Я лишь кивнул, не желая показывать ей, какой восторг у меня вызывал ее интерес к Аляске. Возможно, мне удалось бы убедить Эверли пожить здесь дольше недели. Возможно, мне удалось бы убедить ее остаться здесь навсегда.

— В доме есть справочник, если захочешь изучить разновидности птиц.

— Сайлас, ты изучаешь птиц? — она встала и стянула с рук садовые перчатки.

— Эй, тут бывает одиноко.

— Ты же знаешь, что не обязан здесь жить, — закатила глаза Эверли.

Я собирался ответить, но внезапно над нами пролетел гидросамолет. Мы наблюдали, как он приводнился на моем озере.

— Кто это? — спросила Эверли.

— Скорее всего, Трэвис. Мой сосед.

Положив рыболовные снасти, я вместе с ней пошел к причалу. Едва самолет пришвартовался, как из него выскочил Трэвис.

— Еще раз спасибо, что подбросил, мужик, — окликнул Трэвис пилота, и я узнал парня в кабине, жившего примерно в двадцати милях к востоку от нас.

— Ты вернулся, — сказал я Трэвису, похлопав его по спине в знак приветствия.

— Конечно же, вернулся, засранец, — ответил он, прежде чем вскинуть руки в наигранном раскаянии. — Прошу прощения, леди, но этот засранец никогда не приводил сюда женщин. Я уж и забыл, как нужно вести себя в присутствии дам.

— В присутствии моей жены, — заявил я, не совсем понимая, зачем исправил Трэвиса, если учесть, что эта самая «жена» хотела поскорее вернуться в Анкоридж и подать на развод.

— Сайлас предупреждал о твоем приезде, но, черт возьми, я и подумать не мог, что ты окажешься такой лапочкой, — Трэвис тихо присвистнул. — Он счастливчик. Меня зовут Трэвис. А тебя? — он протянул руку, и Эверли ее пожала.

— А я — Эверли, — спокойно ответила она.

— Хорошо развлекся в большом городе? — спросил я.

— Просто отлично. Нашлось много прекрасных дам, готовых провести со мной время. Думаю, их привлекает образ дровосека.

Я рассмеялся. Этот парень с растрепанной бородой носил подтяжки, фланелевую рубашку и бейсболку дальнобойщика.

— Или так, или им нравятся парни, покупающие им выпивку.

— Меня устраивают оба варианта, — улыбнулся Трэвис и оценивающе осмотрел Эверли. — Ты сможешь здесь жить, милая? Когда приходит зима, становится очень одиноко. Поэтому-то я и стараюсь нагуляться сейчас, в городе, перед тем, как озеро замерзнет, и мы застрянем здесь на долгие месяцы.

Мне захотелось ударить Трэвиса кулаком в живот. Последнее, в чем я нуждался — давать Эверли больше причин полагать, что оставаться здесь — плохая идея.

— Месяцы? — спросила она, вскинув взгляд.

— Черт, да, одиноко, как в аду. Но ты всегда можешь придти на снегоступах в дом моей мамы. Мы приготовим рагу из кролика и выпьем моего самогона. Отлично же звучит?

— Было приятно познакомиться, Трэвис, — натянуто улыбнулась Эверли. — Мне нужно вернуться в сад и закончить кое-какие дела.

Она ушла, и мы с Трэвисом посмотрели ей вслед. Я выдохнул, чувствуя себя побежденным.

— Она не хочет оставаться, — признался я. — Она попросила увезти ее в конце недели.

— Ну, черт возьми, Сайлас. Ты не можешь просто так отпустить этот лакомый кусочек. Она ведь самая горячая женщина на Аляске.

— И что ты предлагаешь? Я не хочу удерживать ее против воли, но она всю неделю молчала, работала в саду или печатала на своем проклятом ноутбуке.

— Твою мать, компьютеры и грядки — не та причина, по которой мы живем в глуши. Покажи ей, почему ты любишь это место. Покажи ей свои горы, засранец.

Оставался еще один день, и Сайлас должен был отвезти меня домой.

Ну, не домой…лишь туда, откуда я приехала. Поскольку я не знала, где теперь мой дом. Меня никто не ждал.

Все утро я морально готовилась к диалогу и надеялась, что перед отъездом нам с Сайласом удастся найти своего рода взаимопонимание. Всю неделю мы избегали любых значимых разговоров, но я не желала, чтобы после развода он считал меня полной сукой.

Не то чтобы я не хотела его…просто я хотела иного, нежели жизнь, которую он предлагал.

Наверное.

Даже проведя здесь неделю, я все еще не была до конца уверена, что поступлю правильно, если уеду. У меня в запасе оставался еще один день, чтобы разобраться в себе. И этот день был мне нужен.

Добравшись до озера, я наблюдала, как Сайлас забрасывал удочку. Он стоял на причале с коробкой рыболовных снастей и термосом у ног.

Его спина была такой крепкой и сильной. Даже футболка не скрывала очертаний мышц. На нем была бейсболка, и я подняла глаза к небу. Солнце ярко светило, заливая Сайласа лучами. Он выглядел таким расслабленным, таким спокойным.

Согнув руку, Сайлас быстро скрутил леску и, ухватившись за удилище, поднял ее. Из чистой воды вылетела рыба, и он лениво осмотрел свой улов.

Я понятия не имела, что за рыбу поймал Сайлас, но она была минимум восемнадцать дюймов^[13] длиной, серебристой и яростно извивавшейся на крючке.

Без особых усилий он отрезал ей голову и быстро выпотрошил. Сайлас скинул потроха в озеро и быстро ополоснул рыбу.

Но тогда он заметил меня. Кивнув, он вернулся к воде и, опустившись на колени, помыл руки.

— Доброе утро, — несмело поприветствовала я. Пускай наши отношения разочаровали меня, однако холодность лишь усугубила бы положение. Кроме того, всю неделю я тихо зализывала раны, но не получила ничего, кроме сердечной боли и путаницы.

— Доброе.

— Ты ловишь каждое утро один и тот же вид рыбы?

— Нет, — Сайлас встал и повернулся ко мне лицом.

— Надеюсь, ничего страшного, если я заварила еще кофе, — сказала я, поднимая свою кружку.

Сайлас посмотрел на меня с прищуром, но прежде чем я сумела прочитать выражение его лица, отвернулся к озеру.

— Пока ты здесь, этот дом так же твой, как и мой.

Я не знала, что сказать.

— Послушай, Сайлас. Мне жаль...

Не дав мне закончить, Сайлас поднял руки, жестом велев замолчать.

— Мне не нужны твои извинения. Мне нужна жена, согласная жить здесь со мной, и если это не ты, дело твое. Я сегодня же отвезу тебя в город.

— Сегодня? — пробормотала я, застигнутая врасплох. — Я думала, ты говорил про завтра. Я не думала…

— Неважно, что я говорил, когда злился. Мне следовало увезти тебя на следующий же день после нашего приезда. Я слышал, как ты плакала в первую ночь, но ничего не предпринял. Я чувствую себя придурком, удерживающим тебя здесь против воли.

Сайлас снял кепку, затем футболку и вытер ею руки. В солнечных лучах его потная грудь блестела, и я машинально облизала губы.

Я наблюдала за тем, как он вытащил ремень из шлевок и бросил его на причал. Косясь на Сайласа, я пыталась его понять. Но миссия была невыполнимой. Он был мужчиной. Мужчиной из мужчин. Мужчиной, на данный момент являвшимся моим мужем. А ведь я рассчитывала на еще один день, чтобы разобраться в своих желаниях.

Но Сайлас не оставил мне пространства для маневра.

Черт возьми. Скинув обувь, он снял джинсы и вышагнул из них, оставшись в одних боксерах. Какого черта он добивался?

— Эм…Сайлас, что ты делаешь? — часть меня — ладно, вся я — хотела, чтобы он снял одежду и с меня тоже. А потом взял меня прямо сейчас, прямо здесь, на этом причале.

Чтобы сказал мне остаться, поскольку я не просто его жена, а принадлежу ему, и он может делать со мной все, что пожелает. Я хотела, чтобы он никогда не выпускал меня из поля зрения.

Но следующие слова Сайласа пресекли пробудившуюся бодрящую надежду.

— Я собираюсь поплавать, Эверли.

— О, — «не забывай дышать».

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Сайлас усмехнулся, явно действуя со знанием дела. Он и впрямь знал себя очень хорошо. Понимал, чего хочет, и получал желаемое без сомнений или промедления. Продолжив усмехаться, Сайлас выгнул бровь.

Тогда он снял боксеры, оставшись стоять передо мной с массивным членом и твердым телом, при виде которого я захотела лишь одного — коснуться каждого дюйма его кожи и оказаться в этих сильных руках.