— И как давно ты пилотируешь?

— Всю свою жизнь.

Идя по причалу в летних туфлях, я поняла, что отвлеклась на события дня и не обратила внимания на одежду Сайласа — джинсы «Кархарт», тяжелые кожаные рабочие ботинки и фланелевая рубашка с подвернутыми рукавами. И эти вещи он решил надеть на собственную свадьбу.

Осмотрев свой костюм, я почувствовала себя разодетой и нелепой. Маленькое платье начало казаться мне неуместным, а туфли непрактичными. Поднимаясь на борт самолета в роли жены незнакомца, я ощущала себя смешной.

Тем не менее, кольцо на пальце напоминало мне, что я зашла слишком далеко, и пути назад нет. Мы стали мужем и женой. Мы взяли на себя обязательства. Конечно, я всегда могла уйти или развестись, но не сегодня.

Да, я боялась, но нашла странное успокоение в наблюдении за тем, как Сайлас легко носил мои тяжелые чемоданы, загружал их на борт и проверял топливо. От каждого движения поигрывали его бицепсы. Заканчивая укомплектовывать самолет, Сайлас поднял руки, и его рубашка задралась, обнажая точеный пресс. При виде полоски голой кожи у меня начало запинаться сердце, а низ живота затрепетал.

Бывают варианты куда хуже, чем провести брачную ночь с человеком вроде Сайласа. Например, сидеть бездомной и безработной в Портленде.

— Готова попрощаться с городом? — спросил Сайлас и, открыв передо мной дверь самолета, подал мне руку, чтобы помочь забраться в кабину.

— О чем ты говоришь? — сев в пассажирское кресло, я заметила на лице Сайласа угрюмость.

— Анкоридж. Некоторое время мы сюда не вернемся.

— Все хорошо. Я рада поехать к тебе домой. Уже начать все это.

Кивнув, он захлопнул дверь и три раза проверил системы. Сайлас запрыгнул в кабину так, словно делал это уже тысячу раз. Запустив двигатель, он посмотрел на какие-то циферблаты и повернул рычаги, а затем мы взлетели.

Сайлас сидел в кресле пилота и вел самолет. С впечатляющим размером тела он занимал чуть ни не всю кабину, и я больше не сомневалась в его способности управлять этой штукой. Все в нем источало уверенность и мастерство. И я поняла, что доверяю своему мужу.

Тогда на меня начало давить другое понимание. А именно то, что я на самом деле стала женой Сайласа.

Я пыталась дышать, но было непросто. Если прежде мое сердце просто учащенно билось, то теперь оно заходилось. У меня напрягся живот, и я с такой силой вцепилась в поручни, что побелели костяшки.

— Ты в порядке? — спросил Сайлас, перекрикивая шум двигателя.

Я не могла сформулировать связный ответ, поэтому просто кивнула, сосредоточившись на сдерживании рвотного позыва.

Но не из-за тошноты, а потому, что глядя из окна на величественные воды озера, огромные зеленые деревья и горы со сверкавшими на солнце ослепительно белыми вершинами, я не могла не думать о том, как далеко оказалась от дома.

Дом. Не похоже, что он у меня был с тех пор, как погибли родители, а спустя несколько лет и дедушка с бабушкой. Я приняла решение приехать сюда и найти новый дом. Начать новую жизнь. Но по мере того как мы отлетали от Анкориджа, ко мне пришло осознание того, что я сделала, и оно было болезненным.

Я улетала от всего, что когда-либо знала, и прощалась с жизнью, которую никогда не давала себе шанса иметь.

Я надеялась, что у Дельты и Амелии все в порядке. Сегодня утром ни одна из них не взяла трубку, и я оставила им сообщения, рассказав, как они мне дороги. Возможно, там, где жили их мужья, не было связи.

Вчера вечером, пока Сайлас был у меня между ног, я решила открыть ему свое сердце, но теперь снова начинала замыкаться в себе. По моему лицу потекли слезы. Отвернувшись к окну, я вытерла их, не желая показывать Сайласу. Я должна была быть храброй и сильной.

Анкоридж отдалялся, и становилось ясно, что мы направлялись в какое-то отдаленное изолированное место. Ни города, ни села. Мы пролетели над густыми лесами и огромным озером.

А затем мы приземлились.

Сайлас провел самолет по кристально чистой воде к причалу, похожему на пристань в Анкоридже, не считая того, что здесь было пустынно.

