- Ну, что ж вы сразу не сказали, гости дорогие! Да мы ж вас со всей душой! Пахом Егорыч, что ж ты не сказал? Мы бы вам хлеб-соль устроили...

Литераторы покровительственно щурились.

- Может, все-таки документы показать? - спросил Дамкин у мента.

- Какие документы! - воскликнул председатель, излучая доброту и гостеприимство. - Мы наших дорогих гостей на руках готовы носить! А участковый у нас вообще без фуражки!

- Э-э, - намекнул Стрекозов. - Мы тут, однако, завтракать собирались. Нам бы все-таки позавтракать.

- Конечно, конечно! - председатель расплылся в улыбке. - Извините, что помешали. Ошибочка, понимаете-ли, вышла!

- Понимаем, - кивнул Дамкин. - Мы все понимаем.

- А за неудобство причиненное позвольте... - лысый председатель смущенно сунул Дамкину в карман мятый червонец.

- Не позволю! - выкатил глаза Дамкин.

- Маловато, - сказал Стрекозов. - Когда так мало дают - это напоминает взятку.

- Подарок, - шепнул председатель, запихивая еще один червонец в карман Стрекозова.

- Подарок - это не меньше тридцати рублей, - заявил Дамкин. - А это взятка, гражданин председатель.

- Но у меня с собой больше нет, - Тихоходов покрылся испариной и смотрел на литераторов жалостно, как побитое животное.

- Ладно, - смилостивился Дамкин. - Червонец будешь должен.

- О чем разговор! - просветлел председатель. - За нами не заржавеет! Приятного аппетита! До свидания!

- Прощайте, - молвил Стрекозов, усаживаясь за стол и доставая стаканы.

Дверь за председателем и участковым закрылась. Дамкин нагнулся под стол за спрятанной банкой. Дед Пахом снова разлил по стаканам.

- За дружбу! - провозгласили литераторы.

Они выпили по стаканчику, закусили.

- Ну, о чем будете писать новый роман? - спросил дед Пахом, громко хрустя соленым огурчиком и заедая его квашеной капустой.

- О том же, о чем и старый, - сказал Стрекозов. - У нас там по плану парикмахер приводит индейцам слона, индейцы - в отпаде, вождь - в отпаде, а парикмахер и новый шериф в суматохе делают ноги, да и слона прихватывают с собой.

- От анафема! - одобрил дед Пахом. - А стихотворение ты утром сочинял, давай что-ли, почитаю.

- Стихотворение... - смутился Стрекозов. - Да я его из-за Дамкина записать не успел, а теперь забыл.

- Ну вот, - обиделся Дамкин. - Всегда во всем Дамкин виноват!

- Да ничо! - сказал дед Пахом. - А еще вы вроде собирались роман про сельскую жизнь оформить?

- О! Это мы запросто! - похвастался Дамкин. - Надо только впечатлений набраться!

- Какие у вас тут впечатления? - спросил Стрекозов.

- Да какие у нас в задницу впечатления! - воскликнул дед Пахом. - Одна анафема, да и только! Вот сено можно покосить... Корову подоить...

- Корову - это можно! - сказал Дамкин, уплетая картошку. - Ты, дед, будешь доить, а мы молочка попьем!

- Умеете вы, городские, устраиваться!

- Работа такая.

- Парное молочко! - мечтательно произнес Стрекозов. - Я о нем уже целый год в глубине души мечтаю! Дед, а по вечерам у вас в деревне чего делают?

- А когда как. То кино привозют в клуб, а то танцы. Как это у нынешней молодежи называется - дискотека. Страмота одна!

- Девок-то много на дискотеке?

- Да хватает.

- Кому хватает? - ухмыльнулся Дамкин.

- А кому надоть, тому и хватает! - дед Пахом доверительно оперся о стол и громким шепотом начал рассказывать. - Вот тута недели две тому взад опосля энтой дискотеки наш агроном-мерзавец привел к себе домой нашу знатную доярку Аграфену. Ну, как положено, разделись, а тут бац! жена агронома вернулась, она к матери ездила в соседнюю деревню. Ну, агроном доярку возьми да в окно и вытолкни. А она - в чем мать родила. Вся улица ее домой провожала! Хороша девка! - причмокнул дед Пахом.

- Старый греховодник, - осудил его Стрекозов.

- А чо я-то, я ничего!

Дамкин с набитым ртом спросил:

- А где эта Аграфена живет?

- Э, - протянул дед. - И не надейся. Опосля того случая за ей наш участковый приударил. Кажну ночь у ей ночует.

- Господи! И здесь от ментов покоя нет! - воскликнул Стрекозов.

- В натуре, - согласился Дамкин. - Предлагаю у мента эту телку увести.

- Тебе чего, в Москве женщин мало? - спросил Стрекозов. - Хоть тут отдохни!

- Да я не устал.

Дед Пахом, отдуваясь, поднялся.

- Ну ладно. Поели - пора и за работу. Сено пойдем косить.

- Пойдем, - согласились литераторы.

Дамкин погладил вздутый живот, блаженно вздохнул и закурил "Беломорину". Дед Пахом вернулся из туалета, и они пошли в поле.

Пока дед Пахом махал на поле косой, литераторы, лежа в тени огромного дуба, написали три главы "Билла Штоффа". Взрывы хохота, доносившиеся с того места, где они лежали, пугали ворон, сидевших на окрестных деревьях. Вороны бестолково летали туда-сюда и недовольно каркали.

Потом литераторы с дедом Пахомом пошли на колхозное пастбище, выловили колхозную корову, и дед Пахом надоил ведро молока.

- Все вокруг колхозное, все вокруг мое! - пояснил он соавторам. пока те пили дымящееся парное молоко.

- Как говорил мой прадед, кулак из Тверской губернии, - сказал Стрекозов, весь залитый молоком, - я не против колхозов, только не в моей деревне!

- Так и знал, что у тебя в крови есть что-то такое, контрреволюционное! - съязвил Дамкин.

- Сам-то ты кто? - огрызнулся Стрекозов. - С твоими-то барскими замашками!

Глава следующая,

в которой Дамкин и Стрекозов посещают

деревенский клуб

Ничто не ускользает от внимания деревенских жителей...

П.А.Кропоткин "Записки революционера"

Вечером литераторы собрались на танцы.

- Деревенские танцы - это что-то! - говорил Дамкин, вертясь перед разбитым зеркалом и пытаясь сделать прямой пробор. - Приходишь, очаровываешь сельскую девушку, читаешь ей стихи при луне, а потом на сеновал...

- До сеновала, я думаю, не дойдет, - сказал Стрекозов. - Из темноты появится сельский кузнец и набьет городскому очарователю морду.

- Ну, допустим, не морду, а лицо...

- Репу, - уточнил Стрекозов.

- И потом, сейчас в деревнях нет кузнецов. Слава Богу, не прошлый век!

- Дед Пахом, кузнецы есть в деревне?

- Та не! - отозвался Пахом. - Последнего недавно расстреляли. Году эдак в двадцать девятом.

- Слышал! - торжествовал Дамкин.