Всё тот же наполненный злобой голос, призывал людей прилагать больше усилий. «Святой дух с нами, люди! Прорвемся же через укрепления демонов! Господь Бог даст нам силы одолеть сатанинских врагов!»

«Кто этот злодей?» — гневно отреагировал Луциан. Выглянув из— за зубцов, его глаза, наконец, обнаружили источник ненавистной тирады — полного монаха, скрывающегося в глубине толпы. Его черные одежды выдавали его призвание, а его лысая как яйцо голова сияла под ярким солнцем. Позолоченное распятие покоилось на груди, и его румяное лицо, становилось всё более красным, когда он извергал свой яд.

«Мужайтесь, и не бойтесь, храбрые души! Нечестивые хозяева этого дворца порока не могут выдержать очищающего света. Против нас выступают всего лишь их бесчеловечные вассалы. Разбейте демонические двери и уничтожьте неживых монстров, пока они беспомощно лежат в своих неосвящённых могилах!»

На самом деле, вампиры в замке предпочитали удобные кровати и матрасы вместо гробов, однако дневной свет всё же делал их уязвимыми. Преисполненный решимости заставить замолчать монаха— подстрекателя, Луциан схватил треснувший булыжник и со всей силы бросил в фигуру в чёрных одеждах, стоящую внизу на извилистой дороге ведущей к замку.

Увы, смертельный снаряд не достиг своей цели, вместо этого размозжив череп неизвестного крестьянина. Луциану принесло мало утешения это случайное убийство, ему было ясно, что безымянный монах был истинным провокатором этой ужасной бойни.

Ворота дрогнули под повторным ударами тарана. Движимый силой двух десятков людей, деревянный таран ломал железную решётку, которая начала деформироваться от постоянных ударов. Дуб раскололся, и щепки летели от запертой двери позади решетки. Смертные варвары ликовали в ожидании неизбежного удара, который разломает ворота на части, прорвав оборону крепости.

Над воротами, лишь частично защищенными рядом зубцов, часовые ликаны тщетно пытались защищаться от нападающих. Луциан наблюдал, как его боевые товарищи тыкали в несущих таран вилкообразными шестами, но были отброшены за зубцы нескончаемым градом стрел. Ликан слуга, отступавший слишком медленно, был пронизан пылающими стрелами, от чего его грубая одежда загорелась. Он дико завыл от боли, в то время как его братья по оружию стали бить его мокрыми одеялами, пытаясь потушить огонь.

«Молодцы, дети мои!» — кричал краснолицый монах. Он развернулся на большом пне, как на подиуме, на котором проповедовал свои пагубные речи, — «Заставьте безбожной извергов почувствовать вкус того, что ждет их в аду!»

Измученный метал заскрипел в знак протеста, когда решетку вырвало с петель. Теперь только крепкие двойные двери стояли между атакующими и внутренним двором замка. Луциан понял, как только они будут внутри, неуправляемую орду уже нельзя будет остановить. Они будут жечь гобелены и мебель в замке, пока он весь не будет охвачен неумолимым пламенем, сжигая захваченных вампиров, либо изгоняя их на дневной свет, где смертельные лучи солнца будут пожирать их точно так же, как и языки пламени.

«Во имя старейшин, нет!» — яростно подумал Люциан, — «Не на моём дозоре!» Он не мог себе представить большего кошмара, чем видеть как безупречная кожа Сони превращается в пепел на его глазах: «Я умру, если позволю подобному случится!»

Большие двери вздрогнули от удара тарана, и дерево задрожало под ногами Луциана, как при землетрясении. Зная, что время имеет большое значение, он избегая лестниц, поднялся и встал между двумя большими серыми зубцами. Огненные стрелы просвистели мимо его головы и плечей, но Луциан не предал этому ни малейшего значения. Ворота находились тремя полными этажами ниже.

Не долго думая, Луциан выпрыгнул из— за зубцов на крышу ворот. Головокружительное падение, около ста футов, убило бы смертного человека, но он приземлился ловко, как пантера, на плоскую каменную крышу. Подошвы сапог едва коснулись крыши, а он уже спешил к нижним зубцам, чтобы возглавить оборону ворот.

«Ты!» — крикнул он одному из ликанов, ещё стоявшему на ногах. Это был конюх по имени Петр. «Спускайся вниз во двор и собери всех ликанов каких сможешь. Забаррикадируйте дверь всем, чем найдёте. Бочки, кеги, матрацы, скамейки… чем тяжелее тем лучше! И подоприте двери собственными плечами. Мы должны держать этих жестоких варваров подальше от замка! «

«Да, Луциан!» — другие ликаны поспешил выполнять указания Луциана, исчезая вниз по лестнице в задней части крыши. Луциан не мог не заметить, что Петр хромал, когда уходил, из— за кровавой колотой раны в ноге.

Он едва ли был единственной жертвой. Убитые и раненые ликаны были разбросаны на вершине башни. Их тела были искалечены, пронизаны стрелами и покрыты ожогами. Жалобные стоны исходили от фигуры, чье тело было спрятано под кучей мокрых одеял. Свежая кровь окрашивала старинные камни.

