Лорел повернулась ко мне, и глаза ее смотрели на удивление доверчиво.

— А вы меня очень красиво причесали, — сказала она. — И волосы не дерете, не то что миссис Кроуфорд.

Я думала, как осмелюсь на следующий шаг. Смогу ли я как-нибудь уговорить такую большую девочку просто посидеть у меня на коленях, прислониться ко мне, а я обниму ее и покачаю. Я все еще раздумывала, когда Лорел вдруг сделала удивительную вещь. Она робко подошла сзади к моему креслу-качалке и начала слегка покачивать ее вперед-назад. Комок в горле душил меня. Я позволила себе расслабиться в такт мягкому ритму. Остановила я девочку, только когда почувствовала, что она начала уставать. Я посмотрела на нее, зная, что глаза мои влажны от нежности и благодарности.

— Большое спасибо, — сказала я. — Теперь мне гораздо лучше.

Не в характере Лорел было вот так сразу открываться. Словно отрекаясь от своих добрых чувств и минутной слабости, она внезапно толкнула качалку и нахмурилась. Карты все еще лежали на полу; Лорел, чтобы скрыть смущение, быстро опустилась на колени и начала их разглядывать.

Она, конечно, их узнала.

— Так вы принесли их с "Гордости"! — обличила она меня, — Они не ваши!

Я кивнула.

— Да. Мне показалось, что будет интересно поизучать их на досуге. Не понимаю, зачем на них эти китовые печати,

Лорел выбрала карту, наклеенную на холст, и села скрестив ноги.

— А на этой не только хвост. Тут вся печать целиком.

— Я заметила, — сказала я. — Как по-твоему, что она означает?

— Я давным-давно нашла эту коробку, — сообщила Лорел. — Капитан Обадия всегда прятал у себя в каюте всякие вещи, чтобы они не попались на глаза бабке Сибилле. Он сказал мне, что не хочет, чтобы кто-нибудь знал про эти карты, по крайней мере до поры. Но про китовые печати не говорил. А иногда он даже сердился на меня, что я про них спрашиваю.

— Значит, с ними связано нечто важное, — задумчиво проговорила я. — Мне кажется, капитан Обадия пытался сказать мне про них, прежде чем умер, но не успел. Что-то насчет китайской линии…

Лорел ткнула пальцем в карту там, где возле мыса Доброй Надежды стояла полная печать.

— Я одно знаю: вот то место, где погиб мой дед. Это случилось прямо напротив мыса Доброй Надежды, на борту "Морской яшмы" — ваш отец застрелил деда Эндрю!

Девочка еще секунду смотрела на силуэт кита, а потом вперилась в меня. Ее лицо сразу стало злым.

— Я чуть не забыла про это! — воскликнула она, вскакивая с пола. — Никогда не подружусь с вами — ни за что! Никогда!

Я не успела ни остановить ее, ни окликнуть — Лорел выскочила из комнаты, захлопнув за собой дверь. Бежать вдогонку мне и в голову не пришло. Начало было все-таки положено, и я пока не рассчитывала на большее.

Я нагнулась, подняла карту, которую уронила Лорел, и сидела, гадая, какой смысл в ней скрыт. Половинки китовой печати, полная печать — зачем? Что означает полная китовая печать именно в этом месте именно этого маршрута?

Что хотел сказать мне капитан, когда шептал, умирая, эти слова? Что-то насчет полуправды, чтобы я добилась полной правды. Может быть, он имел в виду, что полная китовая печать означала всю правду о том, что случилось тогда на борту "Морской яшмы" — правду, которую никто не знал?

Но я ничего не добьюсь, если буду просто таращиться на карту. Когда появится возможность, я покажу карту Яну Прайотту и расскажу ему, что ищу. Может быть, Ян поможет мне найти ключ к истине, если таковой вообще существует.

Мне надоело бездействовать. Я не могла больше сидеть сложа руки, гадая, что творится за пределами комнаты и что там выяснили о падении Тома Хендерсона в трюм. И следует ли отнестись серьезно к тому, о чем, по словам Лорел, судачат в городке. Дни, прожитые в Бэском-Пойнте, показали, что девочке далеко не во всем можно верить. Часто действительность в ее передаче трудно было отличить от россказней. Я просто не могла себе представить, что люди способны приписать мне убийство. С другой стороны, я помнила, как допрашивал меня десятник, как набросился с расспросами Брок. Неужели меня и впрямь подозревают?

