- А… Эдор тоже там, с вами? – осторожно поинтересовалась я.

- Да.

Ох, а вот это уже не радовало! Совершенно не хотелось быть в одной связке с контрабандистом…

Видимо, заметив, как вытянулось у меня лицо, Вигор пояснил:

- Мы подчиняемся одной цели, ты зря боишься, что Эдор как-то вам навредит. Если договоримся, он будет помогать тебе, как все.

- А если не договоримся? – тихо уточнила я, выделив голосом «не».

Вигор пожал плечами, словно не желая даже рассматривать такую слабую возможность развития событий.

- Ну… разойдёмся в разные стороны.

- И ты веришь в это? – недоверчиво спросила я.

Вигор вздохнул.

- Неважно, верю или нет, важно, что так и будет.

- Ты что – важная шишка в этой вашей организации? – уточнила я.

- Достаточно важная, хотя и не самая, – уклончиво ответил эскулап. – Ну, так что? Принимаешь нашу помощь?

Я ещё подумала, пытаясь просчитать, какой ответ дать.

- Ты рассказал мне или слишком много, или слишком мало. С одной стороны – пугаешь законом, с другой – тем, что ты преступник. – Я покачала головой. – Давай уж начистоту. Кто вы? Чем занимаетесь? Какая нужда вам помогать нам с Маугли? И на какую плату вы рассчитываете?

Ответил Вигор в своей излюбленной манере – вопросом на вопрос:

- А скажи-ка, что ты знаешь о «натуральном» законе? – поинтересовался он.

О, об этом я знала довольно много! Как раз, не так давно, освежала в памяти его содержание, когда пыталась выяснить, чем мне грозит появление на борту катера лягушонка…

Вообще-то, «натуральным» его называли только в обиходе. Официально он назывался куда более длинно и сложно, и был принят при довольно драматических обстоятельствах. Суть же сводилась к полному запрету на искусственные изменения генома человека, или его клонирование.

Если точнее, то изначально формулировка была именно такой: полный запрет. Однако, с течением времени, законодатели и блюстители норм слегка расслабились, и появились поправки и регламенты, разрешающие вмешательство, если речь шла об излечении врождённых заболеваний или незначительных косметических изменениях внешности, к примеру, цвета волос. Постепенно все договорились, что если вносимые корректировки не влияют на выживаемость или приспособляемость человеческого организма к окружающему миру, то они возможны, но должны строго контролироваться. Если совсем коротко – Маугли был одним сплошным нарушением этого закона.

Причина для введения подобного запрета была, и очень весомая. Дело в том, что ещё несколько сотен лет назад, до Войны и образования Рубежа, Содружество не запрещало клонирование и генетическое улучшение людей. Не то, чтобы клонов было много, просто их «изготавливали» по мере надобности, когда надо было осваивать какую-нибудь не слишком приятную планетку, или обеспечивать работу космических станций, наблюдательных или военных: их старались облетать стороной все, у кого была такая возможность, так что клоны помогали решать проблему персонала. Конечно, они не были панацеей – все знали, что клоны особым умом не отличаются и живут не более десяти лет, но, на безрыбье, как говорится…

С генетическими изменениями было немного сложнее, потому что активно их начали использовать в период Большого Расселения. Это было время бурного освоения космического пространства в пределах Систем, входящих в Содружество, открытия и заселения новых планет, далеко не всегда идеально приспособленных для человека. Конечно, часть из них уже имела обитателей, но часть была совершенно свободна и только ждала, чтобы их кто-нибудь обжил.

Изначально это пытались сделать с помощью тех же клонов, но поняли, что им не хватает интеллекта. Больше всего они напоминали большое стадо маа, которому требовался пастух, а «пасти» их – то ещё удовольствие, полагаю… В общем, рано или поздно, но мысль об их улучшении должна была прийти кому-то в голову. И пришла. В тот самый момент, когда пригодные для людей планеты закончились, и остались интересные (в смысле ресурсов), но неподходящие для жизни. Или почти неподходящие.

