Ни в пещере-храме великой Богини, ни в самой долине, где она пряталась от ордена Света и жителей магического мира столько веков, ее не было. Габриэль множество раз летал туда на своем драконе, молил Богиню явиться, сотрясая воздух словами, которые так быстро растворялись в тишине, но все без толку — ответа он не дождался. Теперь единственным, что давало надежду вновь увидеть Анну, была прабабка Каньи, старуха, которая, живя в лесу, знала слишком многое, могла пролить свет на все эти странные события и может хоть как-то помочь. Но и ее оказалось отыскать не так просто. Почти весь лес он обошел в ее поисках, но все безрезультатно. Надежда гасла, как догорающая свеча.

— Габриэль, ты здесь? — послышался приглушенный голос Эрвина.

— Да, я тут, — поспешил он ответить, вглядываясь в зеркало.

— Спешу сообщить — мне удалось настоять на повторном голосовании раньше положенного, надеюсь, все пройдет успешно, и в скором времени больше никого не казнят за обращение к Тьме. — Но в голосе мага не слышалось должной радости.

— Прекрасно, — сухо ответил Габриэль.

То, что он сам обратился к Тьме и подчинил дракона индиго, знал только он сам и дракон, и больше никто, по крайней мере из присутствующих в этом мире. Магии в нем было мало, и угрозы он в ней не видел. Но все же не хотел стать жертвой устаревших законов. Эрвину, верховному хранителю ордена Света, об обращении к Тьме он так до сих пор и не рассказал — здравомыслие заглушала боль в груди, заставляя расставить приоритеты иначе.

Стоило Габриэлю впервые полюбить, когда он уже перестал вовсе верить в существование этого чувства, как тут же мир перевернулся с ног на голову, и привычный уклад жизни нарушился. Приспешники Тьмы выползли из своих нор. А он дал обещание жениться на другой в обмен на свободу для Анны. Но теперь ее нет рядом, она исчезла, а обещание осталось, и его придется исполнить.

— Эрвин, что на Юго-Западных границах? Темные твари не проявляли себя? — сосредоточившись на реальных проблемах, что были здесь и сейчас, поинтересовался Габриэль.

— Нет, пока все по-прежнему, никаких признаков того, что великий жрец ордена Тьмы возвращается, ты же понимаешь, что еще рано, Габриэль, — успокоил верховный хранитель ордена Света.

— Понимаю, — согласился он, — но нужно быть готовыми ко всему.

— Разумеется.

— Я надеюсь, ты еще ничего не сообщил правящему совету? — осведомился Габриэль.

— Нет, тогда бы они точно ни за что не проголосовали «за», — недобро усмехнулся Эрвин.

— Правильно, пока достаточно и того, что мы в курсе происходящего.

Габриэль прокручивал в голове карту границ магических земель, стараясь не забыть о самых слабых участках. По его распоряжению везде усилили патрулирование, но к скорому времени придется нарастить мощь, и вновь запустить работу отрядов из людей и магов. Для этого нужно подготовить почву. Подготовить народ к тому, что среди магов снова появятся темные, и уже легально. И на остальных границах с Мертвыми землями, не только вблизи Смагарда, понадобится человеческая помощь, физическая сила армии людей. Армии, которой командует Габриэль. Благо еще есть время для тренировки новых рекрутов, в ряды которых теперь начнут брать и магов.

— Когда свадьба, Габриэль? — внезапно поинтересовался маг.

Он уже и забыл, что скоро Альцина прибудет из Северных земель. А там не успеешь оглянуться, как нагрянет день свадьбы. И прощай, свобода.

«Пропади оно все в Ядовитых топях! Лучше бы меня постигла участь одинокого ворона!» — в сердцах, но мысленно воскликнул Габриэль.

Среди мужчин рода Делагарди почти каждое поколение находился тот, кто, вопреки всем правилам не связывал себя узами брака. Таких отшельников прозвали «одинокими воронами», не способными любить. Эта легенда прочно прилипла к их роду, но давно не находила своего подтверждения.

— Примерно через месяц после того, как Альцина прибудет в Смагард, — взяв себя в руки, ответил Габриэль, — столько, по словам жены Рейнорда, понадобится времени для подготовки. А город Северных магов в сопровождении небольшой свиты она покинет уже через три дня. Прибудут примерно через неделю, вот и считай, сколько осталось, — немного подумав, Габриэль добавил, — пожалуй, я отправлюсь к Юго-Западным границам немедля, проконтролирую все.

— А как же твоя невеста? — усмехнулся Эрвин. — Неужели не жаждешь встречи с ней?

— Не жажду, — мрачно проговорил Габриэль. Маг не знал, о чем говорит, ведь их с Анной отношения остались для него и для всех остальных тайной.

— Как всегда, сбегаешь, — хмыкнул маг.

— В этот раз все по-другому, Эрвин, — лицо Габриэля стало совсем непроницаемым для эмоций, словно каменное, отражавшее лишь суровость его черт. — Я дал обещание Хендрику.

— Понимаю. Значит, в этот раз все-таки свадьбе быть, — сделал вывод Эрвин, не догадываясь, насколько он горек для жениха.

— Именно.

Маг попрощался, его лицо пропало в зеркале. И теперь Габриэль смотрел на свое отражение, оно его не радовало, раньше он никогда не был таким серьезным. Он внимательно вгляделся в отражение, изучая глаза — не черные, все еще теплого, голубого оттенка.

— Действительно, в этот раз все совсем иначе, — буравя зеркало взглядом, проговорил Габриэль.

— Анна, где мой чемоданчик? — возмущенно потребовала ответа Канья, уперев руки в бока.

Я медленно перевела взгляд на нее, втягивая через трубочку протеиновый коктейль, по гостиной разнесся характерный звук, когда в нее затянуло остатки — коктейль закончился. Но с ответом я медлила.

— Анна? — не успокаивалась сердитая Канья. Но выглядела она при этом очень уморительно. Ее миловидное лицо просто не способно передавать таких эмоций, как бы она ни старалась.

— Зачем тебе он? — не спешила я с ответом, забавляясь негодованием подруги.

— Мне скучно, — проговорила она, надувая недовольно свои пухлые губы.

Шок от попадания в другой мир уже прошел, и Канья перестала удивляться и множеству многоэтажек, так сильно не похожих на привычные ей жилые постройки, и широким шумным дорогам, закатанным так и оставшейся непонятной для нее субстанцией, именуемой асфальтом, с так шустро снующими по ней машинами, и огромными торговыми центрами, и количеству людей, спешащих на работу. То, что каждый взрослый житель моего мира работал с самого утра до самого вечера, зарабатывая на хлеб и кров, ее повергло в шок больше всего, даже интернет и телефон произвели не такое впечатление.

— Под кроватью, где меч и все остальное, — нехотя ответила я. Мне было не по себе, когда я прикасалась к вещам из магического мира. Грудь болезненно начинало сдавливать, ведь я оставила там часть себя, а вещи из другого мира так сильно напоминали об этом. Канья развернулась и направилась в спальню, дождавшись, наконец, ответа.

— Что ты хочешь сделать? — крикнула я ей вслед.

— Новые духи, — послышалось из другой комнаты. — Они привлекут мою настоящую любовь.

Я лишь усмехнулась — наличие любви еще не залог счастья, тем более настоящей, которая мне пока принесла только страдания.

— С чего ты взяла, что встретишь ее в этом мире? — как можно мягче поинтересовалась я. Расстраивать Канью своим скептицизмом мне не хотелось.

— Ну как же, — послышался ответ, — великая Богиня поведала, что я выйду замуж в скором времени, этого не избежать, и раз мы здесь, значит, он будет из этого мира.

Послышалось дребезжание маленьких склянок.

— А выходить за первого встречного я не собираюсь, — уверенно заявила Канья. — Неизвестно, сколько нам отведено для семейного счастья, так зачем тратить время зря?

— Мне бы твой оптимизм, — ответила я вполголоса, так что она навряд ли меня услышала.

Я изменилась после незапланированного путешествия в магический мир, теперь с трудом преодолевала тоску по Габриэлю, смешанную с обидой. И только сейчас, спустя время, почти придя в норму, смирилась с положением вещей.

Каждый день я задавалась вопросом, почему все так вышло. Почему великая Богиня допустила попадание Джуббы в мир людей? Ведь он наверняка совершит темный ритуал соития и вернет жреца ордена Тьмы, Сизаморо. Если уже не совершил.