Мне все больше становилось не по себе. Ранние сумерки заполнили комнату, и только камин освещал ее, бросая переливчатые золотые отсветы на разбросанные по ковру карты. Я собрала листы и спрятала подальше в ящик стола. Пора было приниматься за дела.

Спустившись вниз, я прошла на кухню. Миссис Кроуфорд сидела, сложив руки, за кухонным столом. В час, когда близился ужин и на большой плите должны были кипеть и бурлить кастрюли, черные конфорки стояли холодные и пустые. Даже котел с водой — и тот не грелся.

Миссис Кроуфорд холодно посмотрела на меня, не встав и не ответив на приветствие. Я придвинула стул и уселась напротив нее.

— Можем мы немного поговорить? — спросила я.

Апатия и безразличие кухарки были заметны невооруженным глазом. Она уставилась на свои красные, натруженные руки. Я тоже уставилась на них, думая о гладких, холеных, украшенных перстнями руках Сибиллы Маклин — руках женщины, которая во всем, кроме руководства, устранилась от ведения домашнего хозяйства. И тут меня осенило возможное решение вопроса.

— Как вы думаете, миссис Кроуфорд, неплохо было бы нанять девушку вам в помощницы? Я вижу, у вас больше работы, чем вы можете справиться.

Она сразу же убрала руки на колени, спрятав их под краем стола, и ответила с кислым видом:

— Так вы уже недовольны, мисс?

Кухарка отличалась умением поставить меня в невыгодное положение, да еще подчеркнуто назвала "мисс".

— Я только хотела помочь вам, — начала было я, но миссис Кроуфорд перебила:

— Как я уже вам говорила, мисс, не стану я работать на эту язычницу китайскую. И на вроде вас работать не буду. Приехала невесть откуда, присвоила себе то, что порядочным людям полагается, да еще и нос задирает!

Я с трудом подавила справедливый гнев и ответила холодно:

— Так вы уходите от нас?

Видимо, миссис Кроуфорд не ожидала ответного нападения. То, что она замешкалась с ответом, ясно сказало мне: миссис Кроуфорд не хотела уходить. Она просто хотела и в будущем иметь возможность, полив меня грязью, поставить, как она выражалась, на свое место.

— Жаль, что вы хотите уйти, — продолжала я тем же тоном. — Жаль, потому что мне очень нужна ваша помощь.

— Это я вижу. — Она злорадно посмотрела на холодную плиту.

— Я не имею в виду ужин, — ответила я. — Ничего удивительного, что вам не хочется сегодня вечером готовить. За два дня вы наготовили столько всякой всячины. Наверное, кое-что осталось после гостей, и я сама все разогрею, поскольку прекрасно управляюсь в кухне. О помощи я говорила в связи с миссис Маклин. Но раз вы уходите… — Я встала и подвинула стул.

— Что там еще такое насчет миссис Маклин? — резко спросила кухарка, попавшись на удочку.

Именно это мне и было нужно, и я снова села.

— Миссис Маклин — женщина несчастная, Я понимаю, она никак не может примириться с женитьбой сына и завещанием капитана. Но она станет еще несчастнее, если потеряет дом и хозяйство. Я знаю, что всю работу делали вы, но она чувствует себя хозяйкой.

— Она не желает видеть вас здесь. Она сама так сказала.

— Вот почему мне нужна ваша помощь. Вы единственный человек, которого она может послушать. Единственный, кто сумеет убедить ее, что ее талант домоправительницы необходим всем остальным. Я знаю, вы к ней по-дружески настроены. Пожалуйста, останьтесь хотя бы для того, чтобы уговорить ее. Все будет продолжаться, как и раньше, если вам это удастся. Впрочем, не совсем — я готова освободить вас от обязанности присматривать за Лорел. Я вижу, вы слишком заняты, чтобы воспитывать ее. В этом я согласна помочь вам немедленно.

Кухарка слушала меня внимательно, и суровое лицо уроженки Новой Англии немного разгладилось. Но она молчала.

— Наверное, вы работаете в этом доме с незапамятных времен, — продолжала я. — Вы, должно быть, старинный друг миссис Маклин.