– Долго же ты спишь! – приветствовал ее насмешливый голос Шейна.

Беатрис остановилась как вкопанная. Совсем не такого приветствия она ожидала этим утром от человека, который провел с ней такую ночь.

– Я тоже рада тебя видеть! – съязвила она в ответ. – У тебя удивительный дар портить мне настроение!

– Прошу прощения, моя леди. – Шейн отвесил шутовской поклон. – Просто мне показалось, что вы могли бы вставать и пораньше.

Все же в первое утро муж мог бы и рассчитывать на завтрак в постель.

– Мог бы. Но я ему этого не советую. Я очень, очень плохо готовлю.

– Еще один твой недостаток.

– Очень мило! – взорвалась Беатрис. – Я, конечно, подозревала, что далеко не кладезь достоинств, но хотелось бы услышать от тебя, человека, вынудившего меня выйти за него замуж, о моих недостатках.

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Еще как!

– Тогда слушай. Самый главный твой недостаток в том, что ты привыкла вертеть мужчинами так, как тебе этого хочется. Не знаю, с чего ты взяла, будто все мужчины – твои рабы, но намерен это прекратить.

– Интересно, как же?

– Приковать тебя к себе и наблюдать за твоей реакцией.

– Тогда я тебе тоже кое-что скажу, Ни одному мужчине я не обещала больше, чем могла дать. И все они знали, на что шли. Умные, вроде Питера, бросали меня, как только понимали, что я не стану образцовой женой и не нарожаю им кучу сопливых ребятишек!

– Второй твой недостаток, – продолжил Шейн спокойно, выслушав ее, – ты ведешь разгульный образ жизни. Ты хотя бы помнишь, сколько мужчин у тебя было?

– Хочешь знать точно? – Беатрис усмехнулась. – Тогда подожди, мне нужно несколько минут, чтобы посчитать!

– Так вот, – Шейн снова не обратил внимания на ее иронию, – мне не нравится, что вокруг моей жены клубятся сплетни. Отныне ты сидишь дома и выходишь только в моем сопровождении. Или с Элен и Питером. Этим людям я доверяю. Хотя не скрою, мне не нравится, что вы сдружились с моей сестрой. Мне кажется, ты плохо повлияешь на нее.

– Шейн! Ты заставил меня выйти за тебя! Ты загнал меня в угол! Ты заставил всех торговцев отказать мне! А теперь пытаешься представить дело так, будто я вешалась тебе на шею и всеми правдами и не правдами тащила в этот брак!

– Ты многого не знаешь, Беатрис. Через год я расскажу тебе все. А сейчас ты будешь играть по моим правилам.

– Это еще почему?!

Беатрис гордо вскинула голову. Ни один человек, даже бабушка, никогда не решались ей приказывать. Она всегда сама решала, что и как будет делать.

– Оставь свою гордость, она будет только мешать тебе. Ты будешь жить так, как я скажу, потому что ты в моих руках, – Я всегда могу уйти и хлопнуть дверью!

– Конечно, можешь. Но не станешь этого делать по двум простым причинам. Во-первых, в моих руках будущее «Счастливого дня» и всех его сотрудников. Ты не сможешь их предать. Во-вторых, ты не сможешь развестись со мной раньше чем через год. Это закон.

– Шейн, ты меня удивляешь. Меня закон не остановит, и та бумажка, которая лежит в моей сумочке, вовсе не помешает мне уйти от тебя.

– Я догадывался, что закон для тебя – ничто. Но «Счастливый день» – все. Это смысл твоей жизни. И ради него ты способна перетерпеть многое. Даже год жизни в аду. И ад я тебе устрою.

– Ты что, садист? – спросила Беатрис, на всякий случай отступая от Шейна на шаг.

– Не стоит меня бояться! – Он рассмеялся и в это мгновение напомнил Беатрис уже не кота, но тигра. – Ты мне просто нужна. И жить с тобой я буду так, как мне нужно. А в том, что я могу быть очень нежен, ты уже убедилась этой ночью.

– Единственное, что в тебе есть примечательного, Шейн, находится в твоих штанах!

Беатрис развернулась и выбежала из кухни.

Аппетит пропал, и день уже не казался ярким и радостным. Она почувствовала, как задыхается в клетке, куда ее так ловко загнал Шейн Пирсон, ее муж.

