Натолкнувшись на то, что искал, он прежде всего убедился, что враг не опасен, и сунул в кобуру пистолет. Ощупал пространство вокруг – вот она! Длинная, непривычно удобная снайперская винтовка с прохладным прикладом у казенной части… Магазин небольшой, но должны же быть еще патроны?

Тщательно, снизу вверх Виноградов ощупал покойника: что-то гигиеническое с ампулами и бинтом, нож, фонарик… ага, вот тяжеленькие магазины – два, вороненые и плоские, скалящиеся с одного из торцов острыми зубками пуль! Никаких документов, только в наплечном кармане армейского камуфляжа комок разномастных купюр: рубли какие-то, доллары – сколько и чего, в темноте разбирать было некогда, да и незачем. Виноградов пихнул деньги обратно, стараясь быстрей отцепить их от клейких и ноющих пальцев: все-таки вляпался в кровь, прямо в теплую лужицу под мышкой.

«Чего уж там… бывает!» – мысленно попрощался с убитым Владимир Александрович и против воли посмотрел в запрокинутое к небу лицо. До этого он старался не поднимать глаза дальше белой ключицы над тельником.

– Й-еб твою…

– Что такое?

А майор и не знал, что ответить…

* * *

С Валентином Батениным он познакомился в восемьдесят восьмом под самый Новый год. Позабылся уже Сумгаит, с мостовых Баку смыли кровь от осенних погромов, весь советский народ без приказа расплакавшегося Рыжкова слал в Спитак и Ленинакан непрерывным потоком одежду, еду и медикаменты… а в горах озверелые бородачи поджигали в амбарах оставшееся население нищих азербайджанских сел.

Союз был крепок с виду, но жить ему оставалось недолго.

«Транспортника» Виноградова, отбывавшего первую свою, так сказать, кавказскую ссылку, поставили старшим над троицей ленинградских бедолаг милиционеров. И отправили сопровождать через две фронтовые границы огромный состав с колбасой и беженцами.

Войны здесь, конечно, никакой не было и быть не могло по определению. Официально… Только вот местному населению сообщить об этом не удосужились. Оно, понимаешь, местное население, очень любило пожрать и совсем не лщби-ло беженцев, особенно соседней национальности.

И с оружием там тогда обстояло дело намного лучше, чем в рабоче-крестьянской транспортной милиции.

Словом, отбили их с некоторым опозданием доблестные десантники Псковской дивизии. С неба свалились – в прямом и переносном смыслах: взвод лейтенанта Батенина! Вертолеты, пулеметы, русский мат и запах трофейного коньяка.

Сопроводили до Нарашена, по пути познакомились. Лейтенант оказался из питерских, закончил «Рязанку» и почти год отмотал в ограниченном контингенте.

Как положено, выпили – благо, с этим делом у предусмотрительного Владимира Александровича проблем никогда не было. Виноградов позавидовал «Красной Звезде» молодого совсем земляка: тот без шуток поведал, как врезали им перед самым уже выводом из Афгана козлы-моджахеды… Еще выпили – за погибших, за Питер, за тех, кто в пути.

Расставались по-доброму, но за мешаниной событий и дат как-то почти сразу забыли друг друга… В Приднестровье они разминулись, когда капитан Батенин ми-ротворствовал в Югославии – Виноградова посылали в Москву на танковую экскурсию к Белому дому. Так что встретились только случайно на Лиговском проспекте уже в девяносто первом.

Батенин, по прозвищу Батя, больше не служил Отечеству, решив немного поработать на себя. Катался на новенькой «вольво», дружил с городским головой и вопросы решал «по понятиям». Словом, пользуясь терминологией нового времени, «круто встал»!

А потом – круто сел… То есть это сначала казалось, что круто: пресса, телевидение, депутаты. Букет статей Уголовного кодекса, даже две подрасстрельных! Пессимисты предсказывали лет пятнадцать, оптимисты – восемь с досрочным освобождением. Реалисты прогнозов не делали и оказались правы: получил Батя два года символических при отсрочке, естественно, приговора. С учетом славного боевого прошлого и личности подсудимого, а также ввиду осознания частью особо настойчивых потерпевших своей полной неправоты.

