Чтобы читатель мог проследить путь каравана, приведу некоторые данные по ответу капитана ледокола «Красин» М. Г. Маркова:

«19 августа. 15 часов 00 минут. На борту ледокола состоялось совещание капитанов судов, следующих на восток, созванное начальником операции А. И. Минеевым.

19 часов. Снялись с якоря порта Диксон. Порядок следования в караване: «Красин», «Азербайджан», «Донбасс», «Комсомолец Арктики», «Щорс», «Чернышевский», «Моссовет», «Двина», «Ельна-2».

Ход 9 миль. В море льда мало. Встречавшиеся ледяные скопления обходили.

20 августа. 19 часов. Прошли под южным берегом Кравкова, так как севернее авиаразведкой был показан лед.

21 августа. 00 часов. При подходе к острову Белухи накрыл густой туман. Ход сбавлен до 5 миль. 07 часов. Тумин рассеялся. Скорость 8 миль. Караван следует проливом Матиссена. Чисто. 19 часов 20 минут. Накрыл густой туман, ход сбавлен до 5 миль.

22 августа. Туман. 02 часа 30 минут. Получено сообщение по радио, что ледокол «Ленин» слышит наши гудкиnote 27. 03 часа 15 минут. Открылся остров Гансена и стоящие там «Ленин» и танкер «Хопмаунд». Передано приказание ледоколу и танкеру занять место в караване.

Все суда следуют в бухту Оскара.

07 часов 25 минут. Стали на якорь в бухте на глубине 30 метров.

23 августа. 10 часов 35 минут. Бухта Оскара заполняется дрейфующим льдом. Перешли на более спокойную стоянку. 15 часов 20 минут. Бросили якоря на южной стороне острова Гансена (Гелланд-Гансена. — К. Б.).

24 августа. Весь караван стоит у острова Гансена в ожидании улучшения ледовой обстановки. Ветер юго-западный. Лед дрейфует против ветра. 17 часов 00 минут. Накрыл туман. Временами льдины наваливаются на якорные канаты судов.

25 августа. На якоре у острова Гансена. Дрейф льда усилился, приносит крупные льдины. Судам дано указание держать машины в постоянной готовности. Получено сообщение шифром с острова Диксон от Минеева о возможности появления неприятельского крейсера. Предупреждены все капитаны судов.

05 часов 40 минут. Перехватили отрывочные сообщения станции мыса Желания для Диксона: «Напало неприятельское судно, обстреляло, горим, много огня… ушли на запад».

07 часов 24 минуты. Станция мыса Желания работает со станцией Русская Гавань: «Следите, вашу сторону направилась вражеская лодка, будьте начеку».

10 часов 10 минут. К каравану подошел пароход «Сакко» и встал на якорь…».

Я повторю: все эти дни «Адмирал Шеер» уже находился в Карском море. И вражеская подводная лодка тоже.

«20 августа. Палубный самолет крейсера обнаружил наш караван (к северу от острова Кравкова). Однако туман заставил пилота вернуться. Крейсер, несмотря .на плохую видимость, все же направился на сближение с караваном».

На следующий день, когда туман несколько разредился, самолет снова отправили на разведку. Он прошел вплоть до пролива Вилькицкого, но судов не обнаружил. (В это время, как видно из отчета капитана «Красина», караван был скрыт туманом у острова Белухи и далее.)

Командир «Шеера» решил, что летчики стали жертвой оптического обмана. Однако утром 22 августа радиорубка крейсера перехватила приказ с корабля, находящегося к северо-востоку от архипелага Норденшельда: «Курс 43°, скорость 5 миль». (Это было радио с «Красина».)

Самолет врага опять поднялся в воздух, но вскоре вернулся: на пути расстилался сплошной туман. Как только погода улучшалась, самолет взлетал снова и снова.

Наступило 23 августа. Этот день, пожалуй, мог стать роковым для красинского каравана. Во второй половине дня самолет «Шеера» сообщил на крейсер, что к югу от острова Гелланд-Гансена стоят десять пароходовnote 28.

