Отчего пальба и крики

И эскадра на реке?

Особенно были красивы в потемневшем небе над Невой праздничная иллюминация и фейерверк. Петр и его современники были большими любителями «огненной потехи». Их устраивали часто, порой не зная меры: сохранились заявки государственных учреждений на сотни новых стекол, вместо выбитых «от викторий», то есть от салютов по поводу побед русского оружия. Частные домовладельцы стеклили окна за свой счет. Да разве это важно! В жизни людей тех времен было так мало развлечений, так скучны были зимние дни, однообразны летние вечера, а поэтому, когда власть устраивала иллюминацию и фейерверк, счастью толпы не было предела. В эти минуты забывались тяготы жизни на северной стройке, не так даже донимали мошки и комары. Какая же красота была вокруг! Петропавловская и Адмиралтейская крепости, близлежащие к Неве дома и стоявшие на рейде корабли были украшены тысячами фонариков и зажженных сальных плошек, которые бесчисленными огненными пунктирами выделяли контуры бастионов, дворцов, шпили церквей, мачты и реи кораблей. Петербуржцы толпились по берегам Невы и глазели на иллюминацию, вспышки зажженных фигур «фейерверка» и взлетающие в небо ракеты.

Наверное, в эти мгновения праздника и Меншикову, и самому Петру, и другим, кто в 1703 году впервые увидел невские пустынные берега, заросший кустами Заячий остров, казалось, что им снится некий дивный, волшебный сон: большой город, могучий флот, заполненный иностранными кораблями порт, оживленные улицы, деревянные набережные с толпами народа. А ведь прошло-то всего 15 лет! Откуда же все это возникло и не исчезнет ли все разом? Многие предсказывали конец этому «капризу» царя – «Петербургу пусту быть!» Но нет! Необыкновенная энергия, воля и целеустремленность, а главное – безмерная любовь Петра к этому месту, где он нашел свой дом, свою судьбу, как и привычка сотен тысяч «государевых рабов» безропотно повиноваться его воле, делали свое дело.

Город вопреки природе, климату, вопреки желаниям насильно согнанных сюда людей быстро рос и хорошел. Уже угадывалось его необычайное для России западное лицо – в планировке, архитектуре, образе жизни.

Словом, призванный к жизни волею Петра Петербург жил и развивался. Как хилый сажанец, согретый любовью и заботливым уходом великого Садовника, поднимался он на плоской лесистой и болотистой равнине. И когда весной 1725 года Садовник не пришел к своему питомцу, выяснилось, что тот уже живет самостоятельно, прочно вцепившись корнями в эту скудную почву.

Оказалось, что за эти неполные четверть века произошли необратимые изменения – здесь, в городе, поначалу состоявшем из солдат, работных людей, каторжников и пригнанных из России крестьян и посадских, уже родились и выросли дети, впервые увидевшие свет под этими бледными небесами. Они родились петербуржцами, и это решало все! В этом был залог его вечной жизни и исполнение великой мечты Петра.

…А той белой ночью после празднования Дня Полтавской виктории, после фейерверка и салюта к пристани Меншиковского дворца тихо причалил золоченый шлюп и выбежавшие из дворца слуги бережно вынули из него почти бездыханное тело светлейшего и понесли его в спальню. Еще один день генерал-губернатора закончился…

Евгений Анисимов, доктор исторических наук, профессор 

60-летию победы в Сталинградской битве посвящается

«Боже, почему ты покинул нас? Мы сражались 15 дней за один дом, используя минометы, гранаты, пулеметы и штыки. Уже на третий день в подвалах, на лестничных клетках и лестницах валялись трупы 54 моих убитых товарищей. „Линия фронта“ проходит по коридору, разделяющему сгоревшие комнаты, по потолку между двумя этажами. Подкрепления подтягиваются из соседних домов по пожарным лестницам и дымоходам. С утра до ночи идет непрерывная борьба. С этажа на этаж с почерневшими от копоти лицами мы забрасываем друг друга гранатами в грохоте взрывов, клубах пыли и дыма, среди куч цемента, луж крови, обломков мебели и частей человеческих тел. Спросите любого солдата, что означает полчаса рукопашной схватки в таком бою. И представьте себе Сталинград. 80 дней и 80 ночей рукопашных боев. Длина улицы измеряется теперь не метрами, а трупами…»