По слухам, недавний десантник и узник «Крестов» после выхода на свободу остепенился, ворочал большими деньгами и всяческого криминала не выносил, как черт ладана. Спонсировал юношескую филармонию и военно-спортивный клуб, женился удачно, вступил в какую-то партию…

Когда Виноградов прихватил со стволом одного из проживавших на территории отделения Батиных бойцов, Валентин даже связываться не стал. Поручил заместителям… И, узнав про неправильное поведение вредного опера, никаких неприятностей ему не устроил.

Все-таки братство под пулями не забывается… Тем более что дело тогда прекратили за отсутствием состава преступления! А майор Виноградов перевелся в пресс-службу…

– Что такое?

– Слушай, я тут:… знакомого завалил. – Опрокинутое лицо покойника, покрытое свежей щетиной, заострилось. Батенин был не похож на себя живого, но это был он. Майор вытер зачем-то пальцы с начавшей уже подсыхать кровью о плотную ткань камуфляжа. – Погляди!

– Чего? Не понял, чего там?

Виноградов собрался ответить, но воздух

вокруг разорвали тысячи огненных бликов. Глаза на секунду ослепли, и, втиснувшись в крохотную ложбинку, он чувствовал кожей, как очереди прошивают укрывавший Владимира Александровича валун.

Стреляли откуда-то сверху, почти со спины.

– Назад! Отходи, слышишь? Ты жив?

– Вроде бы. – Владимир Александрович непонятным прыжком одолел пробиваемое пространство и рухнул поблизости от замполита. – Во!

Замполит хотел было похвалить майора за трофейную огнестрельную единицу, но не успел: тот, кто сидел на камнях с пулеметом, вконец потерял чувство меры. Казалось, что результат его не интересует, что перед стрелком поставлена задача полностью израсходовать имеющийся боезапас. Очередь следовача за очередью, и в короткие промежутки Виноградов и капитан лишь пытались не прозевать опасного приближения нападающих.

Неожиданно в уши ударила тишина.

– Александрыч?

– Тут я…

– Это хорошо.

Звуки собственного голоса, конечно, демаскировали, но молчать было еще страшнее.

– Смотри, не высовывайся… Может, опять полезут.

– Ты тоже не зевай!

Заныли напрягшиеся барабанные перепонки. Разбуженный дракой инстинкт помогал выделять среди ночных шумов те, что могут представлять опасность.

Владимир Александрович попытался узнать время, но циферблат лишь матово темнел на фоне торчащего из рукава запястья.

Разглядеть, как раскинулись стрелки, было невозможно.

– Эй, комиссар, – еле слышно позвал Виноградов.

– Ну?

– Командуй! – Владимиру Александровичу почему-то казалось, что теперь они на тропе одни.

– Двигаться надо… Пойти проверить.

– Ага, – вздохнул Виноградов. Идти предстояло ему, это было естественно и разумно.

Но не хотелось.

– Сколько времени? – поинтересовался он.

– Двенадцатый час. Шесть минут… – будто извиняясь, откликнулся капитан.

– Засиде-елись…

«Как она хоть работает-то, – подумал Владимир Александрович, перехватывая поудобнее винтовку. – Это вроде предохранитель…»

– Мать честная!

– Чего там?

– Штучка-то моя… с инфракрасным прицелом! Дай-ка секундочку огляжусь. – Он приник к окуляру; резиновый ротик, утративший уже тепло предыдущего владельца, мягко обнял пространство вокруг правого глаза. – Ну-ка, ну-ка…

Через хитрую оптику мир смотрелся еще нереальнее, чем наяву. Виноградов ощупывал взглядом окрестные камни, чувствуя, как с каждым движением вырастает в нем ощущение собственной неуязвимости. Впрочем, Батенин, наверное, думал так же. До…

Винтовка чуть дрогнула, и с некоторым опозданием Виноградов услышал им же произведенный хлопок – мягкий и не похожий на выстрел.

– Чего, Саныч?

– Ничего, извини! – Владимир Александрович и сам не заметил, как нажал пальцем на спусковой крючок. – Трофей проверил.

– Понял.

Да, это оружие любило и умело убивать…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: