя в руках всегда, вероятно, до самой могилы.

Так что было тяжело видеть её бледной, немощной и зафиксированной ремнями на белых больничных простынях.

Её нога была загипсована выше колена и подвешена на удерживающим устройстве, немного приподнимающем её над узкой кроватью или каталкой, или чем там ещё. Фейт и Биби встали рядом, держась за руки и смотря вниз на мирно спящую мать Фейт.

Она кричала, проклинала и умоляла, когда Фейт вернулась чуть ранее этой ночью. Они пытались спокойно сообщить ей, что здесь находиться её дочь. Она успокаивалась на мгновение, спрашивая:

— Сера? Серенети? Где моя деточка?

Когда же она увидела Фейт, то произнесла:

— Это не мой ребенок! — и стала ещё более безумной.

Фейт предположила, что это справедливо. Но от этого ожидание стало еще более тяжелым. Сера даже не подтвердила, что приедет домой. Она хотела, чтобы Фейт «держала её в курсе дела». Ну и ладненько.

— Из-за чего она злилась на Рождество?

— Хмм? — голос звучал, как будто Биби глубоко погрузилась в свои мысли.

— Ты сказала, что она была расстроена, но это не неожиданно. Как так вышло? Ты сказала «дела клуба»?

— О, — вздохнула Биби. — Да. Клуб… в кое-каком деле сейчас. Твоя мама выяснила это в Рождество, и она была этому не рада.

Фейт никак не отреагировала на идею, что клуб снова занимается преступной деятельностью (насколько она поняла, Биби именно это имела в виду). Клуб уже не был таким, каким его знала Фейт в детстве. Этот клуб был вне закона всю её жизнь. Её всеми уважаемого отца, включая её маму, — все звали Блю, и он был заместителем Президента по безопасности (Прим.: формально третье лицо в клубной иерархии), насколько она знала. Но он умер — был убит при выполнении каких-то дел клуба, и тот клуб тоже умер. Теперь те мужчины, которые звались братьями её отца, носили другие патчи. Теперь они были «Ночной Бандой». И Фейт не была их частью. Даже если бы они всё ещё носили патчи её отца, она оставила эту часть своей жизни в ту же минуту, как ей исполнилось восемнадцать.

Буквально — она собрала манатки и свалила в полночь в день её рождения. К тому моменту, как её семья проснулась тем утром, она уже была на пути к Сан-Франциско.

Почему это заботит её? Блю умер более пяти лет назад. Она не понимала, как вообще клуб, членом которого даже не являлся её отец, мог повлиять на психическое состояние её матери.

Но Биби схватила её за плечо и заставила повернуться к себе лицом. Выражение её лица говорило о том, что она практически в ярости.

— Мы — семья твоей мамы, Фейт Энн. Она переехала сюда, в Мэдрон, чтобы быть поближе к нам. Она — часть нас. Как и ты, и твоя сестра. Я знаю, что ты это понимаешь. Где-то глубоко внутри понимаешь, что ты по-прежнему часть нас, а мы — часть тебя. Патч не имеет значения. Это семья. И твоя мама была расстроена, что всё снова может стать более рискованным для её семьи.

Фейт не нравилось то, как чувство вины наполнило её желудок кислотой. Она была пострадавшей стороной. Но, в любом случае, одной из них. Даже если и не хотела забыть и простить, но уж это было её прерогативой. Но Биби снабдила её большой порцией вины, и, стоя у больничной кровати матери, Фейт попалась на крючок.

Открылась дверь, вошла медсестра.

— Сейчас мы переведём её наверх. Палата № 562. Часы посещения начинаются с восьми утра.

Фейт и Биби отошли в сторону и наблюдали, как её мать вывозят наружу. Затем они стояли в опустевшей палате травматологии, которая казалась странно огромной в отсутствие кровати.

И Фейт осознала, что ей некуда пойти. Ехать обратно за рулём в Венис Бич только для того, чтобы вернуться утром, казалось безумием. Но она не могла остановиться в доме матери (она даже не знала, где он). А мысль о комнате в мотеле сегодня вечером заставила её сжаться от одиночества.

Она повернулась к Биби.

— Я могу поехать к тебе домой? — Биби позволит ей, она знала это наверняка.

Но выражение на её лице выражало дискомфорт и стало практически паническим.

— О, милая, я…

Тогда и Фейт тоже ощутила панику.

— Пожалуйста? Я просто рухну на диван на пару часов. Обещаю, что не помешаю, и уберусь рано утром.

Она не ожидала, что будет нежеланным гостем в доме Эллиотов.

— Всё не так, милая. Ты знаешь, я бы с удовольствием пригласила тебя остаться, и у нас достаточно места. Просто… о, чёрт. Милая… всё сложно.