Увидев кровавую, бойню Луциан зарычал. «Все к дырам!» — рявкнул он, указывая на ряд вертикальных дыр в крыше, прямо над проходом за воротами. По его команде каждый выживший ликан занял свою позицию над дырами, вооружившись вилкообразными шестами и вёдрами с кипятком. Как только нападающие разрушат двери, а они, казалось, должны были это сделать, они найдут смерть и увечья, когда будут двигаться по проходу.

«Но будет ли этого достаточно?» — Луциан опасался, что подобная тактика может лишь задержать толпу, но не обратить её в бегство. Людей было слишком много, их жажду к убийству не погасила даже смола. Даже сейчас было слышно, как сумасшедший монах подстрекает головорезов своим воинственным разглагольствованием.

«Вперед! Вперед! Уничтожьте это прибежище сатаны, и вам будет уготована награда на небесах! Да, многие падут в борьбе против зла, но знайте, что вечность блаженства ожидает тех, кто сражается во имя всемогущего Господа! «

Луциану уже надоела безумная иеремиада монаха. Вынув кинжал из— за пояса, он прицелился и бросил клинок, который полетел прямо в цель, в несносного холерика. «Если я смогу убить монаха», — надеялся ликан, — «Возможно, другие смертные вынуждены будут отказаться от этого безумного крестового похода!»

Голубые глаза с предвкушением следили за кинжалом, стремительно направляющимся к груди безымянного монаха.

Луциан затаил дыхание в то время как неистовое ликование росло в его сердце. «Да!» — думал он с надеждой, — «Попробуй моей стали, монах!»

Единственное о чём он жалел, это то, что он не может разорвать человека в клочья своими клыками.

Но в последний момент неосторожный крестьянин встал между монахом и летящим кинжалом. Кинжал, заставший его врасплох, вонзился глубоко в грудь. «Брат Амвросий!» — закричал человек, наверное даже не понимая, что он только что спас жизнь монаха, — «Благослови мою бедную душу!»

Луциан заорал в отчаянии, увидев как крестьянин упал замертво к сандалиям монаха. Ошеломленный тем как близко была к нему смерть, брат Амвросий перекрестился и поспешно соскочил со своего пня, отступая на безопасное расстояние, продолжая метать проклятия замку и его бессмертным обитателям.

«Изверги! Подонки! Вы не можете запугать эти чистые души! Гнев небес снизойдет на вас, и ваша нечестивая сила не спасет вас от окончательной расплаты. Ваше ужасное владычество закончится сегодня в праведном огне и крови! «

Луциан искал глазами что— нибудь другое, чтобы бросить в сумасшедшего монаха, как вдруг почувствовал внезапную жгучую боль в левом плече. Его глаза расширились при виде дымящейся стрелы выступающий из его тела.

Он был ранен!

Пламя лизнуло его куртку, и он затушил огонь своей голой ладонью, морщась от боли. Луциан скрылся за оборонительным зубцом и взялся за древко правой рукой. Скрежеща зубами, он выдернул стрелу из плеча, из раны хлынула тёмно— красная кровь.

Он осмотрел тлеющий кончик стрелы, благодарный, что это было заострённое дерево, но не серебро.

Однако, на древке стелы был выгравирован миниатюрный крест, без сомнения, увеличивая её силу против вампиров и им подобным. «Суеверные крестьяне!» – презрительно подумал Луциан.

Но постойте! Можно ли каким— то образом обратить смешные заблуждения смертных против них самих? Диковинная идея пришла в голову Луциана, зародив нём маленькую надежду: «Это безумие, но есть ли у меня другие варианты?»

Лишь в нескольких футах ниже, усиленные дубовые двери раскололись на части под воздействием неукротимого тарана. Луциан слышал рычание ликанов, бросившихся к расколовшимся деревянным доскам, чтобы подпереть их плечами, поскольку они выпучились внутрь, во двор. Каждый громовой удар тарана эхом отдавался в самой крепости, из— за чего стены словно стонали.

Луциан понял, что есть всего лишь несколько минут. Выбравшись из— за зубца, он позвал остальных защитников башни, которые сидели над дырами. «Держитесь!» — призвал он их, — «Заставьте смертных дорого заплатить за каждый их шаг!» Он схватил пустое ведро и пару металлических клещей и направился в дальний конец крыши, где башня соединялась с внешней стеной замка. «Я иду на поиски избавления!»

Только благодаря его авторитету среди собратьев, ни один из других ликанов не подверг сомнению его внезапное исчезновение. Сунув щипцы себе за пояс и взяв ручку ведра в зубы он вонзил заостренные ногти в известняковый раствор стены и начал подниматься вверх по стене замковой колокольни несколько десятков футов ввысь.

«Пожалуйста», — молился он невидимой луне, — «Пусть эта странная стратегия окажется более, чем безнадежной фантазией, ради Сони!»

Вопреки гравитации, он взобрался на стену в течение нескольких секунд и перелез через деревянные перила в саму колокольню. Там было тихо и пустынно, звонарь присоединился к защитникам на стенах замка. Луциан оказался один в темной колокольне, за исключением множества летучих мышей, висевших вниз головой на балках. Сотни пушистых телец, завернувшись в собственные крылья, собрались под толстыми деревянными балками, подобно щедрому урожаю фруктов.