Она поднялась и решительно поглядела на Орма.

— А потом я помогу тебе с твоим лицом.

Ее сердце было разбито, но дух был цел. Она не будет плакать о том, чего, как оказалось, не имела. Она была сама по себе впервые в жизни, и пусть Леиф и подарил ей эту свободу, он не сможет ее сокрушить тем, что оставил ее.

Даже золотоволосому гиганту не под силу сломать ее.

~oOo~

Но с горем и гневом Вали ей было не справиться.

Видя его отчаянную ярость, ужас в его все еще мутных от боли глазах, пока он пытался понять сердцем то, что случилось, осознать свою потерю и предательство Леифа, оказавшегося виновником их поражения, Ольга чувствовала, что готова сдаться.

Когда мужчина, огромный, как медведь, этот легендарный несокрушимый воин, упал на колени, повторяя имя жены, Ольга услышала в его рыдании свое собственное горе. Она опустилась на колени рядом с Вали и попыталась утешить его, разделить с ним его боль, но он отстранил ее.

У них было общее горе, но каждый должен был сам справиться с ним.

~oOo~

Мир должен удерживать равновесие.

В конце концов, все придет к равновесию.

Таков ход вещей.

Таков ход вещей.

Таков ход вещей.

Ольга проснулась ночью, села на своей узкой кровати в хижине, которую делила с братьями, и повторяла эти слова снова и снова, как безумная. Как заклинание, чтобы прогнать темноту прочь.

Но в ее мире не было заклинаний, не было призраков и чудовищ, не было богов и гигантов. Не было магии. В нем была только сила. Сила в земле, в воздухе, в воде — и сами земля, вода и воздух были этой силой. И знание об этой силе, уважение к ее приливу и отливу было знанием о самом мире, видением, позволяющим узреть равновесие. Если чаша весов наклонилась в одну сторону, она скоро наклонится и в другую. Всегда движение, но всегда равновесие. Таков был мир.

День и ночь. Солнце и луна. Лето и зима. Сев и жатва. Жизнь и смерть. Все это было сплетено между собой в этом мире. Земля, воздух, вода, огонь.

Но был еще дух, да, хоть он и не являлся чем-то потусторонним. Это была воля и душа, это было то, что направляло разум и сердце. Это было то, что можно только получить в дар, но никогда — подарить самому.

Ольга была талантливой целительницей не только потому, что знала растения. Ее целительная сила исходила из понимания элементов, из которых состоит их мир. Она видела равновесие. Она знала ход вещей. И это знание открывало ее разум и направляло ее руки. Делало ее спокойной — и это мощное спокойствие просачивалось в ее снадобья, в ее прикосновения.

Знание хода вещей было знанием мира.

Ольга знала, что такое потрясение. Она знала, что такое ужас и печаль. Она знала боль. Но никогда еще она не знала страха. Страх приходил от незнания мира, от неумения принять равновесие, а Ольга знала и понимала. Она видела. Так что она не боялась.

До сих пор.

И теперь Ольга боялась всего — и так сильно, что не могла справиться с этим страхом. Она боялась темноты. Сна и снов. Непредсказуемости будущего. Истины прошлого. Она боялась того, что не знала, и того, что знала.

Она не могла найти равновесия. Она потеряла его. Она потеряла себя.

~oOo~

Калью вошел в хижину, держа в руке большую охапку папоротника.

— Тебе. Для твоего целебного чая. На дальней стороне поля его много.

Ольга улыбнулась и забрала растения.

— Спасибо.

— Ты выглядишь усталой, — сказал Калью, моя руки в миске.

Она и была усталой. Она была измотана. Уже неделя прошла с момента, как ее мир пошатнулся. И если он постепенно обретал равновесие, то она нет.

Деревенские вернулись к работе: строили, сажали то, что можно было еще посадить теперь, пока время сева еще не кончилось. Те налетчики, что остались, тоже пришли в деревню.

У них не было корабля, чтобы переплыть море, так что им пришлось смириться.

Все смирились. Кроме Вали. Он был настроен вернуть Бренну, и он остался в замке один, и строил своими руками корабль, который должен был доплыть до Гетланда. Он словно сошел с ума: от желания увидеть Бренну, от желания отомстить, от желания хоть что-то делать.

Ольга поставила миску с супом из потрохов на стол и положила рядом краюху свежего хлеба, улыбаясь брату.

— Не так уж я и устала, kullake, — сказала она, когда Калью сел. — Антон придет?

Ольга взяла другую миску и приготовилась наполнить ее.

Калью ухмыльнулся и ткнул пальцем в сторону окна.

— Не думаю, что он придет. Анна здесь.

— Анна? — девушка много помогала Ольге и даже училась лечить раны. Ольга не знала, что Антон обратил на нее внимание.

Она подошла к окну и оглядела улицу. Некоторые дома еще строились, кое-где еще были пустыри, но деревня определенно уже превращалась в настоящий город.

И там стоял ее брат, у колодца, наклонившись к Анне и глядя на нее так, что у Ольги закололо в груди. Она теперь знала, чем для женщины может обернуться такое внимание мужчины.

Ее брат был взрослым. Да, ему было достаточно лет, чтобы обзавестись женой. Завести свою семью.

Таков был ход вещей. Жизнь шла своим чередом. Мир вернулся к равновесию.

А она нет.

Ольга стояла у окна и наблюдала за тем, как жизнь ее брата движется вперед. Антон улыбнулся каким-то словам Анны и отступил. Застенчиво кивнув, девушка повернулась и направилась к дому отца. Антон проводил ее взглядом.

Он уже был на полпути к домику, который делил с Ольгой и братом, когда Харальд, один из налетчиков, а теперь поселенец, влетел в деревню на взмыленном коне. Лошадь хрипела — было видно, что скачка была долгой. Харальд был с Даном и Астрид на патруле где-то на севере.

— Солдаты! — крикнул он, проезжая по улице. — Они скачут за нами! Хватайте оружие! Мы умрем, если не дадим отпор!

Антон повернулся в направлении дома Анны, но сделав пару шагов, остановился и, развернувшись, направился к дому сестры и брата.

~oOo~

У некоторых поселенцев в новом городе были щиты и мечи, и топоры; они тренировались с налетчиками всю долгую зиму, и их кузнецы выковали им новое оружие.

У Ольги и ее братьев не было оружия. После того, как был захвачен замок Ивана, после того, как погиб отец, Антон не хотел больше быть частью войны. Но теперь он вбежал в домик и схватил со стены вилы. Швырнув их Калью, он схватил косу.

— Прячься! — крикнул он Ольге, отталкивая ее вглубь домика, потом повернулся к брату. — Защищай ее!

Не дожидаясь их ответа, Антон выбежал прочь. И почти тут же земля начала дрожать от топота копыт сотни лошадей.

Ольга схватила со стола нож. Она не станет прятаться. Женщины, которые прячутся, оказываются, в конце концов, на столе, лицом вниз. Их насилуют. Вот каков ход вещей.

Она больше не хотела оказаться изнасилованной.

Она убьет любого, кто попробует взять ее силой, или убьет себя. Для нее теперь не было разницы. Но она не позволит кому-то снова овладеть ей. Больше никогда.

Калью уставился на нее огромными от страха глазами, вилы дрожали в его руках. Но когда Ольга попробовала отобрать оружие, он сжал его крепче, спина выпрямилась, и голос зазвучал твердо.

— Я не позволю им тронуть тебя, сестра, — сказал он, отстраняя ее.

~oOo~

Солдат ворвался в дверь: пылающий факел в одной руке и меч в другой. Калью рванул вперед и всадил вилы в широкую грудь, и вилы пронзили защитный доспех, но не причинили особого вреда. Солдат выдернул вилы, и Калью отлетел прочь. Он упал на стол, на котором Ольга готовила свои снадобья, прямо в кучу сухой травы, которую она разложила для вечера.

С жестокой усмешкой солдат ткнул факелом Калью в грудь. В мгновение ока сухие растения и легкая ткань туники вспыхнули, как костер жатвы, а потом ее брат начал кричать.

Ольга удержала свой собственный крик и бросилась вперед, прыгнув солдату на спину. Она погрузила свой маленький нож в затылок воина, нажимая все сильнее, вонзая лезвие в плоть под его черепом. Несколько мгновений — и солдат упал на колени, а потом и лицом вниз на пол.

Крики ее брата почти заглушали звон оружия и стоны смерти, наполнявшие воздух. Ольга схватила ведро с водой и вылила на Калью, и он закричал громче, когда пламя погасло, и от тела повалил пар. Он кричал и кричал, и Ольга видела, как сползает почерневшая кожа с его лица и шеи.

Для него уже не было спасения. Не было такой травы, которая могла бы облегчить его боль.

Был только один выход.

Ольга опустилась рядом со своим маленьким братом на колени и вонзила нож в его грудь.

~oOo~

Когда Калью умер, Ольга отложила нож и поднялась. Она схватила меч, выпавший из руки мертвого солдата, и вышла из дома навстречу бою.

Она не задумывалась о том, что будет делать. Ее мысли были поглощены мертвым братом, которому она заменила мать. Она снова и снова видела перед собой его горящее тело, чувствовала, как нож пронзает его сердце, вдыхала запах жареного мяса. Больше она не знала ничего.

Ольга подняла меч и вышла через дверь так решительно, словно ее кто-то вел. Она прошла через весь город почти по прямой линии, едва ли обращая внимание на то, что происходит вокруг, едва ли замечая дым и огонь. Удушающий запах огня и дыма, и жареного мяса. Весь город был объят пламенем.

— Ольга! — закричал ей в лицо Антон, и на мгновение она вернулась в реальность.

Его лицо было покрыто кровью. Он все еще держал в руке косу, где-то раздобыл щит, один из толстых деревянных щитов, которые несли налетчики.

— Ты чего? Где Калью?

Она не могла говорить, потому просто покачала головой. Боль потери на мгновение омрачила чело ее брата, а потом он отшвырнул прочь косу и взял у нее из руки меч. Резким движением Антон оттолкнул Ольгу прочь, и вовремя — к нему подскочил воин с мечом. Ольга упала на землю, но тут же вскочила на ноги, когда тот взмахнул оружием.

Антон не тренировался обращаться с мечом, но он блокировал первый удар щитом, а потом ударил в ответ. Но с косой ему бы повезло больше. Солдат с силой ударил снизу, и меч Антона отлетел прочь, вращаясь на лету. А потом отлетел и щит. Он упал рядом, и Ольга подхватила его, собираясь вернуть брату…