Что бы ни произошло с её матерью, это было плохо. Быть посреди всех этих семейных воспоминаний и чувствовать себя абсолютно окруженной ими — было ещё хуже. Но Биби, которая говорила ей «нет», — это было просто невыносимо.

Но она справиться с этим. Фейт сглотнула и попыталась улыбнуться.

— Эй, нет. Всё в порядке. Я просто найду номер. Видела мотель рядом со съездом, по которому добралась сюда.

Биби покачала головой.

— Фейт, послушай. Я не говорю тебе «НЕТ». Но ты должна знать… Демон, Майкл там. Он живёт с нами. Уже несколько месяцев.

Внезапно все те мысли, что хотели обрасти форму, умерли. Мозг Фейт стал городом-призраком. Она глупо уставилась на Биби, и только одно слово в её голове прокручивалось как перекати-поле.

Майкл.

Майкл.

Майкл.

Биби подняла и сжала свои руки.

— У него… у него есть маленький мальчик, милая. Такер. Ему два. Хус и я помогаем им.

Майкл. У него есть ребенок. Майкл с ребенком живет у Биби и Хусиера. Его ребенок.

Майкл являлся другой пострадавшей стороной — причиной, из-за которой она не виделась со своими родителями, с тех пор как ей исполнилось восемнадцать. Даже ещё более пострадавшей, чем он сам знал.

Прошло так много времени с того момента, когда она видела его. С того момента, как ей было семнадцать. С половиной.

— Фейт?

Она сделала над собой усилие, чтобы собраться и натянуть улыбку.

— Это было давно, Биби. Если ты нормально к этому отнесёшься, то и я тоже.

Биби одарила её долгим изучающим взглядом. Затем вздохнула.

— Тогда ладно. Какого чёрта. Мы живем в интересное время.

Она обняла Фейт и повела через отделение скорой помощи.

Фейт шла следом, потерявшаяся в своих воспоминаниях.

Воспоминания

Фейт

Несколько мужчин стояли рядом со своими байками, когда Фейт припарковалась на парковке «Cali Classics Custom Cycles» (Прим. название мастерской по ремонту байков). Она увидела своего папу и дядю Хусиера, разговаривающих друг с другом. Они стояли у своих байков, держа в руках шлемы. Он посмотрел на неё, как будто что-то произошло.

Она посигналила, и все мужчины помахали ей в ответ. Пока она парковалась, к двери подошёл отец и открыл её.

— Ну, привет, котёнок. Не знал, что ты собиралась сегодня приехать, — он протянул руку, она приняла её и с радостью позволила притянуть себя в быстрое объятье. Он пах так же, как и всегда, тем запахом, который у неё всегда ассоциировался с отцом — кожей, табаком, моторным маслом и под всем этим был намек на лосьон после бритья «British Sterling».

— Звонил Поппи и сказал, что у него для меня есть коробка, — она просмотрела над капотом своего автомобиля на мужчин, ожидающих её отца. — Вы уезжаете, — это был не вопрос, а просто наблюдение (было совершенно очевидно, что так оно и было). — Мама знает?

— Она где-то с Биби. Я оставил ей сообщение, — он подарил Фейт робкую усмешку. — Думаю, ты предупредишь её за меня. Я вернусь завтра.

— Папа! — это означало, что сегодня вечером дома будут только Фейт и её мать, а это ужасная комбинация. С тех пор как год назад Сера уехала в колледж, их мать вдруг вспомнила о существовании Фейт и решила, что той по-настоящему недостает материнского воспитания. Без отца в качестве буфера, обе — и Фейт, и мать — будут ссориться до изнеможения.

Но отец не обратил на неё никакого внимания. Его глаза были сосредоточены в области между двумя широкими чёрными полосами по центру капота автомобиля.

— Что за херня, Фейт Энн?

Как и всегда незамедлительная реакция на осуждение у Фейт была одна — агрессия. Пока он наклонялся ближе, чтобы рассмотреть, она скрестила руки на груди и уперлась пятками в землю.

— Это маркер. Я собираюсь покрыть им всё.

Её папа обернулся и уставился на неё, выражение его лица менялось от шока до гнева и так по кругу. Она думала, что где-то там промелькнула краткая вспышка гордости, но, возможно, это было всего лишь её желанием.

— Ты знаешь, как, бл*дь, долго я работал над этой проклятой штукой?

Да, знала. Она наблюдала за ним много раз. Фейт не слишком интересовалась механикой, но очень интересовалась формами, образами и тем, как они совмещаются, так что она любила наблюдать за своим отцом и всеми его братьями, когда они работали, даже если сама и не хотела учиться тому, что они делали.