Дураки мы все. Я, Варг, Хорди, сам Адальстейн. Все, кто продолжает это занятие. Все, кто еще что-то пытается сделать. Магнус-то взял главные замки и города Фризии, танов, какие уцелели в бою – отпустил за выкуп, с остальных подати приказал брать – тем и кончилось завоевание. Земли, что без наследников остались, он своим людям раздал – не пропадать же добру.

А мы? До сих пор сидим по лесам. Потому как разбойники. Потому как плата за наши головы назначена. По двадцать крон. И за Адальстейна – сто, потому как сын тана. Благородный. По роже-то оно не шибко видно, но кто ж на рожу его небритую смотреть будет – чай, не девка... Конечно, поди нас узнай, но коли узнают да схватят – повесят сразу. Адальстейна, если повезет, обезглавят, благородный потому как.

Что тут делать, как жить? Подкопить деньжат да уйти куда подальше – хоть к гэлам в Арденны, хоть через Лабу к венедам или вовсе в Старый Альмейн – искать не будут. Поставить жилье, семью завести да послать все эти благородные воинские забавы к песьей бабушке – все ребята с мозгами так и сделали еще зимой. Мы четверо только и остались, самые упертые.

Дураки, одним словом.

– Я ведь на что рассчитывал, – в который уже раз объясняет нам Адальстейн. – Думал, тут Магнус все как в Лоррейне устроит. Родичи там у нас, все до точки вызнали. Семь лет назад это было, Магнус только-только Альмейн под себя взял, с венедами толком не разобрался, а уже нацелился на Рейнланд. Ивин Лоррейнский заключил с франками союз против Рейна, а после – ударил Магнусу в спину. Следующей же весной войска Единого Альмейна разгромили лоррейнскую армию, из каждого знатного рода взяли заложников, урожай годовой отобрали и сказали, что армия-то Магнуса голодать не будет, а вот за остальных никто не ручается. Зимой в Лоррейне от голода почти треть народу повымерла. Только и спасались, что шли на службу к наместнику, Магнус регента назначил, пока Лотар, сын Ивина, в возраст не войдет. Найдись кому повести за собой людей – этой же зимой запросто можно было сбросить власть Магнуса. Если б он тут то же самое проделал – один я мог бы пол-Фризии поднять! Но он поумнел, карл поганый...

Адальстейн нарочно произносит имя Магнуса как оскорбление, причисляя короля франков к низшим слоям. Имя его, Carl, значит солдафон, деревенщина, однако делами своими он давно заслужил прозвище Magnus – Великий. Даже враги это признавали.

– Знаешь, мне это не нравится, – говорит Варг.

– Третий раз за месяц, – киваю я. – Думаешь, Прыщ, хуже будет?

– Уверен. Скоро нас перестанет узнавать. Я уже видел, как он за Магнуса принял какой-то трухлявый пень и рубил его на части.

– Адальстейн мне жизнь спас, – вздыхаю я.

– Мне тоже, Гусь. Но немного она сейчас стоит. И тоже благодаря ему. Так что хочешь не хочешь, а придется выбирать. И скоро.

– А Хорди?

– Никогда не согласится. Мозгов у него сроду не было.

– Значит, и его тоже.

– Так честнее будет. Жаль обоих, хоть плачь, только жить самим хочется.

Хочется, соглашаюсь я.