Он завладел ее губами, целуя со всей страстью, которая бурлила в нем восемь долгих лет. Ее губы приоткрылись с манящей покорностью. Но это не было пассивной капитуляцией, не со стороны его дерзкой Ванды. Она ласкала его язык, посасывая его с отчаянием, что у него закипела кровь. Его пах увеличился, и он крепко прижал ее к себе. Глубоко зарычав, он обнаружил, насколько хорош ее тонкий спандексный костюм, обтягивающий каждый изгиб ее тела от сладких ягодиц до спины.

Она потерлась об него, и его эрекция запульсировала.

Он расстегнул молнию на ее костюме на столько, чтобы просунуть руку и обхватить ее грудь.

— Ты такая прекрасная, такая совершенная.

Он провел большим пальцем по соску, и его кончик затвердел.

У нее перехватило дыхание.

— Фил… — ее руки гладили его по спине.

— Ванда, я хочу заняться с тобой любовью.

Ее руки замедлились.

— Нет, — она отошла назад, разрывая его объятия. — Я не могу… любить тебя.

— Я не причиню тебе вреда, Ванда. Ты можешь доверять мне.

Она покачала головой.

— Я не могу…

Она застегнула свой костюм. Ее покрасневшие глаза блестели от слез.

— Я понимаю, почему ты боишься. Ты потеряла всю свою семью. Кроме Марты. И ты, вероятно, думаешь, что она предала тебя.

— Что? — Ванда отступила назад, ее лицо побледнело. — Как… как ты…?

— Интервью, которое ты дала несколько лет назад для реалити-шоу. Мэгги нашла его в особняке, и мы посмотрели его.

Ванда застыла с испуганным выражением лица.

— Мэгги помогала тебе шпионить за мной?

— Мы не шпионим. Мы пытаемся помочь тебе. Если мы сможем найти способ справиться с нерешенными проблемами твоего прошлого…

— Мое прошлое тебя не касается! — отрезала она.

— Это так. Я должен помочь тебе научиться управлять своим гневом, и мы сможем противостоять любой твоей травме…

— Нет! Я не психологический эксперимент. И у меня есть сомнения по поводу твоих мотивов, доктор Фил. Ты пытаешь помочь мне по доброте душевной или просто хочешь потрахаться?

Он подавил растущий гнев.

— Я хочу, чтобы у тебя была счастливая полноценная жизнь. Твой страх заставляет тебя оскорблять меня, и мы можем избавиться от этого страха, изучив травму…

— Оставь мою травму в покое, черт возьми! — она поправила кнут на своей талии. — Я ничего не боюсь.

Он поднял руки.

— Это нормально, что ты сопротивляешься повторению болезненных воспоминаний.

Она стиснула зубы.

— Не надо меня опекать. Я ничего заново не переживаю.

— Значит, ты хочешь и дальше бояться? Неужели ты хочешь жить веками, боясь полюбить другого человека?

Она вздрогнула, как будто он ударил ее.

— Ванда, прости меня.

Он шагнул к ней.

— Нет, — она подняла руку, останавливая его. — Ты знаешь, скольких людей я потеряла? — розовая слеза скатилась по ее щеке. — Моих мать и отца. Мою младшую сестру. Всех моих братьев. Карла.

— Какого Карла? — Фил не мог вспомнить это имя из телеинтервью.

Протянутая рука Ванды сжалась в кулак. Ее голос дрожал.

— Волки убили его.

Фил замер.

Рука Ванды упала, лицо исказилось.

— Он был моей первой любовью. Смертный человек. Смертные всегда умирают, — она вытерла лицо. — Разве ты не понимаешь? Я не могу снова пройти через это.

Дерьмо. Сейчас самое подходящее время сказать ей, что он оборотень, который может легко прожить еще четыреста-пятьсот лет. Но она захочет узнать, в кого он обращается.

— Ванда, никто из нас не бессмертен. На днях ты была близка к смерти. Разве это не говорит о том, что мы должны пользоваться моментом и жить каждую ночь, как будто это была наша последняя ночь?

— Но это ненадолго. И я не смогу вынести эту боль. Мне очень жаль.

— Ванда, мы…

Она исчезла, оставив его с протянутой рукой, рядом с которой было ее лицо.

Он опустил руку. Бедная Ванда. Она ведет войну между желанием и страхом. Ее желание к нему очень сильно. Оно заставляет ее глаза светиться красным. Оно заставило страстно вцепиться в него. Но сегодня страх победил.

— Я не сдамся, — прошептал он.