И через недельку дождался. Вернувшись из булочной, где на последние копейки прикупил тортик "Вафельный", узнал от миленькой губастенькой Жанночки, любительницы медового минета, что меня по телефону искал какой-то Вася, который в грубой форме, козел такой, потребовал, чтобы я ему перезвонил - срочно.

Я взялся за телефон, а рыжая девушка за вафельный тортик. Вот за что люблю всех своих любимых, так за их естественность. Будет рушиться весь миропорядок, а им хоть бы что: вспахивают постель, как пахари пашню, потом грызут черствый тортик, а после болтают глупые безделицы:

- Ты меня любишь?

- Люблю, - рычу и перебираю цифры на аппарате.

- А как любишь?

- До гроба, - вру. - Черт, занято.

- Дурачок, я свободна, - стряхивает с губок крошки. - И вся твоя.

Делать нечего: извлекаю на свет Божий свой личный кляп - и болтушка умолкает. И я могу заняться делом. Наконец, слышу в трубке знакомый голос:

- Ну?

- Гну.

- А это ты, барбос, - радуется Сухой. - Есть работенка не пыльная, но ответственная.

- Это кем?

- Трейдером *.

* Автор выражает благодарность великому трейдеру всех времен и народностей, господину Вл. Ник. Ор. за предоставленную информацию по данной теме.

- Кем?! - и неосторожно дергаюсь. - А-а-а! Больно же!..

- Чего? - удивляется мой друг. - Чем там занимаешься, пельмень?

- Споткнулся.

- Травишь, спотыкач, - хохочет собеседник. - Небось, свою душу заложил в чужую пасть?

- Ближе к делу, Вася, - требую я.

- А ты... дальше от тела.

- Иди к дьяволу! - ору я. - Кто такой трейдер или я за себя не отвечаю!

Посмеиваясь, товарищ коротко излагает суть: тот, кто торгует на валютном рынке - торгует своими деньгами. Услышав такое объяснение, я нервничаю: у меня нет грошей, последние потратил на вафельный тортик.

- Любовь к бабам и сладкому погубят тебя, Слава, - говорит полукриминальный друг. - Через час жду у барахолки ЦСКА. Постарайся быть один.

- Ты о чем? - делаю вид, что не понимаю.

- Без любительницы вафель, - отвечает. - А то тебя знаю: всегда путаешь дело с телом.

Я нечленораздельно мычу: садистка миндального минета добивается того, что мое тело и моя душа уносятся к звездным россыпям, о которых так мечтал в пыльной обывательской Калуге великий Циолковский.

Правда, после несколько мгновений прекрасный полет прерывается, и астролетчик вынужден вернуться на грешную землю, где его ждут текущие проблемы.

Впрочем, проблема одна - деньги. Вернее, их отсутствие. От мировых войн, революций, экономических депрессией до семейных скандалов - во главе угла все они, проклятые.

Человечество только и занято тем, чтобы добыть для счастья, как можно больше нарезанной бумаги. Правда, одному индивидууму не хватает рублика на бутылку с бесланской водочкой, а другому миллиона для скупки всей алюминиевой, скажем, промышленности. Но это уже мелкие детали нашего шишковатого быта.

Я принимаю душ и рассуждаю о том, сколько конкретно тугриков мне нужно для гармоничного развития своей нестандартной личности.

Думаю, вечнозеленый "лимончик" меня бы устроил. Оторвал бы на распродаже бронированный лимузин и катал бы плюшевых шлюшек по столице. Туда - обратно: тебе и мне приятно.

Эх-ма, мечты идиота! Жизнь тебя, Слава, не учит: за все надо платить. И плата эта - куски твоей клочковатой души.

- Я хочу с тобой, - капризничает губастенькая толстушечка.

- Там стреляют, - отмахиваюсь. - Поехали, если не хочешь больше жить и любить.

- Я тащусь, - не верит, но вспоминает, что её надо ехать на дачу в Тырново, где надо травить дустом гадов на огороде.

Чмокнув доверчивую дурочку, покидаю её общество и тороплюсь в подземку, удобную для перемещения по жаркому городу. Скрежет и вой электропоезда напоминает мне наши детские игры. Однажды я вырвал Васю, сломавшего ногу при неудачном падении, из-под стального боя скорого. И мы, лежащие на гравии замусоренной насыпи, нервозно посмеялись, когда поняли, что наши тела могло размолотить до кровавых до шариков. Не тогда ли укрепилось наше братство?

Барахолка у комплекса ЦСКА встречала всякого страждущего спортивными призывами укреплять силу, ловкость и мастерство. Тысяча и тысяча "спортсменов" сдавали нормы ГТО, носясь меж торговыми рядами. Над толпой провисал дугой гул всеобщего жора. Новые времена - новые песни.

Своего товарища обнаружил на стоянке у новенького БМВ цвета серебристого истребителя СУ-29. По самодовольному виду Васи Сухого я понял, что именно он приобрел чудо немецкого автомобилестроения. Чтобы испортить праздник другу, я напомнил ему о себе воплем, что тоже хочу такую.

- А это видел, - скрутил кукиш перед моим носом.

- Неконструктивный жест, брат, - заметил я.

- Говори нормально, трепло, - буркнул Сухой, осматривая машину. Работать надо и будет булка с маслом.

- Так я готов, - шаркнул ногой, - к труду.

Мой товарищ скептически покосился на меня, мол, знаю твой, сукин сын, энтузиазм, исчезающий при первой же нескладности, да делать нечего: дал слово - держи.

По его утверждению, меня ждут великие дела и большие деньги, при одном условие: закрыть рот, отщелкать глаза до щек и открыть уши, то есть молчать, смотреть и слушать. И тогда автомобильчик у меня в кармане. Будет - быть может.

- Не люблю я эти гробы на колесах, - плюхнулся на переднее сидение.

- А что любишь?

- Дзюдо, - кивнул на плакат, где два борца находились друг перед дружкой в кимоно и в уважительной позе ресторанных халдеев.

- "Не бойся перемен, к тебе прийдет победа", - напел мой приятель. Сейчас все пошли в дзюдо, - ключ в замке зажигания выразительно хрустнул. И ты тоже научись делать подсечку, и будешь в порядке.

- Подсечку? - не понял.

- В широком смысле этого слова.

Горячий мир барахолки сдвинулся и замелькал кислотными красками. Мой друг был прав: наступили новые времена, где подсечки, броски через бедро, удушающие приемы и захваты играли решающую роль.

Период дуркового романтизма Большого тенниса закончился, наступил период холодного расчета и голого практицизма. Глупый винно-водочный гуляж уступил место сдержанному юмору и мелким глоткам из фужеров, наполненным минеральной водой с полезным кальцием.