-- Не нужен мне рай! Я туда не стремлюсь, лишь бы была со мной Николетта, моя нежная подруга, которую я так люблю. Я скажу вам сейчас, кто попадает в рай. Старые попы, и дряхлые калеки, и убогие, что дни и ночи ползают перед алтарями и криптами, и те, кто едва прикрыт лохмотьями или жалкими монашескими одеяниями, а то и вовсе ходит голый и босый, и те, кто умирает от голода, жажды, холода и нищеты. Эти все отправляются в рай; с ними мне делать нечего. А вот в ад я хочу, ибо в ад уходят прилежные ученые, доблестные рыцари, павшие на турнирах и в грозных сражениях, и славные воины, и благородные люди. С ними мне будет хорошо. Прекрасные обходительные дамы, имевшие двух или трех возлюбленных, кроме своего мужа, и золото, и серебро, и драгоценные, пышные меха, тоже уходят в ад, идут туда арфисты, и жонглеры, и короли. Вот с ними хочу я быть, но сейчас отдайте мне Николетту, мою нежную подругу.

-- Напрасно говорите вы так,-- сказал виконт,-- ведь вы никогда не увидите ее. А если бы вы поговорили с ней и ваш отец узнал об этом, он сжег бы на костре и меня и ее, да и вы сами могли бы тоже опасаться за себя.

-- Горе мне! -- сказал Окассен и в печали пошел прочь.

7

Теперь поют

1 Окассен идет домой

От страданий сам не свой.

Неужель навек лишиться

Николетты светлолицей?

5 Кто подаст совет благой?

На судьбу лихую зол,

Вот он к замку подошел,

И, взойдя к себе в покой,

Стал без меры тосковать,

10 Содрогаться и рыдать

И подругу призывать:

"Николетта, ты одна

Так прекрасна и стройна,

Ты -- услад моих родник,

Как забыть твой светлый лик,

Поцелуев легкий рой,

Смех веселый и простой?

Как мне жить теперь без вас?

Мне и свет не мил сейчас,

Нежная подруга!"

8

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Пока Окассен сидит у себя в спальне и тоскует о Николетте, своей подруге, граф Бугар Валенский не перестает воевать. Он собирает своих воинов, пеших и конных, и идет на замок, чтобы осадить его. Тогда поднимаются крики и шум, рыцари и воины берутся за оружие и спешат к воротам и стенам на защиту замка, а горожане всходят на выступы стен и бросают оттуда камни и острые копья.

Осада становилась все сильней и жесточе, и тогда граф Гарен Бокерский пришел в покой, где Окассен печалился и тосковал по Николетте, своей подруге, которую он так любил.

-- Сын мой! -- сказал граф,-- сколь ты жалок и несчастен, если можешь смотреть, как осаждают твой замок, самый лучший и крепкий из замков. Знай, если ты лишиться его, то останешься без наследства. Сын, возьмись за оружие, и садись на коня, и защищай свою землю, и помогай своим людям,-- иди в бой! Пускай ты даже никого не сразишь и никто не сразит тебя, но люди, увидев тебя рядом, будут доблестно защищать свое добро, и свою жизнь, и землю твою и мою. Ты такой большой и сильный -- исполняй свой долг!

-- Отец,-- сказал Окассен,-- к чему вы это говорите? Пусть господь будет глух ко всем моим мольбам, если я стану рыцарем, и сяду на коня, и ринусь в бой, если буду поражать рыцарей, а они -- меня, прежде чем вы дадите мне в жены Николетту, нежную мою подругу, которую я так люблю.

-- Сын мой,-- сказал отец,-- ты просишь невозможного. Я предпочту лучше быть разоренным и лишиться того, что имею, чем видеть ее твоей женой, твоей супругой.

Он повернулся. И когда Окассен увидел, что отец уходит, он позвал его.

-- Отец, вернитесь,-- сказал Окассен,-- я хочу предложить вам доброе соглашение.

Какое, милый сын?

-- Я возьму оружие и пойду в бой, но с условием: если господь вернет меня живым и невредимым, вы позволите мне повидать Николетту, мою нежную подругу, перекинуться с нею двумя-тремя словами и хоть один раз поцеловать ее.

-- Согласен,-- ответил отец.

Он дал ему обещание, и Окассен возрадовался.

9

Теперь поют

1 Окассен уже волнуем

Предстоящим поцелуем,

Это впрямь судьбы подарок,

Он дороже тысяч марок!

5 Вот теперь не укорят:

Окассен сражаться рад!

Панцирь он надел двойной,

Шлем приладил боевой,

С рукояткой золотой

10 Меч он выбрал дорогой,

Захватив копье и щит,-

На коня вскочить спешит,

Ноги вставил в стремена,

15 Весь отвагой он горит,-

Так любовь его нежна! -

И, сверкнув броней, летит,

Шпорой тронув скакуна,

За ворота, где война,

20 Где кипит сраженье.

10

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Окассен, облаченный в доспехи, поскакал на своем коне, как вы уже слыхали и поняли. Боже! Как красил его щит у груди, и шлем на голове, и перевязь меча на левом боку! Юноша был высок, силен, красив, строен, конь под ним был быстр и проворен, и рыцарь направил его прямо в ворота. Но уж не думаете ли вы, что он хотел угнать быков, коров или коз или сразиться с врагами? Ничуть не бывало! Ни о чем подобном он и не помышлял: так погружен он был в мысли о Николетте, своей нежной подруге, что забыл о поводьях и о том, что ему надлежало делать. Конь же, почувствовав шпоры, понес его в битву и устремился в самую гущу врагов. Они протянули к нему со всех сторон руки, схватили его, отняли щит и копье, и потащили его, застигнутого врасплох, и по дороге уже обсуждали, какой смерти его предать. И Окассен услышал их речи.

-- Иисусе сладчайший! -- воскликнул он.-- Ведь это мои смертельные враги уводят меня, чтобы отрубить голову! Но если отрубят мне голову, то не смогу я говорить с Николеттой, моей нежной подругой, которую так люблю. Однако есть еще у меня хороший меч, и сижу я на добром скакуне, успевшем отдохнуть. Так буду же защищаться из любви к милой, и если только бог меня любит, то поможет мне, а не им!

Юноша был силен и высок, и конь, на котором он сидел, был резв. И Окассен взялся за меч и стал наносить удары направо и налево, и разрубал он шлемы и забрала, руки и плечи, и растеклась вокруг него лужа крови, подобно той, какая бывает вокруг дикого кабана, когда собаки нападут на него в лесу. Так он убил десять рыцарей и семерых ранил. Стремительно вырвался он тогда из битвы и галопом понесся назад с мечом в руке.

Граф Бугар Валенский слыхал, что собираются повесить Окассена, его врага, он подъехал поближе, и Окассен тотчас узнал его. Он занес меч и ударил графа по шлему так, что вдавил в голову. Граф был оглушен и свалился на землю. Окассен протянул руку, поднял его, взял за забрало и повел к своему отцу.