- И там вы сказали вслух о своем намерении принять участие в массовке?

- Да, но какое это имеет значение?

- Решающее, - заметил Брайцев.

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и помощник Северцева напомнил о том, что Брайцева ждут на совещании у полковника.

Когда Брайцев вошел в кабинет, совещание уже шло. Сообщение делал представитель научно-технического отдела Павел Петрович Аркадьев. Он доложил о данных экспертизы.

Исследованием крови, обнаруженной на паркете у Лосева, было установлено, что она принадлежит человеку и классифицируется по II группе.

Баллистическая экспертиза показывала, что гильза, найденная во дворе, выстрелена из пистолета системы «ТТ» образца 1933 го да.

Далее. След автомашины «Победа», найденной на Хорошевском шоссе, совпадал со следом, сфотографированным на месте кражи: та же стертая резина, тот же глубокий порез.

Представитель Госавтоинспекции сообщил, что номерной знак «ЭЖ-22-08», записанный постовым милиционером, был выдан на автомашину «Победа», принадлежащую шестому таксомоторному парку столицы.

Что касается отпечатков на осколках стекла, то прошло еще слишком мало времени, чтобы данные о их принадлежности могли поступить из дактилоскопического сектора.

Последним докладывал Брайцев. Он передал содержание своей беседы с Лосевым, сделав упор на коллективный выезд спиннингистов общества «Рыболов-спортсмен».

Теперь слово было за полковником Северцевым. Он поручил Брайцеву возглавить дальнейшее расследование и тут же наметил очередные оперативные мероприятия. Они сводились к следующему: первое - допросить шофера автомашины «ЭЖ-22-08» и выяснить по путевым листам, где находилась машина в период между двенадцатью ночи и четырьмя часами утра. Второе - изучить персональный состав членов секции спиннингистов московского общества «Рыболов-спортсмен», организацию и обстоятельства коллективного выезда на Истринское водохранилище и вероятность причастности кого-либо из членов секции к настоящему делу. Третье - ожидать данных дактилоскопического исследования и в случае необходимости заняться активной разработкой новой версии. На этом совещание закончилось.

Спустя час Брайцев входил в маленький дворик на улице Чкалова. За палисадником возвышалось одноэтажное здание с вывеской московского добровольного общества «Рыболов-спортсмен». Брайцев попросил показать ему учетные карточки участников коллективного выезда.

Не успел Брайцев разложить перед собой обширный пасьянс учетных карточек, как его попросили к телефону.

Звонил Иван Ильич Северцев.

- Немедленно приезжайте, - сказал он, - есть новости.

Брайцев торопливо собрал карточки, сказал, что заедет в следующий раз, и, вскочив в такси, помчался на Петровку.

Полковник разговаривал по телефону. Он знаком предложил Брайцеву сесть и тут же протянул ему две карточки, лежавшие на столе. С первой карточки на Брайцев а смотрело открытое, довольно приятное лицо юноши лет девятнадцати. Рядом была его же фотография в профиль. Под фотографиями шли десять отпечатков пальцев правой и левой руки. На другой карточке были помещены рядом репродукция отпечатков трех пальцев - указательного, среднего и безымянного, сделанная с первой карточки, и фотокопия отпечатков, обнаруженных на осколке ветрового стекла. Узоры удивительно совпадали.

- Вы заметили, в последнее время вам чертовски везет, Брайцев,- сказал полковник, кладя на рычажок трубку,- ключ к делу принесли на блюдечке. Теперь остается действовать.

Брайцев привстал с кресла.

- Сидите, - остановил его Северцев, - я уже послал за старым делом. Сейчас оно будет здесь. Как он там по фамилии, кажется, Коваленко?

Витя Коваленко родился в 1935 году. Москвич. Учился хорошо. Был комсомольцем. Потом умер отец. Мать работала. Вечерами стирала на соседей белье. Мальчишка был предоставлен самому себе. Когда мать спохватилась, было уже поздно: влияние улицы взяло верх. Появились приятели, великовозрастные парни без определенных занятий. Школа пошла насмарку. Однажды он сообщил матери, что бросает школу. Уговоры и слезы не помогли: сын стоял на своем. Поступил учеником токаря на завод «Станколит», прогулял несколько дней - уволили, устроился на другой завод, потом грузчиком в типографию, потом разнорабочим в какую-то артель. Однажды в компании пьяных приятелей, сорвавших у женщины часы, был задержан. По дороге в милицию пытался бежать. Догнали. Ударил милиционера. Дело рассматривалось народным судом Октябрьского района столицы. Был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовых лагерях и отправлен на Север. В лагере тяжело переживал свое положение. Неоднократно заявлял командованию о раскаянии. Отлично работал. И спустя полтора года был досрочно освобожден. Возвратился в Москву. Был прописан по прежнему местожительству, в Горловом тупике.

- Вам все ясно, Сергей Васильевич? - спросил полковник, старательно завязывая бантиком тесемки на папке.

В домоуправлении Брайцев узнал номер квартиры и по шаткой деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Как и во многих старых московских домах, квартира оказалась большой и густо населенной. Сергей Васильевич с трудом отыскал нужную комнату, но на двери висел массивный замок.

Он постучал к соседям. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова девушки.

Очевидно, она только что вымыла волосы и теперь накручивала их на бигуди.

- Вам кого? - спросила девушка, придерживая рукой спадавшую прядь.

Ухватившись за первое, что пришло ему в голову, Брайцев стал объяснять, что он школьный товарищ Виктора, не виделся с ним много лет и вот сегодня, очутившись проездом из Хабаровска в Москве, решил разыскать старого друга.

Но, как видно, неудачно: поезд уходит через несколько часов, а на дверях, увы, замок.

- Неудачно, - согласилась девушка,- кажется, как раз сегодня Витя работает в вечерней смене. Впрочем, точно не знаю. Сейчас должна возвратиться Мария Авксентьевна, она вышла в магазин.

Брайцев догадался, что Мария Авксентьевна, очевидно, и есть мать Коваленко.

- Спасибо, я подожду в коридоре,- сказал Брайцев и посмотрел на часы.

- Зачем же в коридоре? Заходите.- Девушка отстранилась, пропуская Брайцева в комнату.- Только вы уж извините, пожалуйста, у нас тут небольшой разгром.

- Нет, это я должен просить прощения, - возразил Брайцев.

Состоялся обычный я таких случаях обмен любезностями. Брайцев уже проклинал себя за то, что так легкомысленно взялся играть эту не свойственную для него роль. В сущности, что он знал о Викторе Коваленко? Каждое сказанное невпопад слово могло теперь разоблачить его, но отступать уже было поздно. Лавируя между острыми рифами, как опытный лоцман, он начал осторожно расспрашивать девушку о том, как живет теперь его старый друг, где работает, с кем проводит свободное время.

Попросив Брайцева сесть к ней спиной, девушка продолжала заниматься прической. Она охотно отвечала на все вопросы, и чем больше слушал ее Брайцев, тем сильнее росло его недоумение. Нет, это был совсем не тот Виктор Коваленко, образ которого нарисовал себе он по дороге в Горлов тупик.

Коваленко работал на Первом подшипниковом заводе и, судя по рассказу, довольно неплохо: почти ежемесячно он приносил премии. Посещал вечернюю школу рабочей молодежи. Был левым полузащитником заводской футбольной команды, встречался с девушкой - студенткой московского пединститута. Все это как-то не вязалось с обычными представлениями об уголовном преступнике, уже прошедшем через лагерь.

Покончив наконец с прической, девушка повязала голову косынкой и, усевшись напротив Брайцева, стала, в свою очередь, бомбардировать его вопросами. Она считала долгом хозяйки поддерживать светскую беседу, а Брайцев готов был провалиться сквозь землю, придумывая на ходу несуществующие подробности своей жизни в Хабаровском крае. Неизвестно, как бы закончилось это испытание, если бы на выручку не пришла мать девушки. Узнав, в чем дело, она с готовностью вызвалась помочь Брайцеву: