Нет, конечно же, ничего удивительного в том, что левые эсеры проект, выдвинутый большевиками, одобрили[125]. Декрет о земле — «это целиком наша программа», — указывал в одном из своих выступлений Устинов[126]. Но это была еще и программа эсеров, которые не готовы были простить так легко большевикам очевидной кражи. По инициативе эсеров ЦИК первого созыва разослал всем Советам и армейским комитетам телеграмму о непризнании Второго съезда[127], заявляя, что «блок с большевиками — это волчья яма, ловушка для демократии. Это триумф большевизма»[128]. Чернов, кроме того, написал « Письмо крестьянам», справедливо (как оказалось) уверяя их в том, что от большевиков никакого уравнительного землепользования ждать нельзя, что большевики защищают интересы сельского пролетариата, а крестьян считают своими противниками и рассматривают их как мелкую буржуазию. Всем периферийным эсеровским организациям предлагалось это письмо немедленно «перепечатать в местной с.-р. прессе, а также, где можно, издать отдельной листовкой»[129].

Исполнительный комитет Всероссийского Совета крестьянских депутатов также выпустил воззвание, в котором разъяснял крестьянам, что большевики лишь обманывают их и что крестьяне лишатся «земли и воли», если пойдут за большевиками[130]. А 28 октября Исполком заявил, что «не признает большевистскую власть государственной властью» и призвал крестьян и армию не подчиняться образованному на Втором съезде Советов правительству[131]. На следующий день ЦК ПСР исключил из партии всех тех, кто после 25 октября остался на Втором съезде Советов, а 30 октября распустил петроградскую, воронежскую и гельсингфоргскую организации ПСР, в которых доминировали левые эсеры[132]. Последние срочно созвали Девятую петроградскую конференцию ПСР, пригласив туда своих сторонников, и, отказавшись признать законным решение своего ЦК, выразили ему недоверие, обвинив руководителей эсеровской партии в организационном расколе[133]. Вслед за этим левые эсеры создали так называемое Временное бюро и назначили на 19 ноября собственный партийный съезд[134].

Союз левых эсеров и большевиков тем временем креп. Обе партии были заинтересованы в поражении эсеров. А для этого было необходимо прежде всего отбить у эсеров позиции, занятые ими на Первом съезде крестьянских Советов. С этой целью 27 октября, по соглашению между большевиками и левыми эсерами, ВЦИК на своем первом заседании принял решение о созыве в срочном порядке Второго крестьянского съезда и предложил «избрать комиссию для подготовительной работы по созыву». В комиссию было избрано пять человек: Спиро, Колегаев, П. Г. Василюк, Л. П. Гриневич и М. К. Муранов. Действуя в обход большинства членов крестьянского ЦИК первого созыва, левые эсеры предложили этой комиссии «сговориться с левой частью ВЦИК»[135], т. е. с самими левыми эсерами, с большевиками и с меньшевиками-интернационалистами.

Большевики обещали левым эсерам поддержать их на крестьянском съезде целиком и полностью. Эта поддержка была для левых эсеров немаловажной, так как в противном случае победа наверняка досталась бы социалистам-революционерам[136]. Но и еще одним были скреплены теперь большевистско-левоэсеровские отношения. Во время переворота в Москве, как с восторгом указывал Бухарин, «левые эсеры со всей своей активностью и с необычайным героизмом сражались бок о бок с нами»[137], причем во главе отряда особого назначения, буквально решившего исход сражений 28 октября и спасшего Моссовет от захвата верными Временному правительству войсками, был поставлен левый эсер прапорщик Г. (Ю.) В. Саблин[138]. А левый эсер Д. А. Черепанов большевиков просто умилил, когда перед самым началом боев в Москве заявил им: «Хотя я не разделяю программы большевиков, но я умру вместе с вами, потому что я социалист»; и позже, вспоминая о защите Моссовета, добавил: «Мы там остались и пробыли как раз особенно опасную ночь в Совете, когда, собственно, вся советская работа висела на волоске»[139]. Эту неровную поступь большевиков и левых эсеров навстречу друг другу в 1918 году кратко и просто сформулировала левая эсерка А. А. Измаилович: «В октябре знамя революции несли две истинно социалистические партии — большевики и левые эсеры. [...] После Октябрьской революции большевики и левые эсеры заключили между собою тесный союз»[140].

Глава третья. Формирование советского правительства

Ленин и Троцкий не спешили делить власть с другими партиями[1]. Вопрос о создании коалиционного «однородного социалистического правительства» был поставлен на Втором съезде Советов 26 октября не ими, а левым крылом социал-демократов (интернационалистов) и левыми эсерами. Меньшевик-интернационалист Б. В. Авилов огласил резолюцию «о необходимости передачи всей власти в руки демократии», подчеркнув, что нужно создать правительство, которое поддержали бы не только рабочие, но и «все крестьянство, как состоятельное, так и беднейшее»[2]. В. А. Карелин, выступавший от левых эсеров, придерживался центристской позиции, протестуя против того, что вместо «временных комитетов, которые бы взяли на себя временное разрешение наболевших вопросов дня» создается «готовое правительство». Карелин, однако, добавил, что левые эсеры не собираются из-за этого «идти по пути изоляции большевиков», поскольку понимают, что «с судьбой большевиков связана судьба всей революции: их гибель будет гибелью революции»[3].

В принятой левыми эсерами резолюции настаивалось на необходимости образовать правительство совместно с другими революционными партиями, ушедшими со съезда, но при неудаче переговоров, оказывая большевикам «помощь в технической работе», в Совнарком не входить[4], поскольку в этом случае левые эсеры должны будут рвать с ушедшими со съезда Советов партиями[5]. Карелин указал также, что список членов СНК, предложенный председателем Второго съезда Советов Каменевым от имени большевистской фракции, левых эсеров не удовлетворяет, поскольку в нем не представлены интересы Советов крестьянских депутатов.

Имея на съезде Советов большинство, Ленин с Троцким могли бы не уступать давлению прочих социалистических партий. Но сами большевики в тот период не были едины. Уверенность Ленина и Троцкого в том, что большевики одни сумеют удержать власть, разделялась далеко не всеми. По этой причине ЦК дал согласие на ведение переговоров о создании коалиционного правительства, во главе которого не обязательно должны стоять Ленин или Троцкий[6].

В эти дни левым партиям мерещилась контрреволюционная опасность. К Петрограду грозили выйти войска генерала П. Н. Краснова. ВРК с трудом набирал из разных частей небольшие отряды, которые демонстративно водил по городу, прежде чем отправить навстречу правительственным войскам[7]. Настроение было подавленное. «Мы погибли!» — сказалалтри встрече меньшевику Д. А. Сагирашвили жена Каменева (и сестра Троцкого) Ольга Давидовна, просившая меньшевиков о содействии. И действительно, в эти часы были начаты переговоры «относительно изыскания способов мирной ликвидации наступления Керенского»[8].


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: