— Ладно, Лил! Пошли! — щебечет она.

Ренни всегда получает то, что хочет. Но только не в этот раз. Когда это важнее всего.

Я сижу на кровати и смотрю фильм на ноутбуке, как вдруг раздается стук в окно. На одну безумную секунду мне кажется, что это может быть Алекс. Шеп, свернувшийся на куче белья для стирки, едва поднимает голову. Дурацкая собака. Я спрыгиваю с кровати и иду открывать окно. Это не Алекс. Это Лилия.

— Что за фигня? — говорю я, поднимая створку. — У меня есть входная дверь.

Раскрасневшаяся Лилия забирается внутрь.

— Сейчас час ночи, — напоминает она мне. — Я не хотела будить твоего папу. Но знала, что ты еще не спишь. — На Лилии короткий пуховик, несмотря на то, что на улице не очень-то холодно. При виде Шепа она вскрикивает: — Шеп!

Пес вскакивает и несется к ней. Лилия наклоняется, обнимает его и принимается чесать ему спину и за ушами.

— Шеп, я так по тебе скучала!

— У него сейчас, наверное, воняет изо рта, — замечаю я. — Он только что грыз кость.

Но Лилия не обращает на меня внимания.

— Шеп, ты меня помнишь! Да, так и есть.

Моя дурацкая собака пачкает ее слюнями, часто дышит и виляет хвостом.

Лилия гладит его последний раз, а потом подходит к моему комоду, как у себя дома.

— Я ее помню! — восклицает она, хватая фарфоровую куклу, которую мне на семилетие подарила мама. — Ее ведь Нелли зовут, верно?

Да, ее зовут Нелли. И что? Я сажусь обратно на кровать и скрещиваю руки.

— Зачем ты пришла?

— Ты не могла бы сначала закрыть окно? Холодно.

Мне хочется посоветовать ей сходить к врачу, потому что с температурой ее тела явно что-то не так. Но нужно быть любезнее, поэтому я просто делаю то, что она просит.

— Спасибо, — говорит Лилия и согревает дыханием пальцы. — В общем, у меня есть идея, как тебе отомстить Ренни. Идеальный план.

То, как Лилия касается моих вещей, берет свечи и нюхает их, заводит музыкальную шкатулку для ювелирных украшений, навевает на меня кучу воспоминаний. Раньше, когда она приезжала на летние каникулы, ей нравилось обследовать наши с Ренни комнаты. Словно она хотела знать, какие события нашей жизни упустила после отъезда ее семьи в начале каждого учебного года.

Лилия разворачивается, а в ее руке болтается что-то золотистое.

— Ты все еще хранишь ее, — произносит она, удивленно распахнув глаза. Это та дурацкая цепочка с подвеской-ключиком, которую она подарила мне в первый учебный день в старшей школе.

Я вскакиваю и вырываю цепочку из ее рук.

— Хватит трогать мои вещи, — ворчу я.

— Я просто удивлена, что ты ее сохранила, — говорит Лилия, поправляя хвостик.

— Не льсти себе. Просто у меня пока не было нужды ее закладывать, — отвечаю я, убирая цепочку обратно в шкатулку и захлопывая крышку.

— С девятого класса? — шепчет она.

Мама Лилии позвонила маме Ренни и договорилась о том, чтобы мы поиграли вместе. Поиграли вместе! Боже мой, нам было одиннадцать, а не шесть. Мама Ренни согласилась, а потом Ренни упросила меня пойти с ней. Она предложила поехать на велосипедах на случай, если нам станет скучно и захочется уйти, но моя мама сказала «нет», потому что Уайт-Хейвен находился слишком далеко. Дом Лилии располагался на другой стороне острова — всего в десяти минутах езды, но тем не менее. Наши друзья жили в пределах шаговой доступности, и мы все лето, целыми днями, бегали друг к другу в гости. Дом же Лилии казался нам бесконечно далеким.

В тот первый день мы играли в бассейне. Я и Ренни тренировались прыгать ласточкой и бомбочкой, а Лилия плескалась на мелкой стороне и притворялась русалкой. Мама Лилии вывела ее младшую сестру, Надю, с надувными нарукавниками для плавания и сказала:

— Девочки, сейчас я приготовлю вам перекусить. Скоро вернусь. Лилия, присмотри за сестрой.

После того как она скрылась в доме, Надя подплыла слишком близко к глубине бассейна, и Лилия начала кричать. Надя испугалась и расплакалась, поэтому я быстро приблизилась к ней и подтолкнула обратно к Лилии, которая тоже чуть ли не рыдала. Она сказала что-то типа: «Большое спасибо».

Именно в эту минуту из дома вышла миссис Чо с подносом сыра бри, крекерами и бутылкой «Оранжины». Я сразу оживилась. Моя мама никогда не покупала бри, только американский сыр для сэндвичей и «Велвиту» для макарон с сыром.

