Я пожала плечами. Ну, неизвестно, и ладно. Мне гораздо интереснее было бы спросить того врача, как он вообще решился спасать ГИО-людей…

- А что за язык вы используете, когда говорите между собой? – вспомнила я подробности первого посещения лаборатории Вигора. – Я такого никогда не слышала.

Эдор пожал плечами.

- Это один из мёртвых языков. Вариант наречия с Джорбы.

- Джорбы? Почему?

- Потому, что больше его никто не знает и не помнит. Дополнительная гарантия того, что мы сможем сообщить что-то в экстремальной ситуации, но так, что этого никто больше не поймёт, кроме адресата.

- А как вы общаетесь с остальными – теми, кто живёт где-то на других планетах?

- Через сеть. Существует множество сообществ, где люди болтают ни о чём. Мы выбрали несколько окололитературных, где обсуждают новые романы. Пересказывая подробности какого-нибудь боевика, к примеру, можно много чего рассказать, если знать, как читать сообщения.

Я невольно передёрнула плечами. Вот так, прямо в сети?!

- И что? Вы не боитесь, что кто-то раскроет тайну вашей переписки?

Эдор зевнул.

- Нет, Жужелица. Этих болталок около пятидесяти. И мы редко пользуемся одной и той же несколько дней подряд. Просто каждый день в сообщении выдаётся номер говорильни, в которой мы будем общаться на следующий день. Удобно и безопасно. Те, у кого нет пронумерованного списка сообществ, вряд ли поймёт, где искать и что.

Ну, если система столько лет работает, значит, не настолько она плоха, как кажется.

- Ясно, – я вздохнула. – Давай ложиться спать. Остальное дорасскажешь завтра, а то уснёшь ещё прямо на столе.

- Всё может быть, – не стал спорить Эдор. Видимо, и впрямь, устал. – Ты тоже ложись, неизвестно, какая ночь выдастся. Вдруг придётся ещё подскакивать и лечить твоего гуманоида?

- Он же теперь и твой гуманоид, разве нет? – осторожно спросила я.

- Почти, – контрабандист опять душераздирающе зевнул. – Всё, я спать. Растение из бассейна будем вытаскивать?

Хотела сказать: «Да», но заколебалась. Вот вытащишь его, а оно начнёт шариться в потёмках… ещё разобьёт что-нибудь. А не разобьёт, так шуметь будет, спать не давать. Ну его, к Вогранам! Пусть наслаждается пока.

- Не будем, – решительно сказала я. – Завтра переставим.

- Ну и ладушки, – охотно согласился засыпающий стратег и отбыл в гостевую спальню.

Видимо, его даже на душ не хватило, потому что, как ни прислушивалась, шума воды я так и не услышала. Улёгшись, осторожно подобралась к лягушонку, обняла его, дождалась, пока он, не просыпаясь, обвил меня руками и уткнулся носом в плечо, – самое любимое положение наших тел, в котором засыпалось на счёт раз-два-три, – и отключилась сама, успев от всей души попросить Всевидящего, чтобы вколотое Маугли обезболивающее продолжало действовать до утра.

Ночь и вправду прошла спокойно, я проснулась только потому, что мне в ухо полилась трель звонка, транслируемого Деоной.

- Пора вставать, Тэш! Уже утро! – пропела следом за звонком кибер-помощница, вызвав у меня затяжной приступ недоумения. Вроде, раньше такого за ней не замечалось. Будить – будила, но как-то без песен. Нет, действительно, – пора поинтересоваться, чем они там с лягушонком занимаются…

Маугли заворочался рядом, почти одновременно со мной. Судя по лёгкой улыбке, появившейся на его сонной физиономии, Деона и ему что-то музыкальное исполнила в качестве побудки. Чудеса творятся вокруг заморыша.

Дождавшись, пока он открыл глаза, я убедилась, что чувствует кикиморыш себя вполне хорошо, настроение приподнятое… эээ, во всех смыслах, и вообще… Обычно, с утра Вайятху напоминал котёнка, игривого и ласкового, пока грубая реальность не врывалась в спальню в виде какого-нибудь звонка или срочной необходимости куда-то мчаться, или, как сегодня, в виде мачо, который, коротко постучав, приоткрыл дверь, просунул голову в щель и сообщил, что завтрак на столе, а сам он завален делами, и поэтому у нас есть всего пять минут, чтобы собраться к Вигору.

