- Что с тобой, Маугли? – удивилась я.

- Это слишком много, сагите… – грустно резюмировал он. – Даже те слова, которыми называется то, что мне нужно знать, уже наполовину потерялись где-то у меня в голове…

- Ну, половина-то осталась. Не переживай, – присев рядом, я погладила его по плечу. Он тут же прильнул ко мне, уткнувшись в шею. – У тебя будет время всё запомнить. Люди вообще учатся иногда всю жизнь.

- Всю жизнь?! – он охнул и отстранился. – Когда же я… а вы… но, тогда вы никогда меня не возьмёте?..

- Не возьму куда?

Он покачал головой, потупившись.

- Ма-у-гли! Куда я тебя не возьму?

- В… в… простите, сагите… Я сказал глупость, потому что не подумал! Пожалуйста, не обращайте на меня внимания!

Я вздохнула и снова привлекла его к себе. Вот такой, каким он был сейчас, он безумно привлекал меня: ласковый, беспомощный, чуточку бестолковый, наивный, с этим нескрываемым обожанием в глазах… Кто бы сказал, что или кто из него вырастет в конце концов, когда он пройдёт через изменения тела, а главное – духа? И откуда мне знать, буду ли я ему по-прежнему нужна? Да, мы в ответе за тех, кого приручили, но иногда их приходится отпускать, и кто бы знал, как это больно… Увозя лягушонка с Мирассы, я принимала решение разумом и даже предположить не могла, что это как-то коснётся моего сердца. Непростительная самонадеянность. Ах, Маугли, Маугли… Вопрос не в том, захочу ли я тебя через год, вопрос в том, будешь ли ты, по-прежнему, хотеть меня…

Окончание выяснение отношений с Вайятху лучше всего получалось в спальне, кроме того, секс оставался самым эффективным способом снятия стресса у лягушонка. Конечно, утром, до отъезда в лабораторию, я его уже так «успокаивала», но это было не в счёт, особенно теперь, когда я знала, какими могут быть занятия любовью с ним.

И, кстати, была у меня одна задумка, пока не реализованная… почему бы и не сейчас?

Я подняла кикиморыша с пола и привела его к Камере поддержания физического здоровья, мысленно приказав Деоне не беспокоить нас, если только домик не начнут штурмовать. Установив режим «Тропический ливень», втолкнула заморыша внутрь и, прямо под струями воды, хлынувшей словно отовсюду, раздела его, ощущая, как он начинает дрожать от предвкушения. Потом сбросила одежду сама и притянула к себе кикиморыша, найдя его губы.

Да, я не ошиблась! Поцелуи – это было именно то, что будило в нём дремавшего зверя. Ощутив моё прикосновение, Маугли всхлипнул, словно задохнувшись, и сжал меня в неожиданно сильных объятиях. По его телу побежали быстрые вспышки сиренево-голубых оттенков, почти сразу сменившиеся лилово-перламутровыми, уже знакомыми мне по прошлому разу. Просыпающийся хищник как будто заполнял собой лягушонка, изменяя его взгляд, движения, повадки. Несколько секунд – и я обнимала совершенно другое существо. Он даже вроде бы стал выше ростом!

Раздувая ноздри, этот знакомый незнакомец навис надо мной, стиснув мои плечи и всматриваясь немигающими глазами. Струи дождя заливали лицо, напоминавшее фарфоровую ритуальную маску, но Вайятху будто не чувствовал их. Поцелуи явно завели его, – когда я легонько погладила узкую спину, по телу Маугли пробежала мгновенная судорога. Но мне этого было мало, – я тянулась к нему, пробегала пальцами по мокрой коже, чтобы узнать, изучить каждую чёрточку, уловить каждый стон, каждый вздох…

В этот раз мне не хотелось его контролировать, – наоборот, я хотела перестать думать и просто поплыть по течению, отдавшись во власть разбуженному зверю, понять, каково это – войти в клетку к тигру и бросить кнут.

Ощущения оказались незабываемыми! Одно мгновение – и небрежным движением меня буквально швырнули к стенке кабины, притиснув к ней всем телом.

