Глава 13

Биби втолкнула Марго в дом, а Фейт последовала за ними, неся сумку, которую они с Биби упаковали, а также пару пластиковых мешков дерьма, с которым больница отправила их домой.

В этот дом возвращалась не её мать. Дни в больнице, казалось, стерли границы той женщины, которой она была. Не то чтобы Фейт по-настоящему знала, кем была её мать в последние десять лет.

Но в последние несколько дней Марго была тихой и немножко в замешательстве. Она постоянно спрашивала о Блю и плакала, когда никто не мог привести его к ней. Она узнавала Биби… их практически сорокалетняя дружба оставила неизгладимый след в виде её лучшей подруги во многих слоях её памяти… но она лишь мимолётно понимала, кто такая Фейт. И даже когда понимала, то думала, что она по-прежнему девочка. Так как Фейт и Марго были в состоянии кризиса все эти годы, то было проще и по-настоящему лучше, когда она вообще не могла её вспомнить.

В доме их ждала Элеонора Пратер, которая будет основной сиделкой Марго. Сера оплачивала полторы ежедневные смены ухода на дому. Она предложила заплатить за три смены, полностью освободив Фейт, но Фейт сначала хотела попробовать обойтись так. Она понятия не имела почему, но она хотела позаботиться о матери. Или хотя бы попробовать.

Элеонора (она попросила называть её Лео) начала работу пару дней назад и подготовила большой перечень изменений, которые нужно было сделать в доме. Практически за минимальный срок несколько членов «Банды» увеличили проемы дверей, построили пандусы и вывезли мебель и ковры на склад для хранения. Они также установили защиту от детей на шкафы и двери. У Фейт были проблемы с осознанием всего этого — её мать впадала в детство.

Поскольку в её карте была отметка о том, что она склонна к вспышкам агрессии, ухаживающий за ней медперсонал (Лео и санитар Хосе) прошли особую подготовку. И они оба были крупными людьми. Марго была примерно на дюйм выше Фейт и, может быть, на десять фунтов потяжелее. А Лео, вероятно, весила в два раза больше. Телосложение же Хосе было как у игрока обороны. Образ любого из них, повалившего Марго, какой бы психованной она бы ни была, был практически комичным. Если вообще что-нибудь из этого могло бы быть комичным.

Лео улыбнулась, когда Биби закатила Марго в дом. Она наклонилась и взяла за руку Марго.

— Привет, Марго. Помнишь меня? — накануне Лео навестила её в больнице.

Марго лишь улыбнулась. А потом один из котят — маленькая, белоснежная девочка ввалилась в комнату, а за ней быстро последовали её серые братья и сестры. Марго увидела их, и улыбка расцвела на её лице ещё больше. Она попыталась встать со своей коляски, но нога была вытянута и лежала на длинном изножье. Фейт потянулась и подобрала белую девочку, которая, в любом случае, пыталась залезть в коляску.

— Это Бланка, Марго, — называя её «мамой» она чаще всего лишь путала её. — Хочешь её подержать?

— Да, пожалуйста, — она взяла котенка из рук Фейт и приложила к своей шее. — Я обожаю котят. Не знала, что у тебя здесь котята. Тогда теперь всё будет в порядке.

Фейт ощутила что-то похожее на любовь, наблюдая за тем, как её мать обнимала котенка и смеялась, когда усики щекотали её лицо. Она давно не чувствовала любви к своей матери. А это больно.

Увидев, как она спокойна с котятами, Фейт подумала, что, возможно, с Такером она тоже будет в порядке. Она знала — это огромный скачок. Но Такер был милым, красивым мальчиком, обычно тихим. Возможно, Марго захочет, чтобы он был рядом. Возможно... может быть, Майкл и Такер смогут переехать сюда вместе с ними. По крайней мере, когда Майкл получит опеку.

Лео улыбнулась и подмигнула Фейт, а затем пошла за коляской.

— Почему бы нам не пойти на кухню и не приготовить ланч? Вы голодны?

— У меня завтра съемка. Мне нельзя есть. Но я выпью кофе. Кофе здесь хороший?

Лео слегка нахмурила брови. Она не знала о прошлом Марго. Биби вышла вперёд:

— Нам пришлось перенести съемку, пока твоей ноге не станет лучше, детка. Ты должна есть, чтобы быстрее выздороветь.

Марго посмотрела на гипс на своей на ноге так, как будто раньше никогда его не видела. Пустая маска замешательства появилась на её лице, а потом она снова улыбнулась, потираясь лицом о котенка.

— О, да. Я забыла. Как глупо с моей стороны. Ладно. Тогда можно мне сыр на гриле?

— Абсолютно, — ответила Лео.

— Осторожно, котята! — предупредила Марго Лео, когда та толкнула её кресло в сторону кухни.

Фейт наблюдала, как они уходят, а в её голове царил беспорядок. В последние дни он был там постоянно. Биби обернула свою руку вокруг её талии и притянула к себе.

— Возможно, теперь, когда она дома, то немного придёт в себя.

— Не знаю, хочу ли я этого. Разве это не ужасно? Но так она лучше.

Биби вздохнула.

— Ох, детка. Хотела бы я исправить всё, что между вами произошло. Но, думаю, что уже слишком поздно. Но она любит тебя. Я знаю её лучше всех. Она любит тебя. Но ей ненавистно то, что она так облажалась с тобой.

