- Вы просите прощения у родителей убитых детей, – произнесла она в подставленные к ней микрофоны. – Но искренни ли они? Что вы знаете об этих несчастных детях не успевших пожить и повзрослеть? Что вы вообще знаете о тех, кого убил ваш брат? – и столько надрывной муки было в ее словах, что зал притих.

Джун с тревогой взглянула на Тхэ Со: справится ли? Это был именно тот щекотливый момент, сводящий на нет все его извинения. Джун ожидала чего-то подобного. Не могли родственники погибших девушек так просто отступиться от намеченного. Тхэ Со молчал, казалось жесткий в соей прямоте вопрос выбил его из колеи и он растерялся. Что он мог сказать? Что он мог знать об убитых девушках? Его молчание выставляло его теперь лицемером, мелким человеком, жаждавшим дешевой славы, а его сочувствие фальшивкой. Но что он мог сейчас сказать? Просить лично прощения у этой женщины, живущей лишь ради мести? Зал ждал, и Джун оглянулась, ища поддержки, но кто мог поддержать в эту минуту брата убийцы и как поддержать? К ним уже пробирался капитан.

- Сэ Ен, шестнадцать лет, - вдруг тихо сказал Тхэ Со, преодолев момент замешательства. - Юи Май двадцать лет, Хэ Рен пятнадцать лет, Вин Чжи Хе семнадцать лет, Е Сыль пятнадцать лет, Чхве Ю четырнадцать лет, Ю Джи двадцать лет, Мин Ен двадцать один год, Мал Хи шестнадцать, Сон Хва восемнадцать, - перечислял он. - Эти девушки были жестоко убиты моим братом. Ничто не искупит ни его, ни моей вины перед ними.

«Кто такая Сэ Ен?» - удивилась про себя Джун. Она не помнила девушку с таким именем, проходящей по делу Джи Санга. Причем Тхэ Со назвал имена жертв именно в той последовательности в какой они были убиты.

- Откуда подобная осведомленность? – тут же подступили к нему журналисты, как только он закончил свой страшный перечень, а женщина, молча, отошла, все так же сопровождаемая Чон У.

- Значат ли эти подробности, что вы поддерживали связь со своим братом?

- Нет, - ответил Тхэ Со. – После смерти матери, мы перестали общаться.

- Тогда откуда вам известны имена жертв Санга?

- Как вы узнали, что ваш брат маньяк?

- Когда его арестовали, со мной связались следователи, ведущие это дело. Тогда-то я и узнал имена этих девушек.

- Вы говорили с братом после его ареста? Встречались с ним?

- Если да, то, что он вам сказал?

- Как проходила ваша встреча?

- Я не встречался с ним, - сухо ответил Тхэ Со. – Мне нечего было сказать ему, - и он встал.

Пресс-конференция подошла к концу. Тхэ Со поблагодарил всех за внимание. Охрана подтянулась к нему так, что он вышел из отеля в плотном ее кольце. Джун, Пак и капитан следовали позади журналистов, пытающихся, через голову охраны задавать вопросы, так и оставшиеся без ответа.

- Держи, - протянул капитан ключи от машины Джун. – Сама отвезешь дока домой.

- А вы? – ревниво спросила она, беря ключи.

- А мы пойдем, перекусим, - устало вздохнул капитан.

- Я с вами хочу, - попросилась Джун, жалобно взглянув на капитана.

- Ащ…щ… - с досадой зашипел он на нее. – Приказа не поняла? Ты все еще на задании.

- Иди, тебя вон доктор дожидается, - кивком показал на мерседес с открытой дверцей Пак.

Джун проводила Пака и капитана завистливым взглядом и обреченно вздохнув пошла к машине. Положив руки на руль Тхэ Со смотрел на приближающуюся Джун. Он жестоко устал, но выдержит все, пока эта женщина будет рядом. Охрана расступилась, давая ей пройти к автомобилю. Чон У открыл перед ней дверцу и молча захлопнул, так и не сказав ни слова ни ей ни Тхэ Со. Ехали молча, пока Джун не спросила:

- Кто такая Сэ Ен?

Лицо доктора Со закаменело. Он молчал.

- Да, - покачала она головой. – Мы много требуем от тебя, и я не имею права просить рассказать о том, что причиняет тебе боль, потому что мне самой трудно кому-либо открыться. Это требует мужества, - и, решившись, спросила: - О чем ты хочешь узнать лично обо мне?

Она была уверена, он ни о чем не спросит, щадя ее чувства, но он спросил:

- О твоей первой любви.

Джун едва заметно перевела дух. Тхэ Со действительно потревожил больное, заставляя вспоминать, вытаскивая на свет постыдные для нее воспоминания. Джун кашлянула, собираясь с духом и с усилием начала:

- Я больше не хочу любить. Когда-то это случилось со мной… в школе. В том любовном треугольнике я была разлучницей и злодейкой. А я лишь боролась за свое счастье как умела, но чем упорнее боролась, тем сильнее мою соперницу и любимого притягивало друг к другу. Я никому не хотела плохого, но меня несло, я просто не могла остановиться. Чем сильнее я хотела их разлучить и раскрыть глаза на то, что я намного лучше его избранницы, тем больнее мне было от его постоянства и верности. Я до сих пор помню ту боль…

Внимательно слушавший ее Тхэ Со, мягко спросил:

- Они счастливы?