Обнаружив, что довольно часто колонистам не хватает какого-нибудь «пустяка», чтобы хорошенько освоиться на новом месте: то возможности глубже дышать, то иметь жабры, то способности легко переносить жару под пятьдесят градусов Цельсия, то ещё чего-нибудь, наши «прогрессоры» задумались, как минимизировать затраты. Учитывая, что это был уже «край» пространства, контролируемого Содружеством, толпы желающих переселиться туда, чтобы обитать вечно в колпаках-городах, не наблюдалось. Создание комфортных для человеческого организма условий требовало куда больших вложений и времени, чем имелось у поселенцев на тот момент. И вот, кто-то додумался: чем приспосабливать непослушные миры под единообразные требования людей, лучше попытаться изменить природу человека, согласно конкретным планетарным условиям. Такое решение задачи казалось более многообещающим и гораздо более дешёвым.

До того клонирование считалось одной из наименее перспективных отраслей генетики. Конечно, борьба с врождёнными уродствами и генными заболеваниями продолжалась, но развитие шло как-то вяло. А вот когда появился такой живой интерес, тут же расплодилось большое количество организаций и отдельных учёных, которые поспешно принялись улучшать человеческую природу. Причём, именно человеческую: клоны, как базовые организмы были отвергнуты. И эти улучшения производились очень успешно, кстати говоря. Именно усилиями тех, первых учёных-энтузиастов, были созданы поселения «первопроходцев», прекрасно приспособленных к местным условиям на Селерите, Мажоне, Кайэбо и Джорбе…

Человечество упивалось успехами и верило, что стоит на пороге новых свершений. Фантасты грезили новыми «трудовыми помощниками», которые должны будут заменить людей на всех опасных или малопривлекательных работах, оставив людям только радость творчества и науки. М-да. Нам и раньше доводилось ошибаться, хотя и не настолько…

Нет, конечно, если вспомнить историю, люди творили жуткие вещи, но оказалось, что наши модифицированные версии способны зайти куда дальше нас. Первые «звоночки» прозвенели с Селерита, где поселились ГИО-люди (так их стали именовать), приспособленные к жизни в атмосфере, перенасыщенной аргоном.

Буквально через каких-то десять-пятнадцать лет после прибытия на место своего постоянного проживания, они вдруг заявили о том, что законы Содружества не всегда годятся для новых территорий, – мол, нельзя равнять всех под одну гребёнку. У вас там – тишь и благодать, а у нас тут – экстремальные условия, и сплошной риск для жизни. Учитывая, что даже там генноизменённые поселенцы трудились под управлением и присмотром людей, рождённых, так сказать, «натуральным образом», и требования исходили именно от них, то тревоги тогда это не вызвало.

Сенаторы Всеобщего Межпланетного Правительства несколько удивились, но особого внимания не обратили. Селеритянам были даны расширенные полномочия по освоению природы, и дальше всё покатилось своим чередом.

«Пионеры» рапортовали о новых и новых успехах: покорено море серной кислоты; на дне Ааросовой впадины на Селерите найдено одно из самых богатых месторождений урана; в пустынях Кайэбо высадили модифицированные версии земных растений, и они уже цветут… Всё было прекрасно, безоблачно, от перспектив захватывало дух. На Мажоне вообще сложился отдельный Институт Совершенствования Человека, – так помпезно они себя называли. И целая куча собранных отовсюду выдающихся учёных работали над «светлым будущим» окраинных планет…

Беда пришла оттуда, откуда её не ждали, – на Джорбе внезапно вспыхнула эпидемия, которая буквально выкосила половину населения. Туда срочно вылетела группа с Мавроки, на которой в тот момент находился вечно кочующий Парламент Содружества. И, когда они прибыли, то обнаружили, что «эпидемия» имеет вполне узнаваемое лицо: первых ГИО-поселенцев, которые подняли натуральное восстание против управляющих-людей и вставших на их сторону своих собратьев, и перебили всех, послав ложное известие о заболевании. Та же участь постигла и прилетевших парламентариев, которые только и успели передать сообщение о случившемся по цепочке обратно, на Мавроку.