Я прошипела себе под нос нечто, не совсем приличествующее воспитанной девушке, потому что в результате вторжения контрабандиста лягушонок Ласковый превратился в лягушонка Перепуганного, и как следствие – перевозбуждённого. Мысленно послав Эдора прямым курсом подальше, принялась успокаивать своё личное земноводное, пытающееся слиться цветом с постельным бельём. Вот тебе и доброе, Вограны его возьми, утро!..

К эскулапу вылетели через сорок минут, – в рекордно короткое время, и то, только потому, что хмурившийся красавец всех торопил, возмущаясь, что мы опаздываем, при этом ничего не объяснял. Лягушонку не удалось даже полюбоваться на свой ненаглядный «фикус», – его попытка просочиться из кухни к бассейну была пресечена на корню бдящим ГИО-стратегом. Кстати, первое, что Эдор заставил Маугли сделать, как только мы спустились, – это поздороваться «цивилизованным» образом. Заморыш оттарабанил всё, как автомат, к вящей гордости своего наставника.

Обещанного разговора, понятное дело, не вышло, а на мой осторожный вопрос: «Почему мы так спешим?» мачо ответил коротко и невразумительно:

- Бизнес, Жужелица… Требует присутствия.

И замкнулся, всем своим видом давая понять, что ему не до меня.

Пока мы летели в лабораторию (во флайер Маугли опять был занесён, как багаж), мачо, как бы между делом, сообщил кикиморышу знаменательную новость о том, что берёт над ним шефство, и, стало быть, будет теперь воспитывать его наравне со мной. Бедный кикиморыш едва не упал в обморок, и всю оставшуюся дорогу бросал на меня отчаянные взгляды, игнорируя даже тот факт, что, вообще-то, мы летели по воздуху. Видимо, Эдор оказался страшнее…

После выгрузки у лаборатории контрабандист вверг меня в натуральный ступор, устроив публичное представление со страстным прощальным поцелуем прямо у дверей Вигора. Учитывая, что предупредить меня о своём намерении мачо не посчитал нужным, реакция у меня была самая что ни на есть инстинктивная: я попыталась его оттолкнуть. После чего гадский актёр переключился с моего рта на ухо и принялся беззастенчиво ласкать языком мочку, в промежутках между ласками ухитрившись прошипеть:

- Тэш, не валяй дурака! Наблюдатели, – помнишь? Подыгрывай!

Спохватившись, я состроила соответствующее лицо и прижалась к Эдору всем телом, изображая нахлынувшие чувства. Изображать, кстати, пришлось не так уж и много: сводить с ума красавчик умел профессионально, так что, когда он отпустил меня, ноги были совершенно ватными, а томление, поднявшееся снизу живота, затопило меня целиком. Оставшись без опоры (мерзкий стратег разжал объятия и начал подниматься в зависший над нами флайер), я покачнулась и не сразу сообразила, что нужно делать дальше. Контрабандист, перед тем, как исчезнуть за бортовой панелью машины, оглянулся на меня, покачал головой и назидательно сказал:

- Дверь справа, не перепутай!

Я почувствовала, что неудержимо краснею. Сдержавшись, чтобы не запустить сумочкой в ало-золотой нос летательного аппарата, повернулась и наткнулась на печальный взгляд лягушонка. Он тут же глаза опустил, но на душе у меня стало ещё более мерзко. Чтоб этого Эдора, Скросса, соглядатаев и всех прочих, портящих мне жизнь, Плорад пожрал, переварил и изверг!

От злости в мозгу сразу прояснилось, и я решительно вошла в лабораторию, прихватив кикиморыша. Потом будем разбираться, позже.

На этот раз Маугли приветствовал эскулапа, как его научили: выпалив разом все заученные фразы. Культурологический шок Вигор пережил на удивление быстро и ответил соответственно. Я, не откладывая, принялась излагать викингу свои опасения насчёт того, что заморыш слишком быстрого роста не выдержит.

Эскулап пожал плечами:

- Я тебе ровно то же самое говорил. Ну, отложим тогда следующий сеанс, а сегодня избавим его от перетяжки на желудке: он начал активно расти, значит, и питаться ему надо усиленно.

- А как ты будешь снимать бандаж? Сам, прямо здесь?