– Бери виноград, и пойдём. Разговор есть. – По своему обыкновению Читрадрива действовал прямо, без всяких уловок.

– Вот и я говорю, чтобы взял, – женщина послала Читрадриве застенчивую улыбку, благодаря за поддержку.

– Если не мать даст, то кто ж ещё, – поддакнул Векольд, но тут же перевёл разговор на интересующую его тему:

– Тем более, что вы уходить собрались, как я понял. Не знаю, в какие далёкие земли вы забредёте, а такого винограда, как у нас, в Толстом Бору, не сыскать нигде.

– И ты так любил его, когда был маленьким! – умилённо заворковала Эдана. – Бывало, выбежишь из дома сюда, на это самое место и как крикнешь: «Има, давай анавим!» Забавное такое слово. И ножкой так забавно топал…

«Да, анвем – это виноград», – подтвердил мысленно Читрадрива.

«Но я действительно не люблю его», – подумал Карсидар.

«Неважно, всё равно возьми», – велел Читрадрива, а вслух сказал:

– Ты прав, почтенный Векольд, мы действительно собираемся в дорогу, поэтому нам нужно кое-что обговорить.

Эдана огорчённо вздохнула, губы Чатока дрогнули, хотя так и не сложились в довольную ухмылку. А старик медленно проговорил:

– Ну, не знаю, не знаю… Могли бы подольше задержаться, дорога от вас никуда не убежит…

И добавил оживившись:

– А теперь идёмте к столу. Жена таких лакомств наготовила! Шелинасих… то есть Карсидар… Давай. И ты заходи, Дрив. Как-никак, прощальный обед получается.

– Ничего, мы ещё поужинаем сегодня и завтра с утра поедим, – поспешил утешить его Карсидар, но старик отвернулся и пробормотал что-то неразборчивое.

– Идите, идите, – сказал Читрадрива. – Мы скоро присоединимся к вам. А пока позовите к себе Пеменхата, он никогда не против того, чтобы поесть.

– Да, конечно, – отозвался Векольд и скрылся в доме.

За ним последовали Чаток и Эдана.

– Хорошие они люди, – протянул задумчиво Карсидар. – Жаль, что так неловко получается: утратили они сына, сколько лет уже прошло, вдруг он нашёлся – и раз! Уезжать пора. Вновь сын исчезает.

Кажется, ситуация не на шутку растрогала его.

– Надеюсь, всё случившееся не повлияет на твоё первоначальное решение отправиться на поиски Риндарии, – спокойно сказал Читрадрива, взял из рук Карсидара гроздь винограда, принялся отщипывать ягоды и отправлять их одну за другой в рот. – Гм, неплохой сорт… Что ты скажешь на это?

– Ты про Ральярг или про виноград? – спросил Карсидар, рассматривая собеседника в упор.

– Про Риндарию, ясное дело. – Читрадрива повернулся, зашагал по тропинке, ведущей к колодцу и мотнул головой, приглашая следовать за собой. Вот сейчас самое время приступать к серьёзному разговору, решил он и сказал:

– Только вот что, насехэ, пора бы тебе начать называть вещи своими именами. Проще говоря, изучить анхито и обычаи твоего народа. А по-нашему никакого Ральярга нет, по-нашему есть Риндария. Ты понял, мой принц?

Всем нутром он ощутил, как в душе Карсидара медленно закипает гнев. Правда, он так и не разразился горькой тирадой. Карсидар мог протестовать в замке светлейшего князя, когда на основании промелькнувшего в его мозгу туманного видения Читрадрива впервые заподозрил в нём урождённого анаха. А сейчас крыть нечем, правда налицо – он действительно насехэ.

Карсидар долго не отвечал, а когда наконец совладал с возмущением, произнёс сдержанно:

– Во-первых, не называй меня на свой манер, гандзак. Для этих людей я могу быть Шелинасихом, ладно уж, они меня растили некоторое время. Но ты… для тебя… Не надо, ладно? А во-вторых, у нас есть дела поважнее. Я тут перекинулся парой словечек с Векольдом…

– Знаю, знаю, – бросил Читрадрива, лениво пережёвывая виноградинки. – Он же только что уговаривал нас задержаться. Эдана тужит за милым приёмышем, которого она рискует утратить почти сразу после того, как нашла, а Чаток ждёт, не дождётся, пока ты пересечёшь границу княжества. Да и после этого, думаю, долго не будет спокойно спать по ночам. Всё это довольно предсказуемо, а потому малоинтересно.

– Я, кстати, не о том, – процедил сквозь зубы Карсидар. – Я пытался разузнать у него что-нибудь про вход в Ральярг.

– И что? – с иронией в голосе спросил Читрадрива.

– Да ничего. – Карсидар вздохнул. – От одного намёка, что мы ищем загадочную страну, Векольда аж перекосило.

– Ещё бы! Так он тебе и скажет про Риндарию. Это же страна колдунов, как ты не понимаешь!

– Так оно и было, – подтвердил Карсидар. – Я пробовал возразить, что я родом оттуда, поэтому, мол, мне и надо вернуться. Да только он ответил, что неизвестно, почему и от кого я бежал, когда был ребёнком. Значит, в Ральярге не так безопасно, как может показаться.

– Вот видишь, он не собирается говорить, – хмыкнул Читрадрива.

– Но его сын собирается.

Читрадрива остановился, повернулся на каблуках и удивлённо воззрился на Карсидара. Однако в недоумении он пребывал всего несколько секунд, затем рассмеялся, размахнувшись зашвырнул оставшуюся от виноградной грозди обглоданную веточку подальше в кусты и воскликнул:

– Как же, как же! Чатоку не терпится избавиться от новоявленного претендента на наследство. Тоже мне доброжелательный помощник!

– Зато дорогу покажет. Насколько я понял, мы отклонились на запад, но совсем-совсем немного. Начало тропы, ведущей туда, лежит всего в нескольких часах перехода от ближайшего виноградника…

– …собранный с которого урожай нас непременно заставят сейчас попробовать, – с невинным видом заметил Читрадрива, закатил глаза и причмокнул, изображая удовольствие. И почувствовал, что Карсидара буквально замутило от отвращения.

– Вот именно. К этому я и веду, – сказал он веско и смерил собеседника взглядом с головы до ног. – Ты терпеть не можешь винограда, который в детстве так любил. Ты боишься воды после того, как едва не утонул. До недавнего времени ты вообще не мог говорить о серьге, которую тебе нацепили в детстве. Ты был не в силах связно объяснить, отчего тебя тянет в Риндарию. И от некоторых слов на анхито у тебя жутко болела голова. И поначалу Векольд с женой были тебе очень неприятны. Как думаешь, что тут общего?

– Что общего? – Карсидар надолго задумался.

Осторожно проследив за его мыслями Читрадрива усмехнулся и, сжалившись над ним, наконец сказал:

– Так вот, общее здесь может быть только одно. Я полагаю, что серьга в ухе охраняет не только других от тебя, но и тебя от других. Вернее, тебя от слишком сильного нервного напряжения. Сам подумай: маленький принц спасается из Риндарии бегством, потеряв мать и всех близких ему людей. Он каким-то образом попадает в предгорье, которым заканчивается на юге Люжтенское княжество и прибегает в Толстый Бор. Здесь он осваивается у чужих людей, понемногу изучает их язык; но как только жизнь налаживается, на хутор нападают дикари, мальчишка бежит от них, падает в реку, его выносит течением в Зальду, плывя по которой он достигает южных областей Орфетана… Верно, ты барахтался в воде целые сутки.

– Не знаю. Мой учитель нашёл меня на берегу. Я лежал по пояс в воде, вцепившись мёртвой хваткой в какое-то бревно. Мы мало говорили об этом случае, но, судя по словам учителя, я был едва жив… – Карсидар умолк и смущённо кашлянул. Очевидно, воспоминания до сих пор давались ему с огромным трудом.

– Всё верно, – кивнул Читрадрива. – Итак, получается, маленький мальчик дважды за довольно короткий срок подвергался смертельной опасности, не считая остальных «мелочей». Серьга рассудила…

Он пристально посмотрел на Карсидара, проверяя, какое впечатление произведёт на него одушевление колдовского с точки зрения гохи предмета.

– Серьга рассудила, что мальчику не снести такой нагрузки, и вычеркнула из его памяти все опасные переживания. Под опасными я понимаю такие, которые могли бы привести к воспоминаниям о реальной угрозе для жизни. Любил ли ты виноград, имху Эдану или боялся утонуть, тебе нельзя вспоминать ни про то, ни про другое, ни про третье. И вот ты уже не любишь ни виноград, ни эту женщину, а боязнь перед глубокой водой у тебя ещё усилилась! Так же точно ты забыл, что случилось с твоими близкими и откуда ты родом. В противном случае ты бы вспомнил всадников-убийц и…