- А муж?
- Муж был не только грузином, но и боксером, - печально молвил Дамкин. - А грузины и боксеры, сам знаешь, какие вспыльчивые люди... После знакомства с ним мы еще больше подружились со Стрекозовым...
- Не верю! - заулыбался Торчков. - А когда вы мне рассказы принесете?
- Напиши свой телефон, мы тебе позвоним. Встретимся в этой же кофейне. Сейчас у нас времени нет, мы роман новый оканчиваем,
- Поздравляю! Я тоже нашел такую крутую тему для романа! Ладно, я побежал!
- Э! - воскликнул Дамкин. - У нас тут Общество Охраны Ёжиков организовалось, хочешь вступить?
- А это официальное общество? Зарегистрированное?
- Ну, конечно!
- И удостоверения есть?
- Удостоверений пока нет, но скоро будут... А вот вступительные взносы уже есть. Полтинник с человека. Всего пятьдесят копеек, зато какая высокая и светлая цель - сохранить для потомства ёжиков!
- Сейчас у меня нет полтинника. Я позже принесу, когда удостоверение будет.
Торчков ушел, Дамкин и Стрекозов стали разрабатывать стратегию.
- Двадцать рассказов! - говорил Дамкин. - По червонцу это выйдет где-то около двухсот рублей! Да на такие деньги мы месяца два сможем прожить, если по-скромному! Или в Гурзуф съездим! Вот только есть ли у нас двадцать ненужных рассказов, которые было бы не жалко отдать этому придурку?
- Вообще-то, можно продать Торчкову чужие рассказы, например Чехова. Сомневаюсь, что Торчков читал Чехова и сумеет отличить его от Дамкина и Стрекозова.
- Логично, - согласился Дамкин. - Свои рассказы мы и сами когда-нибудь опубликуем. Возьмем лучше в библиотеке Чехова, Зощенко, Ильфа с Петровым, да продадим Торчкову! Надо только перепечатать их на машинке. Не листы же из книжек вырывать!
- Это для Светки работа! - сказал Стрекозов.
- Заработаем денег, купим ей какой-нибудь хороший подарок! - решил Дамкин.
Литераторы дисциплинированно отнесли пустые чашки на поднос для использованной посуды и отправились в районную библиотеку.
Глава следующая,
в которой Карамелькин разочаровался в женщинах
Спаси меня, о Боже правый,
От бабы злобной и лукавой!
"Тысяча и одна ночь"
Вечером литераторы сидели на кухне у Карамелькина и пили чай с пряниками, которые принес Шлезинский, получивший где-то какие-то деньги. Шлезинский играл на гитаре и пел недавно сочиненный на стихи Дамкина рок-н-ролл.
- Когда ты грустишь, я хочу бежать прочь
И резать в кровь пальцы и броситься в темную ночь.
Я забываю все слова, я забываю, кто я есть.
Во мне живет только страх, когда ты грустишь!
- Круто! - поощрял музыканта Дамкин, который обожал, когда писали песни на его стихи.
Шлезинский тоже обрадованно сиял. Недавно он отпустил бороду и теперь был очень похож на еврея.
- Если тут пропустить небольшое соло, - говорил он, - а вот тут вставить сакс, это будет настоящий хит! Гораздо грамотнее, чем у "Машины времени"!
Карамелькин, до этого углубленно читающий книжку по программированию с жирной надписью "Фортран на ЕС", поднял голову и важно произнес:
- Музыка действительно хорошая! Гораздо лучше, чем стихи!
- Приятно услышать умную мысль! - язвительно сказал Дамкин. - Но вдвойне приятно услышать её от Карамелькина!
Карамелькин насупился.
- Кстати, надо о деле поговорить. Арнольд, как ты относишься к охране природы?
- Нормально.
- А ёжиков любишь?
- Люблю, а что?
- А ты знаешь, что ёжиков в стране становится все меньше и меньше, и скоро останется только один ёжик, да и тот - в Красной книге?
- Не слышал об этом.
- Вот я тебе и сообщаю, - Дамкин подлил себе чаю и взял еще один пряник. - Мы со Стрекозовым учредили Общество Охраны Ёжиков, чтобы эти красивые и добрые животные совсем не загнулись. Присоединяйся. Вступительный взнос всего пять копеек.
- Пошли вы со своими взносами! На работе уже достали, то общество охраны памятников, то ДОСААФ!
- Тебе что, пять копеек жалко?
- Жалко! Ладно бы на полезное дело, а то...
- Крохобор! - заклеймил Стрекозов. - Шлезинский вот уже дал десять копеек и был принят в общество. И Бронштейн уже вступил. Три раза.
- Что может быть полезнее охраны ёжиков? - возмутился Дамкин. - С такими жадными эгоистами, как ты, коммунизм не построишь!
- Я и не собираюсь ваш коммунизм строить. Тоже мне Маркс с Энгельсом нашлись.
- Карамелькин научился острить, - поразился Дамкин. - Надо эту шутку записать! Очень смешно!
Стрекозов почесал в затылке и вспомнил:
- Да, Арнольд! А как там твоя школьница? Ты с ней встретился?
- Я ее два часа прождал, а она почему-то не пришла, - сказал Карамелькин. - Кстати, надо сходить, посмотреть, нет ли от нее письма!
Карамелькин встал и вышел из квартиры.
- Арнольд обнаглел, - заявил Дамкин. - Сам за всю свою жизнь ни строчки не написал, а критикует мои стихи! Кретин-критик нашелся!
- А чего, - Стрекозов тоже подлил себе чаю. - У тебя, действительно, фиговые стихи!
- У тебя, что ли, лучше?
- Нет, у меня еще хуже! Но это не аргумент в пользу твоих стихотворений! С ними только в сортир ходить!
- А с твоими и в сортир не походишь! Ты их на такой плохой бумаге пишешь!
- Хорошая мысль! - воскликнул Стрекозов и пояснил уставившимся на него друзьям. - Надо повесить в туалете два ящичка. Один - с моими стихами для Дамкина, а другой - наоборот. И перед использованием прочитать! Если понравится, тогда отдавать в какой-нибудь журнал!
- Да, - оценил Дамкин. - Это будет хорошая цензура.
Хлопнула дверь, вернулся сияющий Карамелькин.
- Письмо! - показал он. - Стрекозов, на, прочитай! У тебя хорошо получается!
- Сам читай, - сказал Стрекозов. - Я чужие письма не читаю, особенно когда пью чай и кушаю пряники!
Карамелькин развернул листок, вырванный из тетради в клеточку и прочитал:
- "Милый друг! Сегодня как-то особенно тоскливо и одиноко. Прости, что не смогла прийти на наше первое свидание! У нас в школе было комсомольское собрание, оно затянулось до вечера, и я не успела. А сегодня мне особенно одиноко и тоскливо. Не сходить ли нам в кино? В нашем кинотеатре идет замечательный фильм "Винету, сын Инчучуна", я на него уже три раза ходила!"
- Да, фильм ничего, - подтвердил Дамкин. - Мы со Стрекозовым тоже на него ходили два раза. Один раз - я, второй раз - Стрекозов. Очень интересный фильм. Я там чуть было не познакомился с одной школьницей, может это была твоя?