Он снова закричал — не только от боли, но и от ужаса. И тут же, вспомнив наконец о вмонтированном в шлем радиоаппарате, громко, задыхаясь, позвал на помощь. Затем с силой, удесятеренной чувством смертельной опасности, вырвал правую ногу из цепких пут и стал бить ею по щупальцам, державшим левую. Они соскользнули, и он попытался бежать к своей машине. Но, едва сделав несколько шагов, снова ощутил боль в ногах — теперь уже тупую, ноющую. Она поднималась все выше. Внезапно его пронзила такая острая боль, что он потерял сознание.

Очнувшись, Жан не сразу понял, где находится. Он лежал в постели. Через полупрозрачные стены в маленькую комнату проникал какой-то странный свет.

Жан долго вглядывался в него, пока наконец разобрал, что это тусклый дневной венерианский свет, окрашенный розоватым оттенком. Откуда-то издалека доносился ровный гул. Вдруг раздался взрыв.

Взрыв повторился — сильнее. Потом пошла целая серия взрывов со все нарастающей силой. Розовый свет сменился багровым, стал беспокойным, колеблющимся. Жан вскочил на ноги, и вдруг его испугало воспоминание о давешней боли. Но нет, все прошло бесследно. Он подбежал к прозрачной стене.

Снаружи творилось что-то катастрофическое.

На фоне бледного дня и всегдашних мрачных туч пылало чудовищное зарево. Что это за комната? В той стороне, наверно, лес, где грибы… Что это за огненный свет? Время от времени гремят взрывы. Пылающие глыбы высоко взлетают и падают.

Он увидел: оттуда плывет гигантская огненная змея.

Позабыв о скафандре, Жан вне себя бросился к выходу.

— Стой! Куда ты?

Его остановила молодая женщина в плотной белой одежде. Лицо ее показалось знакомым. Да, она была в числе его спутников в межпланетном корабле.

— Что это за пламя? — крикнул Жан.

— Какое пламя? — удивилась женщина. Голос у нее был чуть хрипловатый, а лицо — нежное, похожее на детское, странно контрастировавшее с вполне взрослой фигурой.

Жан остановился. Женщина — имени ее он не помнил — сказала:

— Это не пламя. Это вулкан.

— Какой вулкан?

— Искусственный.

— Но где же это я?

— Во временной больнице.

— А ты…

— Врач.

— Когда же я сюда попал?

— Ты здесь четверо с половиной земных суток.

— Не может быть!

— А ты помнишь, что с тобой было?

— Да… движущиеся грибы… потом… дальше не помню…

Лицо врача словно повзрослело.

— Твой помощник Панаит все время держит с нами связь по теле. И он просил передать тебе: вулкан вскрыт, все идет нормально.

Панаит! Его узкое, не по летам серьезное лицо, весь его так хорошо уже знакомый, глубоко симпатичный облик встал в живом воображении Жана. Его, Жана, и Герды ученики — это уже второе поколение учеников Мерсье!

— Мне можно вернуться к работе? — спросил Жан.

— Да, ты уже здоров. Отдохнешь еще часа три, и больше тебя задерживать не буду.

Получив разрешение покинуть больницу, Жан взял скафандр и быстро миновал воздушный шлюз.

Багровое зарево от лавы даже издали казалось очень ярким, оно озаряло окрестность, словно и не было обычного дневного света. Лавовая река текла где-то вдали.

У небольшого здания больницы Жан нашел свой микросамолет, на котором четверо с половиной земных суток назад его доставили сюда без сознания, и направился к вулкану.

Панаит стоял в маленьком домике у пульта управления и сосредоточенно наблюдал за шкалой. Еще трое юношей, окружив его, слушали пояснения.

Взглянув на шкалу, а затем оглядев широко и ровно льющуюся лаву, Жан отметил, что вулкан пробурен мастерски. Внимательно осмотрев равномерно действующий вулкан и пункт управления им, Жан пришел к выводу, что сам он здесь уже, пожалуй, не нужен: Панаит со своими учениками-помощниками великолепно справляется с делом. Очень может быть, что скоро и руководство Панаита этим юношам больше не понадобится.