При виде мамы Лилия выпрыгнула из бассейна и, подбежав к ней, обняла за талию.

— Надя подплыла к глубине, и Кэт спасла ей жизнь!

После этого миссис Чо начала восторгаться тем, какая я, должно быть, замечательная пловчиха, а я чувствовала смущение и одновременно гордость, хотя на самом деле ничего особенного не сделала.

Мы с Ренни заплыли на глубину, оставив Лилию сидеть с мамой, и она прошептала мне:

— Давай позвоним твоему папе. По-моему, сегодня брат Рива везет парней на лодке кататься на надувных кругах.

— Мы не можем уйти сейчас, — тихо ответила я. — Это будет грубо.

Позже, когда миссис Чо с Надей ушли в дом и нас снова осталось трое, Ренни начала говорить о том, как ждет начала учебы.

— Надеюсь, у нас обеих естественные науки будет вести мисс Харпер. Еще Пи Джей сказал, что, по словам его сестры, мистер Лопез — самый сговорчивый учитель математики.

Помню, мне было неловко, потому что Лилия молчала. Она не знала никого из этих людей. Тогда я спросила у нее:

— А как у вас в школе?

Лилия сказала, что ходит в частную школу для девочек, что им нужно носить форму и что у них скучно. Ренни скривила лицо и воскликнула:

— Не знаю, что бы я делала, если бы в нашей школе не было парней!

После захода солнца мама Лилии предложила нам остаться на ужин. Она готовила махи-махи и что-то типа ананасовой сальсы. А на десерт предложила нам приготовить сморы в уличной открытой печи. Я была обеими руками «за», но не успела сказать об этом, потому что Ренни солгала, будто ей нужно домой.

Уже сидя в машине моего отца, она заявила, что хочет поужинать у меня дома. У нас не ожидалось ничего столь вкусного, как махи-махи и сморы. Мама болела, и за ужин в те дни отвечал отец. Замороженная пицца, хот-доги и адски острый чили. Так что я была готова убить Ренни за то, что мне не удалось поесть нормальной еды.

Позже она, развалившись на моей кровати, тасовала карты для игры в «Уно». Шеп дремал у нее на коленях. Тогда он был еще щенком, и Ренни любила приходить ко мне и играть с ним. В ее квартире не разрешалось держать животных.

— Нет, ну зачем нужны три холодильника? У нее ведь не настолько большая семья! К тому же они живут здесь всего лишь три месяца в году!

— Один предназначен для корейской еды, — отозвалась я из гамака. Еще один подарок от папы. Как будто гамак и собака могли заставить меня забыть о том, что мама умирает. Но, как бы то ни было, в нем было действительно удобно. — Другой — для напитков, помнишь? Мама Лилии говорила нам, чтобы мы угощались.

— Ну, на мой взгляд, это странно.

— Она богатая. А богачи частенько покупают всякую фигню.

— Это точно. А тебе не показалось, что она слишком хвасталась? Типа «О да, у нас это есть. Мы вроде как миллионеры».

— Не думаю, что она хвасталась, — ответила я. — Это ты хотела заглянуть к ней в шкаф.

— Возможно. — Ренни почесала комариный укус на ноге. Они все время покрывали ее ноги. — Но почему мы должны разуваться перед входом?

— Мне кажется, это азиатская традиция, — предположила я. — К тому же у них дома все белое. Наверное, не хотят заносить грязь с улицы.

— Но серьезно, три холодильника?

— Дались тебе эти холодильники, Рен. — Я выпрыгнула из гамака. — Давай раздавай карты.

Когда несколько дней спустя Лилия снова пригласила нас в гости, я заставила Ренни пойти со мной.

— Дай ей шанс, — сказала я в надежде, что мы могли бы посмотреть телевизор на огромном плоском экране в гостиной или что мама Лилии снова угостит нас сыром бри и пригласит на ужин. Тем более мне нравилась Лилия. Да, она вела себя как принцесса, но не ее вина, что она богатая и хорошенькая. По крайней мере, Лилия была щедрой. В отличие от Ренни, которая зачастую жадничала. У Лилии имелся чемоданчик для косметики со всевозможными оттенками лаков, расставленных по цветам радуги. Когда я достала фиолетовый флакончик с блестками под названием «Темная волшебница», она сказала, что я могу взять его себе. Я отказалась, но тут же об этом пожалела. Особенно после того как Ренни накрасила ногти на ногах неоново-розовым цветом, а Лилия заявила, что этот цвет никогда ей не шел и та может забрать его себе, если хочет. Я думала, что Ренни так же, как и я, откажется. Но она этого не сделала. Наоборот, у нее загорелись глаза, она поблагодарила ее, а потом сунула лак в карман, будто боялась, что Лилия передумает.