А я так надеялась, что все будет хорошо! – пытаясь удержать слезы, думала Беатрис, взбегая по лестнице. И вот… Это действительно проклятие! Мужчина, с которым я могла бы быть счастлива, оказался мерзавцем. Да еще и извращенцем, садистом! И теперь я просто боюсь находиться с ним под одной крышей!

Беатрис вбежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Она прислонилась к стене, едва переводя дыхание. Беатрис казалось, что за ней гонится чудовище, материализовавшееся из ее кошмаров.

Комната поплыла перед глазами, и приближающийся обморок черным шифоном закрыл свет солнца. Беатрис покачнулась и, хватаясь руками за стену, попыталась добраться до кровати.

– Не пытайся симулировать болезнь, Беатрис! Жаль, что я сразу, еще в офисе, не догадался, что ты просто отличная актриса.

Меня больше твои обмороки не проймут. Теперь ты моя жена. И поздно пытаться что-то изменить.

Через силу Беатрис открыла глаза. Из-за слабости она не могла почти ничего разобрать, все тонуло в сером тумане, и только фигура Шейна, небрежно прислонившегося к дверному косяку, вырисовывалась четким черным контуром в тусклом мареве.

– Шейн, выйди, и так плохо! – попросила Беатрис, пытаясь восстановить дыхание.

– Нет уж, вставай, дорогая. Нам нужно ехать за твоими вещами. Если у тебя есть что забирать. Еще не помешало бы проехаться по магазинам и купить тебе все необходимое. Завтра мы идем к моей матери, и ты должна выглядеть идеально. Мне не хотелось бы раздражать мать.

– Я не могу никуда идти. Мне плохо-о-о… – простонала она.

– Вставай, Беатрис! Ты же всегда считала себя сильной? Вот и докажи мне это.

– Шейн, пошел ты к черту! – грубо ответила Беатрис.

Единственное, чего ей сейчас хотелось, – забраться под одеяло и попытаться уснуть, чтобы хотя бы во сне избавиться от мыслей, которые каменными жерновами ворочались в ее голове, причиняя боль.

– Ты разочаровываешь меня, Беатрис. Ты оказалась слабее, чем я думал, – презрительно бросил он и вышел, с силой хлопнув дверью.

Пошел к черту! – уже про себя крикнула ему вдогонку Беатрис. Какая мне разница, что думает Шейн Пирсон обо мне? Я сломалась?

Пусть так, но тогда он должен отпустить меня.

Нет. Он не отпустит. Он будет и дальше день за днем приходить ко мне в комнату и издеваться надо мной. Он будет это делать по праву сильного. Разве я могу дать ему в руки такой козырь? Нет, ни за что! Пусть он увидит, что сломать меня не так-то просто. Я буду бороться до последнего!

Беатрис откинулась на спину и несколько раз глубоко вдохнула. Ей показалось, что воздух, живительный воздух, расправил сведенные судорогой страха легкие. Она лежала и просто дышала, стараясь ни о чем не думать, ни о чем не вспоминать. Через несколько минут Беатрис почувствовала себя значительно лучше.

Она даже смогла сесть на кровати и открыть глаза. Комната осталась на месте, и Беатрис рискнула встать на ноги. Каждый шаг давался ей с трудом, но она упрямо шла вперед, поддерживая себя мыслью, что не может позволить Шейну победить ее, унизить, заставить спрятаться.

Когда Беатрис через несколько томительных минут добралась до двери, она чувствовала себя опустошенной. Еще ничто в ее жизни не требовало таких усилий. Она прислонилась воспаленным лбом к холодному дереву двери.

Я должна идти. Должна, уговаривала она себя.

Беатрис казалось, что силы ее уже исчерпаны, но где-то в глубине души поднималась ярость, гнев против Шейна. Вот сейчас я оторвусь от двери и сделаю еще два шага. Потом чуть-чуть отдохну в холле и спущусь по лестнице. Где-то там, внизу, осталось мое платье. Я же не могу выйти на улицу в халате! Ах, Элен, если бы ты знала, каким чудовищем оказался твой брат! Но я не могу тебе этого рассказать.

Ты и так была слишком добра ко мне. И, если бы не твоя поддержка, я бы давно впала в ступор и потеряла все, что так дорого мне. И ради тебя должна идти. Должна научиться притворяться, что довольна всем в своей жизни. В конце концов, год – это не так уж и долго!

Изо дня в день Беатрис приучала себя не замечать Шейна, его насмешек и ерничества.