Толстяк с безразличным видом посмотрел на Карсидара. Да так и застыл, не отводя от него взгляда. Губы Менке постепенно стягивались, складывались трубочкой, смуглая кожа лица приобретала безжизненный землисто-серый оттенок. Наконец он что-то невнятно пробормотал… Да! Как ни странно, Карсидар отлично понял смысл сказанного: «Красные глаза! Чёрт, чёрт, чёрт…»

Менке замахнулся мечом.

Красные глаза, говоришь? Ну что ж. Погоди, будут тебе красные глаза!

Карсидар отчётливо представил, с каким наслаждением он надавил бы сейчас на глазёнки этого старого хрыча, если бы удалось освободить руки. Чтобы пальцы углубились в ненавистные щёлочки-глазницы, чтобы брызнула во все стороны противная мокрота. Тогда бы он пошире раскрыл веки и увидел наконец…

И случилось невероятное: пронзительно вскрикнув, Менке выронил меч и отрезанное ухо, зажмурился, схватился за лицо – и из-под сведенных судорогой толстых пальцев брызнула кровь!

Тошнота подкатывала к горлу, но задумываться над происшедшим было некогда. Менке противноно завизжал и крикнул, чтобы пленного уруса поскорее прикончили, потому что он не человек, а злой демон.

Карсидар почувствовал, что в тени шатра справа-впереди натягивается тетива. Но что теперь стрела! Он быстрее любой стрелы! И пока она неслась к цели, Карсидар, почти не прилагая усилий, оттолкнулся от земли, подлетел над ней, и смертоносный наконечник даже не оцарапал кожу. Зато стрела вонзилась в живот стоявшего сзади «мучителя», тот упал и принялся кататься по траве, надрывно вопя.

Карсидар испугался того, что произошло. Испугался самого себя. Тем не менее, свои действия он уже не контролировал. Всё происходило как бы помимо его воли. Карсидаром двигало единственное желание – стереть в порошок, уничтожить весь этот лагерь, всех ненавистных воинов в кожаных доспехах. Он напрягся, крякнул – и казавшиеся такими прочными волосяные верёвки вмиг лопнули, точно сухие былинки. Карсидар расправил плечи, воздел руки к звёздному небу и издал гортанный боевой клич, вырвавшийся, казалось, из самых потаённых уголков подсознания.

Плосколицые воины в ужасе подались назад, многие поспешно бросились искать оружие, немногие уже вооружённые доставали узкие кривые мечи и натягивали луки. Глупцы! У него достаточно времени, чтобы расправиться и с Менке, и с остальными.

Карсидар взглянул исподлобья на истошно вопящего толстяка, между прижатыми к лицу пальцами которого продолжала сочиться кровь. Старик сделал шаг, другой, третий – и угодил прямиком в костёр. Пламя затрещало, ярко вспыхнуло и мигом охватило Менке.

Стон прокатился по лагерю. Те, кто успел взять в руки оружие, бессильно и безвольно выронили его. Стрелы вылетели из луков, но вонзились не в Карсидара, а в землю либо в других узкоглазых воинов. Впрочем, нашёлся один смельчак с крепкими нервами, который пусть неуверенно, но всё же побежал вперёд с копьём наперевес. Его Карсидар «угостил» стрелой из рукавного арбалета.

Полыхающая фигура выскочила из костра и шарахнулась в сторону ближайшего шатра. Ещё мгновение – и его стены уже пылали вовсю. В зенит ударил сноп странных голубоватых искр. Прямо с неба, отвесно обрушился сильнейший порыв ветра, разметал горящий шатёр, расшвырял по сторонам горсти искр. Они попадали на другие шатры…

Всего через несколько минут лагерь представлял из себя бушующий океан огня, в котором бестолково метались вопящие воины. Они сталкивались друг с другом, отскакивали, один за другим попадали в пламя и живыми факелами неслись дальше, поджигая клочки сухой травы в степи.

А почти в самом центре этого многоголосого живого фейерверка стоял целый и невредимый Карсидар. Он следил за каждой горящей фигурой, следил даже за теми, кто был слишком далеко. Постепенно душу Карсидара охватывало глубокое умиротворение – эти дикари получали по заслугам, на плосколицых обрушилось то, чему они хотели подвергнуть пленника…

И совершенно неожиданно Карсидар испытал острый приступ самого настоящего отчаяния. Он не боялся за свою жизнь, нет. Зато возникло отвращение к самому себе. Надо же, до чего довели его эти люди! Заставили устроить грандиозное пожарище, чтобы расправиться с ними таким страшным способом. Из мастера он в мгновение ока превратился в палача, нарушил неписаные законы своего ремесла… Это было слишком!