Из письма немецкого лейтенанта 24-й танковой дивизии

В конце 1941 года советской армии в результате успешных контрнаступлений под Москвой, Ростовом и Тихвином удалось отбросить вермахт на 150—300 км на запад. Эти успехи настроили Верховного Главнокомандующего Сталина на такой оптимистический лад, что 10 января 1942 года он в своей директиве указывал: «…Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 году».

В таком же отрыве от реальной действительности находились и подчиненные Верховного – не сомневаясь почему-то в скорой окончательной победе, высший генералитет спорил только о том, в каком месте нанести решительный удар по врагу. Генерал Жуков хотел разгромить на Ржево-Вяземском плацдарме группу армий «Центр», маршал Тимошенко предлагал наступать на Харьков, а генерал Мерецков собирался разбить 18-ю немецкую армию и снять блокаду с Ленинграда. Сталин все эти споры прекратил, удовлетворив практически всех: в середине января все 9 фронтов Красной Армии перешли в наступление на пространстве от Балтийского до Черного морей. Они должны были, разгромив немецкие группы армий «Север», «Центр» и «Юг», деблокировать Ленинград, освободить Донбасс и Крым, а также создать предпосылки для скорейшего освобождения Украины, Белоруссии и Прибалтики.

К концу февраля наступление закончилось – Красной Армии не удалось достичь ни одной из поставленных целей, к тому же началась весенняя распутица. К концу марта, когда линия фронта стабилизировалась, потери в ходе зимнего наступления составили около 1 млн. 800 тыс. человек. Но уже в апреле численность войск была восстановлена, а к маю, получив еще 1,5 млн. человек, армия насчитывала 5 млн. 600 тыс. бойцов и командиров. К этому времени удалось в целом перевести промышленность на военные рельсы и наладить бесперебойные и все возрастающие поставки военной техники и снаряжения на фронт. За первое полугодие 1942-го только танков было выпущено 11 178 штук, из них – более 6 000 средних (Т-34) и тяжелых (КВ-1). Рос выпуск автоматического оружия, артиллерийских орудий и минометов. Управление войсками также реорганизовывалось – в армии появились стрелковые и танковые корпуса. Стрелковые дивизии насыщались большим количеством огневых средств, в первую очередь противотанковых. В мае усилия промышленности дали возможность приступить к созданию целых танковых армий смешанного типа в составе: 3 танковых корпуса (по 168 машин), резервная танковая бригада (53 машины), 2 стрелковые дивизии и артчасти.

Все это крайне внушительно выглядело на бумаге, в действительности же войска были практически не обучены, взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиации – почти не отработано. Времени на решение этих проблем не выделялось – войну надо было закончить в 1942 году. Впрочем, огромные потери, понесенные армией в ходе зимнего наступления, заставили задуматься даже Ставку Верховного Главнокомандования (ВГК). Стало ясно, что наступать везде не получается и для главного удара нужно выбрать одно направление.

В марте—апреле за этот выбор Ставки боролись: генерал армии Жуков, планировавший разгромить немецкую группу армий «Центр», и маршал Тимошенко вместе с Хрущевым, предлагавшие освободить всю Украину. Сталин остановился на втором предложении. Согласно плану наступления войска Крымского фронта должны были разгромить 11-ю немецкую армию, освободить весь Крым и наступать навстречу войскам Тимошенко, действующим в районе среднего Днепра, с целью окружения и ликвидации всей немецкой группы армий «Юг».