Я почувствовала, что во мне просыпается азарт охотника. «Дичь» инициативы не проявляла, к тому же, ведь можно было остановиться в любой момент, как только я достигну нужной степени близости, не так ли?.. Благоразумие проиграло. Я осторожно взобралась на диван и села к мачо на колени, благо платье такие эксперименты позволяло, если не сказать, приветствовало.
Прижатый к сидению Эдор приоткрыл на секунду глаза и снова закрыл, всё так же, молча, всем своим видом показывая, что намерен стоически вытерпеть любые мои поползновения. Я улыбнулась и расстегнула рубашку, обнажая великолепную широкую грудь, провела по ней ладонями, не удержавшись, потрогала соски, мгновенно затвердевшие под моими пальцами. Бросила взгляд на мачо, но он продолжал сидеть с застывшим лицом, словно всё происходящее его не касалось. Сочтя это за знак, что можно продолжать, ещё раз погладила его, теперь чуть-чуть царапая и любуясь белыми следами, проступающими на смуглой коже. Некстати – или кстати? – полезли воспоминания о нашем единственном занятии любовью, длиною в несколько часов. Вот это самое, безупречное тело надо мной, подо мной, рядом со мной… Тут же нестерпимо захотелось чего-то большего.
С некоторым трудом заставив себя сохранять контроль, я ещё сильнее распахнула рубашку, обнажая живот и бока, и провела по ним обеими руками, уговаривая себя, что это – обычные действия любой влюблённой женщины, что именно так любовница и поступила бы, и что, раз мачо молчит и сидит, зажмурившись, с таким страдающим лицом, значит, ничего особенного он не чувствует, и можно не останавливаться…
Наклонившись ещё ближе, я медленно провела кончиком языка по губам красавчика, заставляя их раскрыться, а потом выдохнула прямо в его полуоткрытый рот и прикусила нижнюю губу. Эдор ощутимо вздрогнул, но отстраниться не смог, – помешала спинка дивана, и я продолжила поцелуи, сначала медленно, а потом – всё более страстно, с упоением ощущая, что холодность мачо тает, а его руки уже прижимают меня прямо к обнажённой груди, и…
И, всё-таки, первым опомнился именно он. Внезапно отстранил меня, удерживая за локти, и сказал чуть охрипшим голосом:
- Тэш, если в твоём эксперименте по плану не значится изнасилование, то лучше остановиться сейчас…
Я не сразу сообразила, о чём он, но когда поняла, то резко отшатнулась, чуть не свалившись на пол. Чудо, что не порвала каблуком платье, поспешно слезая со стратеговых колен!
Вернув себе ощущение реальности, виновато посмотрела на объект своих издевательств, который тоже поднялся и принялся приводить одежду в порядок. Ох ты ж… И когда я успела-то: прямо поперёк груди шла красноречивая красная полоска. Меня тут же принялось разрывать в две противоположные стороны, как всегда, впрочем, когда это касалось Эдора: одна часть меня стенала и посыпала голову пеплом, рыдая над собственной несдержанностью и распущенностью, а вторая только что не мурлыкала, облизываясь, глядя на то, как красавчик старательно застёгивает рубашку, и руки у него тоже подрагивают.
Восстановив прежний идеальный вид своего костюма, Эдор, наконец, взглянул на меня и покачал головой.
- Ты меня в могилу сведёшь своими экспериментами…
Я виновато потупилась, старательно пытаясь скрыть внутреннее ликование. Хотя, чего, спрашивается, было ликовать? Эдор никогда не казался ледышкой, да и постоянной любовницы в этот период, насколько мне было известно, у него не было, так что никакого подвига не совершилось. Всё так, но… я всё равно гордилась. Видимо, моя вторая половина совсем рассорилась с первой, да ещё и тронулась умом. Одно хорошо: теперь дотронуться до Эдора мне было легче лёгкого. И изображать ревность, если понадобится, тоже. Эх, крыша, крыша… На кого ты меня покинула?
Контрабандист снова уселся на диван, я – рядом, старательно не прижимаясь, хотя очень хотелось.
- Ну, что? Полегчало? – ехидно осведомился стратег.
- Угу, спасибо тебе большое, – чинно ответила я.
Эдор только закатил глаза.
Дальше мы летели вполне пристойно, каждый в своих мыслях. Правда, потряхивать меня совершенно перестало.