В это время рейдер находился примерно в шести часах хода от нашего каравана, но, опасаясь льдов, командир крейсера упустил время. Вместо немедленных действий он предпринял дополнительную воздушную разведку.

24 августа самолет вылетел еще раз, однако опять попал в туман. «Шеер» решил разведать льды корпусом, но, как доносил своему начальству его командир, началось сжатие льдов.

Командир, несомненно, кривил душой. Вряд ли при бывшей тогда здесь ледовой обстановке можно было попасть в сжатие. Скорее, это была попытка оправдать задним числом свой промах.

25 августа новая разведка с воздуха. Туман. Возвратившись ни с чем, самолет при посадке потерпел аварию и был уничтожен своими. После полудня неподалеку от острова Белухи гитлеровцы наткнулись на наш пароход, идущий с юго-запада. «Шеер» направился к нему, передав прожектором по-русски: «Кто вы, куда следуете, подойдите ближе» note 29.

Советский корабль (это был ледокольный пароход «Александр Сибиряков») не сразу определил национальную принадлежность крейсера. Однако немедленно сообщил о нем на Диксон…

* * *

В нашем штабе в Архангельске во второй половине августа шла обычная работа.

После того как транспорты покинули Диксон, на душе у нас стало спокойнее. Мы передвигали на карте, висевшей в диспетчерской, флажки с названием судов по мере их продвижения на восток и радовались успехам. Казалось, что тяжелая тень «Шеера» отодвинулась.

Основное наше внимание было отдано военным кораблям особой экспедиции. Она пробивалась сквозь тяжелые льды с востока Арктики. 23 августа в ее проводку включился ледокол «И. Сталин»…

Памятным для архангелогородцев стало 24 августа. В 9 часов вечера завыли сирены воздушной тревоги. Незадолго до этого штаб противовоздушной обороны сообщил нам о появлении у острова Мудьюг сорока самолетов противника. Произошел бой, но часть фашистских бомбардировщиков прорвалась к городу.

Послышались редкие выстрелы зениток, загремели первые разрывы фугасных бомб. Через 15 минут в разных концах города кострами горели сухие деревянные дома. Бомбы разворотили несколько домов справа и слева от здания штаба. Никакого укрытия у нас не было. Все сотрудники штаба находились на втором этаже в диспетчерской и у меня в кабинете, прислушиваясь к вою пикирующих самолетов.

Бомба упала в наш двор. Щепки, комья грязи полетели в открытые окна. Мы ждали взрыва. Несколько мгновений прошло в неуютной тишине… Фугаска не взорвалась. Мы переглянулись и облегченно вздохнули. (На другой день ее выкопали из земли и обезвредили саперы.)

На 55-й минуте налета мне позвонили, что бомба попала в гостиницу. Я не выдержал: взял дежурную машину — узнать, как там себя чувствуют приехавшие ко мне жена и двухлетняя дочка Оленька…

Полыхали дома. По пути встречалось много народа. Люди катили детские коляски, тележки, груженные домашним скарбом. На освещенные пожарами улицы, на мирных жителей продолжали падать бомбы.

Моей «эмке» приходилось объезжать горящие бревна и груды кирпичей от разрушенных дымовых труб.

На Поморской тоже пылали дома, рядом с гостиницей и напротив нее. Но сама гостиница была цела, только все стекла окон вышибло взрывами.

Я приободрил своих и снова поехал в штаб.

Отбой дали во втором часу ночи. В нападении на город участвовали восемьдесят бомбардировщиков. Фашисты налетали волнами, в несколько заходов.

Грозное испытание закончилось. Архангелогородцы мужественно встретили опасность.

Первые самолеты сбрасывали в основном зажигательные бомбы. Когда подожгли город, стали обрушивать фугаски. Население смело тушило пожары, были погашены сотни зажигалок. Даже школьники, рискуя жизнью, спасли не один дом.

Находившиеся в городе иностранные моряки мужественно и бесстрашно участвовали в борьбе с пожарами.

Двадцать пятого августа докатились до нас сведения о событиях, происшедших в море. В шесть утра меня поднял на ноги звонок из штаба. Подошла машина, и я отправился на Петроградский проспект.