Джун отвернулась к окну, следя за каплями дождя, прокладывающие прозрачные извилистые дорожки по мокрому стеклу. Тхэ Со говорил так, как будто мог понять ее, как будто имел право так говорить, а такое право могла дать лишь собственная испытанная боль и еще более тяжелый пережитый опыт. Она повернулась, чтобы сказать, что не воспоминания испытывают душу, а необходимость учиться с ними жить, хоть это не просто. Она хотела сказать только это, потому что чувствовала, что пока не время отвечать на вопрос: счастливы ли они, когда ошеломляющий удар и мощная инерция бросила ее вперед так, что у Джун не просто перехватило дыхание, на миг она даже отключилась…

…только на миг, потому что сдавленно выдохнув, Джун, открыв глаза, смотрела как Тхэ Со медленно поворачивается к ней и тягуче произносит, неестественно растягивая слова:

- Ты-ы… в по-оря-адке-е?

Из пореза на его щеке по подбородку стекала кровь, капая на воротничок белой рубашки, расплываясь на нем алыми пятнами. Она видела пошедшее мелкой сеткой трещин стекло с его стороны. Их спасли ремни безопасности.

- Пошевели ногами и руками, - хрипло попросил он. – Попробуй подвигать ими… Скажи что-нибудь…

- Все нормально, - слабым голосом с трудом ответила Джун. – Только оглушена…

- Сиди здесь… не выходи… - сказал он, отстегивая ремень безопасности. – Похоже, впереди авария… Я посмотрю…

- Да, - ответила она, еще полностью не придя в себя.

Тхэ Со медленно выбрался из Мерседеса и пошел вперед вдоль стоящих, помятых, местами развороченных, сигналящих машин. Отдышавшаяся и очухавшаяся Джун, наконец, осознала, что они попали в крупное ДТП, но, кажется, еще удачно отделались. Отстегнув ремень и, со второй попытки открыв заклинившую дверцу, Джун пошатываясь, выбралась наружу. Держась за дверцу, она потрясенно огляделась. М-да, в хорошую же кашу они угодили.

Впереди четырех полосное шоссе перегородил, завалившийся на бок кузовом-вагоном, огромный рефрижератор. Судя по всему его, занесло на мокрой от дождя дороге. Четыре машины, шедшие впереди мерседеса Тхэ Со, протаранили друг друга, когда передняя не успев затормозить, на полной скорости врезалась в багажник джипа, который буквально раздавил упавший на него кузов рефрижератора. Третья машина попыталась уйти от столкновения и теперь стояла побитая, развернувшись на сто восемьдесят градусов, высвечивая одной уцелевшей фарой вереницу выстроившихся за ней гудящих автомобилей. Джун разглядела сидящего в кабине человека, уронившего голову на руль, и как двое мужчин пытались вытащить его. Возле опрокинувшегося вагона рефрижератора и развороченного, смятого им джипа суетились люди. Кого-то укладывали на землю; кто-то кричал в сотовый не сдерживая истерики, пытаясь успокоить родных; кто-то причитал над разбитой машиной.

Слышался негромкий отчаянный крик, повторявший на одной ноте: «помогите… помогите…». Джун посмотрела на мерседес Тхэ Со фары которого были выбиты, бок смят о шедший впереди феррари, чей бампер почти отвалился, лежа одной стороной на асфальте. Владелец феррари ходил вокруг машины, тщательно осматривая ее и по мобильному перечислял своей страховой компании нанесенный аварией ущерб. Джун усмехнулась: Тхэ Со, по-видимому, совсем не волновало, что он стукнул свой мерседес. В эту минуту он был занят пострадавшими. Словно подтверждая ее догадку, мимо, пробираясь среди беспорядочно стоящих машин, пробежал молодой мужчина, выкрикивая: «Народ! Передавайте аптечки вперед! Эй, врачи есть?! Нужна помощь впереди!» И пока он бежал вдоль стоящих в заторе машин, слышались его выкрики: «Аптечки!», «Врачи!», «Нужна помощь!».

Не обращая внимания на головокружение, Джун, нагнувшись, сунулась в салон, дотянулась до аптечки и, пошатываясь, двинулась вперед к завалившемуся на бок вагону рефрижератора. Этого монстра занесло так, что длинный кузов, вмещающий до двадцати тон груза, смял джип в лепешку. Возле тел, лежащих на брезенте, расстеленном на мокром асфальте, суетились люди. Двое сидели на корточках, поддерживая голову пострадавших. Вокруг валялось окровавленное тряпье и бинты. Какая-то женщина делал искусственно дыхание ребенку, а рядом топталась его мать с безумными от страха глазами. Стонущему сорокапятилетнему грузному мужчине, Тхэ Со вправлял переломанную в нескольких местах ногу.

Джун обогнали, притиснув к капоту машины, трое мужчин в темных костюмах и женщина в джинсах и свободном свитере. Один из мужчин снимал на ходу пиджак. Не спрашивая, они, опустившись коленями на мокрый асфальт, начали осматривать лежащих на брезенте пострадавших, которым еще не оказали первую помощь. За ними прибежали два парня с аптечками, но люди продолжали передавать их с дальнего конца вереницы автомобильного потока. Над местом аварии навис вертолет то ли дорожной, то ли спасательной службы. Передав аптечку женщине в свитере, оказавшейся лор-врачом, Джун смотрела, как Тхэ Со борется за жизнь молодого человека, чье состояние казалось безнадежным.