Когда впереди показалось огромное здание нового делового центра Столицы, предназначенное для всевозможных целей предпринимателей – от офисов и складов до магазинов и гигантских конференц-залов, я уже была спокойна, а Эдор опять сосредоточен и внимателен.
- Не забудь, – он протянул мне наше приглашение, именное, для меня и моего сопровождающего, присланное ещё три недели назад.
Я взяла голубой тонкий прямоугольник на тонком кольце, без которого нас просто не выпустили бы даже из машины, – сигнал с карточки считывался ещё на подлёте. А так – флайер завис перед одним из широких матовых, слегка подсвеченных снизу причалов, похожих на молочные мерцающие реки, и мы, не торопясь, вышли. Сначала – Эдор, потом, придерживаясь за его руку – я. В принципе, помощь мне не требовалась, – всё же не инвалид и не старушка, но – правила приличия, Вограны их возьми…
В конце причала, при входе, нас ждал донельзя представительный мужчина с идентификатором, декорированным под поднос, на который следовало приглашение положить, что я и сделала. Карточка тут же вспыхнула на долю секунды и обесцветилась: аутентичность приглашения была подтверждена. Я не сомневалась, что и наши личности были опознаны ещё до того, как мы подошли к встречающему.
Человек кивнул и вежливым жестом пригласил нас внутрь.
Два шага, – и мы оказались в огромном, на два этажа, пространстве, наполненном сдержанной, солидной праздничностью. Причалы приводили гостей сразу наверх, на широкую галерею, которая обегала центр, создавая подобие театрального зала с ложами. Со второго этажа на первый вели несколько лестниц, оформленных в стиле того же причала, у одной из них мы как раз и стояли. Почти везде были расставлены сервированные столики, рассчитанные на нескольких гостей. Лишь в самом центре оставалось свободным небольшое возвышение, похожее на сцену, и некоторое пространство вокруг, возможно, для тех, кто захочет потанцевать. Столики рядом с подиумом явно предназначались для самых важных гостей. Я невольно прищурилась, отыскивая глазами господина Скросса или Линну, но на таком расстоянии никого невозможно было узнать.
Мы не опоздали ни на минуту, но в зале было уже полным-полно людей, медленно круживших внизу вокруг столиков, и вокруг сцены, колыхавшихся от одной стены к другой, стекавшим, словно ручьи, со второго этажа на первый по лестницам, даже издали сверкавшим всполохами драгоценностей.
Эдор крепко сжал мои пальцы, и осторожно повёл вниз. Плорад их знает, почему нельзя было устроить обыкновенные лифты, – наверное, дизайнерам показалось, что таскаться на своих двоих по этажам – это очень здорово. Когда мы добрались до подножия лестницы, нас уже ждали: помощница господина Скросса, я её видела несколько раз, ещё когда общалась с Линн. Девушка сияла улыбкой, не хуже вайнтовой люстры, по крайней мере, ничуть не тусклее. Судя по виду, она тоже побывала в каком-то салоне, потому что выглядела немногим хуже меня.
- Дорогая Тэш, дорогой Эдор, мы счастливы вас видеть! Замечательно, что вы пришли! Где вы предпочитаете сидеть? Наверху, внизу? – Её готовность помочь просто подавляла, не говоря уже о восторженных взглядах, которыми она одаривала то меня, то моего спутника.
- Наверху, – ответила я.
- Внизу, – одновременно со мной произнёс стратег.
Мы глянули друг на друга и рассмеялись.
- Это обычное дело, – интимным тоном поделилась с нами помощница крокорауса. – Как только собираются два человека, тут же возникает какое-нибудь недоразумение… Полагаю, мужчина уступит даме?..
- Нет, – твёрдо заявил мачо, покачав головой. – Боюсь, что я не из уступчивых.
Девушка кокетливо посмотрела на моего спутника, но тут же улыбнулась мне:
- Понимаю. Значит, внизу?
- Да, пожалуй, – собственно, мне было вообще всё равно, где сидеть. Лишь бы не рядом с крокораусом.
- В таком случае, я бы рекомендовала вам вот этот столик, – и мне в руку всунули очередную карточку, теперь с номером нашего «посадочного» места, планом зала и его окрестностей, и списком развлечений на вечер.