- Подожди, подожди, не надо торопиться… – прошептала я ему на ухо. – Поцелуй меня ещё, я хочу твоих поцелуев…

Маугли хрипло перевёл дыхание и чуть-чуть отстранился, а потом снова жадно приник ко мне, но только губами. Всевидящий, как же он умел целовать! Заставив мой рот гореть в пожаре, который не смог бы затушить даже настоящий ливень, лягушонок начал спускаться вниз: по подбородку к шее, потом к груди, к животу и ещё вниз, вниз… Я уже знала, как виртуозно Вайятху пользуется своим необыкновенно длинным языком, поэтому не испугалась, когда он, вдоволь исследовав мои бёдра, скользнул между ними и проник внутрь. С трудом удалось удержаться от вскрика, прикусив губу почти до крови, – лёгкое помутнение рассудка маячило где-то совсем рядом…

Хищник же явно был настроен «помучить» жертву: не доведя дело до конца, он спустился ещё ниже, к коленям, потом заставил меня поднять ногу и принялся лёгкими, нежными поцелуями покрывать ступню. В том состоянии, в котором я была, это действовало не хуже электрических разрядов. Контролировать себя становилось всё труднее, стоны рвались один за другим, только подстёгивая моего страстного «мучителя». Потом, таким же образом, была исцелована вторая ступня, после чего я удивлялась только тому, что ещё держусь на ногах.

Когда он, наконец, встал передо мной, уперевшись ладонями по обеим сторонам моего тела в стену кабинки, на которой мокли под дождём изумрудные кусты, его глаза светились почти таким же зелёным светом. Узкие губы шевельнулись, но я услышала голос внутри, словно говорила с Деоной:

- Четырнадцатое небо. Сейчас.

Он не спрашивал, он утверждал. Этому незнакомцу, кем бы он ни был, не нужно было моё согласие, – он собирался взять меня с собой на немыслимо высокое «небо» удовольствия и просто милостиво сообщал мне об этом.

Я кивнула, стараясь не сползти по стене вниз раньше времени.

Уголки рта чуть изогнулись, обозначая улыбку, а потом он накрыл мою грудь руками, и я ахнула: внутри что-то оборвалось, а потом рухнуло, как стена, которая защищала меня, но о которой я и не догадывалась. Резко возросла чувствительность, как будто кожа просто растаяла от излучаемого им жара!

Ладони легли на живот – и ещё одна защитная стена осыпалась осколками, заставляя чувствовать себя невероятно уязвимой и… ещё более обнажённой!

Последнее движение – его пальцы проникли между бёдрами, и я попыталась отпрыгнуть – это уже слишком! Прикосновение обжигало, как раскалённый металл, заставляя балансировать на тонкой грани между наслаждением и почти проснувшейся болью. Откуда-то прорвались воспоминания о том, как я сравнивала Маугли с оружием. Теперь это оружие, во всей своей грозной красоте, блестело передо мной, нацеленное прямо в сердце!

Я пританцовывала на цыпочках, цепляясь за стену и пытаясь отстраниться от будоражащих прикосновений, но хищник, в которого превратился Вайятху, и не думал отпускать меня. Победительно улыбаясь, он повторил, глядя мне прямо в глаза:

- Сейчас. Один раз.

И тут же вздёрнул вверх, заставляя максимально раскрыться ему навстречу.

Когда он вошёл в меня, – не поколебавшись ни на секунду! – мне почудилось, что это был не вполне себе человеческий орган, а столб пламени, – настолько невероятно чувствительным было это слияние, заставившее меня потеряться и вообще забыть, где я, и с кем. Огонь, стремительно распространявшийся от места соединения по телу, выжигал меня саму из вен, из мускулов, из памяти, оставляя после себя вычищенное, отполированное пространство, на котором можно было что-то создать. Что-то иное, чем то, что сгорело, что-то более красивое, может быть, – если бы память позволила осознать, какой я была раньше…

Не знаю, сколько времени я приходила в себя, – когда рушится внутренняя вселенная, это может занять секунды, а может часы… Меня привёл в чувство щелчок открывающейся двери Камеры, свидетельствующий о том, что время её работы истекло. «Дождь» закончился, свет погас. И тут я обнаружила, что по-прежнему, практически, вишу, прижатая к стенке, меня удерживает Вайятху, прижавшийся головой к моему плечу, и мы… хм, до сих пор не разъединились.

Я поёрзала, пытаясь освободиться, но Маугли остановил меня, подняв голову. Его глаза совершенно явственно светились! Это было особенно хорошо заметно сейчас, в полумраке, который царил вокруг. Расширившиеся почти во всю радужку зрачки отливали бледно-фиолетовым светом, создавая полное впечатление, что я смотрю в глаза зверя. Ощущение было довольно жутким! Я уже решила, было, испугаться, когда моего лица коснулся горячий палец и провел, нажимая, сверху вниз по губам, заставив их разомкнуться. В голове прозвучал голос: