Бабник! Он водит сюда женщин, а потом отсылает их обратно домой! Светы нет, потому что она уже неделю в своем Хабаровске. А теперь он взялся за нее. «Верите ли Вы мне, Эллен?» - А она и уши развесила, поверила и даже увлеклась немного. Чуть на шею ему не бросилась! Дура.

Она заметалась по кабинету, глаза застилала пелена, в груди что-то жгло. Внутренний голос сказал: ну и что, что ты его любишь, это еще не значит, что он должен тебя любить. Он же в этом не виноват. Кто любит? – ответила она этому голосу. Никто никого не любит: ни я его, ни он меня. Нужно успокоиться, и все пройдет. Она подошла к бару и вытащила бутылку, так что можно утверждать, что в дальнейшем виноват коньяк.

А ну брось! – сказал внутренний голос, но она его не послушала. Господи, я ведь была хорошей! Я старалась, правда! Мне тридцать один, я не сделала в своей жизни ничего хорошего. Я никогда не была замужем и уже не буду. Я все время училась и работала, потом снова работала и училась и работала опять. Ты знаешь, я почти не делала глупостей, я даже ни разу не привела домой ни одной бездомной собаки, потому что хорошие девочки так не делают. Когда-то я жила в чужой стране, в маленьком городе и там был чудесный парк, и в нем озеро. Стояла жара, и я так хотела купаться – и я ни разу не вошла в него. Потому что боялась, что меня поймают, пристыдят и вышлют. А я ведь так хотела искупаться!

Еще через час она была порядком пьяна. Она никогда не пила ничего крепче вина, но в баре был только коньяк. Ростки неуверенной слабой любви, наткнувшись на преграду, дали плоды – за время сомнений, возрождения и краха надежд произошла та самая кристаллизация, о которой учат в университетах, и которую можно только пережить, но не объяснить.

Скоро кончается мой контракт, подумала она. Все закончится, и я уеду. Все закончится даже еще быстрее, потому что сегодня он придет домой и буду ли я с ним или нет – после этого мы расстанемся. Мне даже все равно, что он обо мне подумает, я просто хочу, чтоб он пришел. Но до этого я сделаю то, на что не решилась годы назад.

Через стеклянные двери она вышла на террасу, спустилась в парк и пошла искать озеро. Была ночь, жара спала, поднялся туман, и она бродила среди плодовых деревьев, наугад разыскивая дорогу.

Поэтому ее не было в доме, когда пришел убийца.

11

Принц сказал – принц сделал

Все это похоже на фильм ужасов, в котором жертва маньяка бродит по темному пустырю, а сзади за ней крадется тень. Причем все знают, сколько уже было предупреждений и намеков, и сам маньяк заранее сообщил о своих намерениях, и охреневшие зрители кричат в спину: «Обернись!». Она и оборачивалась – маньяка там не было. Так что она шла дальше, тем более в тумане дорога к дому уже потерялась. У нее всегда было не-женски хорошее чувство направления, так что лес она все-таки нашла. Если в саду звезды еще как-то светили (не наши, огромные звезды) и как-то пыжилась луна, то в лесу стало совсем темно. Корни ставили подножки, кусты норовили выколоть глаза.

Интересно, а есть ли тут скорпионы? И эти, как их, змеи. А еще бывают тигры, львы и крокодилы, медведи, собаки, волки, лоси и белочки. Нет, белочки – это уже из другой оперы. Так вот, есть ли тут змеи? Знала бы, не пошла бы, но теперь уже поздно. Поздно и страшно.

Озеро на самом деле оказалось не таким романтичным, как казалось с высоты. Оно лежало в маленьком углублении, дорога к нему вела по небольшому руслу ручья, усеянному валунами. В темноте, да еще босиком – шлепки уже давно слетели, а земля кололась тысячей маленьких камешков – пробраться туда было не просто. Но она все же добралась до берега, окунула пальцы ног в воду и задумалась. А пирании тут есть? И крокодилы? Или кто-нибудь еще такой же страшный. Холодно, брр. Но долг есть долг. Она разделась и влезла в воду.

Вода оказалась неприятно освежающей и сладковатой на вкус. Поплескавшись немного, Лена побрела к берегу и в этот момент правую ногу пронзила жуткая боль. Она закричала так, что, наверно, было слышно в соседнем городе, упала и зарыдала. Но скоро боль начала затихать, рыдания тоже. Сидя по шею в воде, она задумалась. Ходить невозможно, это исключено. До берега можно доползти. Одежда – где-то там, на берегу. Если долго ползать, ее можно найти. Даже одеться. Тут никого нет, так что никто не узнает о ее глупости, не пристыдит, и, тем более, никуда не прогонит. Но и обратная сторона – никто не найдет. До дома недалеко, к утру – в крайнем случае, к обеду – она доползет.

И тут все изменилось: по берегу кто-то шел. Судя по звукам, существо было большим и настроено серьезно. Кто-то ломился сквозь кусты. Животное? Человек? Друг или враг? А она – по шею в воде, и голая.

Звук стих, затем наверху показался силуэт человека и знакомый голос произнес:

- Дайте руку, Эллен.

Валентин не станет убивать ее быстро. Его больное место – тщеславие, а потому он станет красоваться. Его излюбленное орудие – нож, а жертва должна быть напугана и обездвижена. Он станет делать это медленно. Если бы мог, он постарался бы заполучить свидетеля, а лучший свидетель - Эйрик.

По какой-то причине Эйрику не было страшно. Он прекрасно понимал теперь логику движений Валентина, причины его поступков, знал, как серьезна ситуация и как близок враг – но радость, найденная утром, все еще заставляла верить в то, что Эллен в безопасности.

Дом стоял темный, видимо, слуги уже легли. Они разделились – Пабло взял на себя восточную часть дома, Эйрик – западную. В спальне ее не было, не было и в гостиных.

В центральном зале горел камин, в кресле у огня сидел человек.

- Мерзавка сбежала, - сказал он. – Ее нет в доме. Или ты так хорошо ее спрятал?

- Зачем она тебе?

- Она меня опозорила! Тогда, на приеме.

- Брось, Вал, ты же не серьезно.

- Приведи ее! – Валентин взмахнул пистолетом и снова нацелил его на Эйрика.

Идиот, забыл, с кем имеет дело. Он и в спортзале, наверное, был последний раз в университете. Тихо, стараясь делать это плавно, он сдвинулся еще на шаг вперед. Револьвер лежал в рукаве куртки, готовый упасть в руку в нужный момент, в голенище привычно держался на ноге кинжал, еще один – в чехле за поясом. Рассредоточенный взгляд одновременно охватывал большую часть комнаты: вот камин, вот в кресле, обезображенный страстью, кривляющийся человек, вот за креслом лежащий неподвижный темный силуэт – видно только часть ноги. Мужской ноги. Вот в зеркалах впереди отражение комнаты за спиной. Приоткрывается в дверь, и в комнату плавно вплывает Пабло, мгновенно оценивает ситуацию и застывает неподвижно, готовый к броску. Время растянулось.

- Стой там! – закричал Валентин и снова взмахнул пистолетом. И в этот момент Пабло прыгнул – и получил пулю в грудь. Прогремел выстрел, и Валентин осел в кресле, теперь уже навсегда. Эйрик убил его.

- Как ты? – спросил он, все еще продолжая двигаться вперед.

- В порядке - плечо. Кретин не умеет стрелять.

- Справишься сам?

- Конечно.

Дальше все было очень быстро. Эйрик нажал кнопку вызова, достал аптечку, осмотрел лежащего на полу Серджо (еще один, кто не принимал Валентина всерьез), вколол ему стимулятор и болеутоляющее, успел увидеть, как загорелся свет в доме персонала и вышел во двор. В доме есть врач, как требует протокол – теперь это его работа. Он же должен найти Эллен.

В доме ее нет, тут он склонен доверять Валентину. И Серджо – друг, слуга и цепной пес – умер бы рядом, защищая ее. Значит, в доме ее нет.

Куда она пошла в этом тумане, в незнакомом месте, из дома, окруженного полями? Есть только один яркий ориентир, он двинулся туда.

- Вашу руку, Эллен.

- Не могу.

- Почему?

- Не могу встать, я сломала ногу.

- Тогда я спущусь.

- Нет!

- Почему?