Хорошо, что вокруг не осталось ни единого воина, способного напасть на Карсидара, ибо примерно в течение минуты он был совершенно беззащитен. Его можно было убить голыми руками, придушить, как беспомощного котёнка, – он не стал бы сопротивляться. А когда Карсидар понял это, ему стало ясно, что лучше убраться отсюда подобру-поздорову.

Карсидар встряхнулся, размашисто подошёл к месту, где лежало отрезанное ухо и меч Менке, нагнулся, вырезал вросшую в мочку серьгу с заветным камешком и спрятал вещицу в кармашек пояса. Брезгливо отшвырнув кривой меч, прислушался к своим чувствам и определил, в каком месте лежит его собственный меч, привезенный в лагерь «начальником». Заодно перед мысленным взором Карсидара предстал стреноженный Ристо, крепко привязанный за уздечку к глубоко вогнанному в землю колу. Карсидар увидел, как рвётся его конь, пытаясь освободиться от пут. Ему даже почудилось в отдалении ржание, хотя на самом деле слышать этот звук было невозможно из-за страшного шума пожара и криков заживо сгоравших людей. Но верный конь – это действительно то, что нужно в данную минуту. Выручай, старый товарищ!

И пока Карсидар бежал к своему мечу, путы на ногах Ристо вспыхнули и исчезли, уздечка отвязалась сама по себе, и конь ринулся сквозь огненную завесу к хозяину. Перепуганный низкорослый воин попробовал загородить ему путь (уж больно хорош был трофей!), но Карсидар мысленно подсказал Ристо, куда следует лягнуть копытом, и неудачник свалился наземь с проломленным черепом.

Когда взмыленный гнедой выскочил на свободную от огня площадку, Карсидар подбежал к нему и порывисто обнял за шею. Конь издал довольное «хррри» и мотнул головой. Карсидар мигом очутился в седле, вцепился в уздечку, сжал пятками конские бока, и Ристо припустил крупной рысью между догорающими шатрами.

Вскоре они оказались в степи. Теперь здесь было значительно светлее, но Карсидар не мог понять, благодаря чему – то ли просто близился час рассвета, то ли отсвечивало грандиозное пожарище. По мере удаления от этого страшного места им овладевало давешнее отчаяние и отвращение к самому себе, к Карсидару-палачу, сгубившему уйму жизней в течение столь короткого промежутка времени. Хуже всего то, что он ничего не мог поделать с собой. Это было какое-то наваждение, бред!..

Карсидар, всё ниже пригибался к шее скакуна, всё крепче сжимал её. Неудивительно, что он совсем растерялся и не сумел совладать с конём, когда перед ним, будто из-под земли, возник рослый воин в кольчуге и островерхом шлеме, перегородил дорогу копьём и велел остановиться. Ристо шарахнулся в сторону, встал на дыбы, и Карсидар, вылетев из седла, кубарем покатился по земле.

Карсидара трясли за плечи, голова его моталась из стороны в сторону. Каждое движение отдавалось пульсирующей болью в обожжённом подбородке, что и привело его в чувство. Он с трудом разлепил веки. В предрассветной мгле вырисовывались склонённые над ним бородатые лица.

– Эй, ты живой? Ты откуда такой взялся?

Карсидар отшатнулся, невольно стукнувшись затылком о мягкую землю, охнул и с затравленным видом посмотрел на трёх бородачей. Русоволосый гигант, похожий на них, пресмыкался перед изувером Менке. Значит, опять враги! Надо сейчас же…

– Потише, потише. Успокойся. Вот, попей немного, и тебе полегчает. Небось, умираешь от жажды.

Карсидар ощутил на потрескавшихся губах приятную прохладу воды. Несмотря на боль в подбородке, он осторожно глотнул, потом ещё и ещё. По-клопиному жадно присосался к горлышку сосуда. Да, именно влаги ему как раз не хватало.

А бородатые, видать, настроены дружелюбно или, по крайней мере, участливо, раз заботятся о нём. Не то, что плосколицые, которых он…