Жан предложил своему помощнику пройтись с ним, чтобы побеседовать об этом, а кстати, оставить учеников Панаита одних — проверить их самостоятельность и заодно укрепить их уверенность в себе.

Но едва они отошли с полкилометра, как послышался гул — сначала негромкий, потом все усиливающийся. Задрожала почва под ногами. Гул перешел в дикий вой. Он становился все громче и наконец превратился в невыносимый рев.

Громовой удар. Почва заколебалась со страшной силой. Опять удар — прямо под ногами, — и вдруг Панаит, стоявший неподалеку, исчез.

«Как сквозь землю провалился!» — подумал Жан, бросаясь к месту, где только что стоял его ученик.

Панаит и вправду провалился. В почве зияла огромная трещина, обнажившая подземную пещеру. Юноша — видно, оглушенный — лежал на дне ее, метрах в пяти внизу.

Края трещины были неровными, и Жан с большим трудом, цепляясь за выступы каменистой породы, спустился вниз. Прежде всего — цел ли скафандр Панаита?

Панаит пошевелился.

— Ничего, я даже не ушибся, — сказал он.

«Говорит — значит, скафандр цел», — отметил Жан.

В тот же момент наступила кромешная тьма. Но сразу вспыхнул свет: Панаит включил свой фонарик.

Оба стали озираться — Панаит уже стоял на ногах рядом с Жаном.

Трещина, по-видимому, закрылась.

Они находились в узкой пещере. Почва колебалась, но слабее. Подземный гул медленно затихал.

Скафандровые радиоаппараты позволяют вызвать помощь. Но запас ультрасжатого воздуха рассчитан по меньшей мере на земные сутки. Сначала надо посмотреть, не удастся ли выбраться самостоятельно.

Они двинулись вдоль подземелья. Идти пришлось сильно согнувшись. Но вот пещера еще сузилась и вдобавок стала очень низкой. Дальше пришлось пробираться ползком.

Коридор пошел под уклон. Жан заколебался — продолжать ли двигаться?

Щупая лезвием света пространство впереди, Панаит сказал:

— Ну, еще хоть немного продвинемся.

Прислушались: что наверху?

Почва не колебалась. Было тихо.

Глухой взрыв загремел над головами. Это уже что-то другое — не подземный гром.

— Бесится планета, не так ли? — сказал Жан.

— Ну и пусть ее! — решительно ответил Панаит. — Все равно возьмем в руки.

Новый глухой гром и раскаты.

— Знаешь, — сообразил Жан, — да ведь это наверху началась гроза.

Они проползли еще немного вперед — и вдруг стало просторно. Фонарь Панаита уже не смог осветить все пространство, и Жан включил свой.

Оказывается, они очутились в большом зале. Водя во все стороны лучами фонарей-прожекторов, убедились, что зал представляет собой неправильный куб.

Тишина. То ли сюда не доходят наружные звуки, то ли гроза кончилась.

Странное чувство овладело Жаном. Рука не тянулась к кнопке радио. Усталость?

Сонливость? Покорность судьбе? Да, и то, и другое, и третье. Что-то знакомое…

— Не понимаю, что со мной, — удивленно, вялым голосом сказал Панаит.

Жан вспомнил: то же чувство беспомощности было при встрече с грибами.

Значит, и здесь грибы? Но как они могли оказаться в этом подземелье?

Впрочем, почему бы и нет? О них ведь, в сущности, ничего еще не известно.

Их не видно, но, может быть, они где-то там, впереди, в густой тьме, которую не может рассеять свет двух маленьких прожекторов. Идти навстречу им опасно.

Но отступать по узким ходам тоже рискованно — придется опять ползти. И за это время грибы, при всей своей медлительности, могут настичь…

А стоять на месте — грибы еще раньше доберутся до них.

Остается одно: идти вперед. Что будет…

Все эти мысли мгновенно пронеслись в мозгу Жана. Ясно, что и Панаиту ничто другое не могло бы прийти в голову — единственный в данном случае логический ход. И Жан произнес одно слово:

— Пошли!

Затем, с трудом преодолевая охватившую его вялость, вызвал дежурного по штабу, коротко, отрывисто сказал, что с ними случилось.

— Сейчас же направлю помощь! — взволнованно крикнул дежурный, забыв, что шлемофоны дают достаточно громкий звук.