— Я не убил тебя, — ухмыльнулся Сайлас.

— Я и не думала, что убьешь, — подняла глаза я.

— Ты выглядела испуганной, Эверли. Весь полет ты была бледнее полотна.

— Последние двадцать четыре часа были тяжелыми. Я просто хочу распаковать вещи и отдохнуть.

— Хорошо, — его взгляд остановился на мне и почему-то задержался.

— Что?

— Ничего, — Сайлас помог мне выбраться из кабины, и мы выгрузили вещи. В конце причала нас ждала большая тележка, в которую мы сложили все пакеты.

Прежде чем закрыть дверь самолета, Сайлас достал из хвостовой части винтовку.

— Ты носишь с собой оружие? — спросила я. Похоже, во время полета я была так ошеломлена видом, что просто не заметила ее.

Покачав головой, Сайлас посмотрел на меня, как на дурочку.

— Конечно, ношу, Эверли. Здесь никогда не знаешь наперед, с чем столкнешься. Поэтому, пока я не научу тебя стрелять, ты не будешь разгуливать одна. Тут водится много медведей.

Я ощетинилась от его слов. Я не любила, когда мне указывали, что можно делать, а что нельзя. И все же по моей спине пробежала дрожь при мысли о встрече с медведем на его территории.

Следуя за Сайласом с причала, я отметила царившую вокруг тишину. Абсолютную. Вряд ли я прежде бывала в столь тихих местах.

Озеро было пустынным. Никто не плавал на лодках, не катался на водных лыжах и не ловил рыбу. Я гадала, где живет ближайший сосед Сайласа.

Мы прошли по протоптанной тропе через лес, и когда Сайлас остановился, я подняла взгляд.

— Добро пожаловать домой, Эверли.

Широко распахнув глаза, я осмотрела… мне в голову не пришло ни одного подходящего слова. Лачуга? Охотничий домик? Хибара?

Я не знала, что это за строение, но уж точно не дом. 

Подойдя к коттеджу, я потянулся открыть дверь и внезапно понял, что Эверли не следует за мной.

— Какие-то проблемы? — спросил я. Клянусь, весь день я вел себя исключительно как джентльмен. Вручил ей проклятое бесполезное кольцо, открывал перед ней двери и даже купил для нее несколько бутылок вина в продуктовом магазине. Я старался не вывести Эверли из себя в первый же день супружеской жизни.

Но, черт возьми, она проплакала почти весь полет, хоть и пыталась не подавать виду. И вот теперь Эверли стояла здесь, замерев на месте. Возможно, прошло несколько лет с тех пор, как у меня в последний раз была женщина, но, мать вашу, я не припоминал, чтобы хоть одна из них вела себя подобным образом.

— Где мы? — спросила Эверли.

— У меня дома, — я пытался скрыть раздражение, однако понимал, что говорю резковато. Чтобы произвести впечатление хорошего новоиспеченного мужа, я добавил: — Ну, у нас дома.

— Не понимаю, — ответила Эверли. — Мне говорили, что ты…

— Я что? — покачал я головой, не понимая, к чему она ведет.

— Обеспеченный? То есть…с брачным договором казалось…Моника говорила, что все ее клиенты имеют состояние, а не… — Эверли указала на домик и поникла, — …не это.

— Так дело в деньгах? — тряхнул я головой и моментально взбесился.

Возможно, напрасно я принял Эверли за милую, искреннюю и сексуальную девушку. Возможно, на деле она была такой же корыстной, как городские девчонки, днями напролет торчащие в магазинах и салонах красоты. Я думал, Эверли другая. Я думал, она станет для меня подходящей супругой.

— Конечно, не в деньгах, но… Сайлас, это же лачуга. А не дом обеспеченного человека, — Эверли замахала руками, будто пытаясь очистить воздух. — Я не говорю, что мне нужен миллионер. Я никогда не хотела миллионера, но была уверена, что вышла за него замуж.

Я направился к ней, намереваясь дать понять, кем я являлся и кем не являлся. Деньги не определяли мою личность, и я не нуждался в жене, думавшей иначе.

— Не знаю, что Моника тебе сказала, но мой дом здесь. Я живу на этой земле и на ней же умру. И мне нужно, чтобы моя жена это уяснила, — Эверли сглотнула, и я пальцем приподнял ей голову за подбородок, заставив посмотреть мне в глаза. — Если мой дом тебя не устраивает, ты, черт возьми, должна мне сказать.