Фейт вздрогнула.

— Боже, Бибс. Ох.

— Я говорила, что это ошибка. Она знает, что облажалась с тобой. Но она не тот человек, который может признать свои ошибки.

Фейт покачала головой. Человек, который не может признать свои собственные ошибки, — мудак, и это просто и ясно.

— Я не знаю, почему ты так её любишь. Я не знаю, что ты видишь в ней. Или что увидел мой отец.

— Блю тоже был далеко не подарком. Я любила его, но он был властным сукиным сыном. Если бы он был моим, я бы убила его в течение года. Ох, этот мужик ничего не замечал и всегда делал только по-своему. Марго постоянно приходилось с ним бороться и бороться, но она всегда поддавалась. Годами он просто ездил на ней. Он получал все, что он хотел. А потом она наконец-то вычислила, как быть с ним. Она поняла, как заставить его думать так, как она хочет, чтобы он думал. Как только это начало работать, то стало привычкой. Я бы сказала, что именно тогда она начала быть «не такой уж и милой».

Биби немного сжала её.

— Но он всегда был мил с тобой. Даже более милый, чем с твоей сестрой. Ты вязала из него узелки одним лишь пальчиком, и твоей маме было очень больно это видеть, особенно когда ей постоянно приходилось так сильно с ним бороться.

Страницы прошлого щёлкали в голове Фейт, и старая рана, та, которую разворошили с тех пор, как раздался телефонный звонок из больницы по поводу несчастного случая, произошедшего с её матерью, начала кровоточить.

— Так вот как она обошлась со мной, да? Не мой отец. Это была она.

— Что хорошего в том, чтобы копаться в этих старых ранах? Блю был вне себя. Они оба. Ты это знаешь. Твой папа видел в тебе своего ребенка. Мысль о том, что Демон... ну это было слишком для Блю.

— Я имею в виду всё остальное. То, что случилось после.

Биби отстранилась и подняла чемодан Марго.

— Тебе нужно перестать думать об этом, милая. Этого не исправить, так что просто отпусти. Я собираюсь распаковать барахло твоей мамы. Почему бы тебе не посмотреть, нужно ли Лео что-нибудь.

После того, как Биби вышла из комнаты, Фейт подобрала одного из серых полосатиков. Где-то рядом оставался ещё один серый котенок. И Слай тоже. Он мог быть снаружи, но всегда оставался рядом с тех пор, как у него появилась семья.

Стоя на месте, Фейт прижала к своему подбородку котенка (она называла этого маленького мальчика Питти).

Она не могла просто отпустить это, потому что это оставалось секретом между ней и Майклом, а он выложил ей всё про себя. Потому что она была глупой, ревнивой пиздой и заставила его рассказать ей то, о чём ему было больно даже подумать. А теперь и ей тоже было больно. Может быть, он был прав, думая, что она не сможет понять. Но он ошибался, беспокоясь, что это изменит её любовь к нему. Во всяком случае, зная, какой была его жизнь, и зная, каким он стал сейчас, его силу, доброту и способность любить — все это заставило её полюбить его ещё сильнее.

А теперь она должна рассказать ему то, что утаила. Должна. Никаких секретов — вот что он сказал ей, вот чего он хотел. Но Биби была права. Её секрет причинит ему боль. Это может сломать его.

Так что она утаит секрет до тех пор, пока не найдёт способ рассказать ему, не причинив вреда.

~oOo~

— Не так много и потребовалось, чтобы превратить это в твою мастерскую, — Майкл стоял с ней в гараже. С помощью Киану и Пичёз они расчищали горы мусора из этого пространства на три машины.

— В студию. Я художник. И мне нужна студия.

— Тебе нужен сварочный аппарат здесь. Так что это — мастерская, детка.

Она рассмеялась и ударила его по руке.

— Если сможешь сделать так, чтобы здесь всё сложилось для меня как надо, тогда называй это место, как хочешь.

— Без проблем, — он подцепил пальцем петлю её ремня и притянул к себе. — Здесь не гипсокартонные стены, и это хорошо. В потолке уже есть вентиляция. И мы можем поставить кое-какую огнеупорную изоляцию, улучшить освещение, принести сюда всё твоё студийное дерьмо. И поставить стальную дверь в дом. Займёт выходной.

— В самом деле?

— Конечно. Мы можем послать пару проспектов, чтобы перенести всё твоё дерьмо из Венис Бич.

— Хватит называть мои вещи — дерьмом.

Он усмехнулся.

— Я думал, что могу называть их, как захочу.

Он обхватил руками её лицо и поцеловал. Когда она застонала в ответ на нежное, но требовательное прикосновение его губ к её, обвивая его тело своим и обернув руки вокруг его шеи, он переместил руки на её талию и приподнял вверх. Затем отступил к стене гаража и прижался с ней к стене, удерживая её своим весом.

Они долго продолжали стоять так, игнорируя проспектов, переносящих из гаража в грузовик мусор её матери, но когда Фейт уже была не способна сдерживать себя, и начала тереться об его эрегированный член, он со стоном отстранился.

— Бл*дь, это так тяжело.

Выгибаясь дугой так, чтобы снова усилить их связь и почувствовать его стояк у себя между ног, она прошептала:

— Это точно, — потом улыбнулась и наклонилась ближе, чтобы прикусить его губу.