Это произошло постепенно. Переход. От меня к Лилии. Большинство людей этого бы не заметило. Я даже не уверена, обратила ли на это внимание сама Ренни. Но, когда ты знаешь человека так же хорошо, как знала ее я, ты просто это чувствуешь. Раньше, когда мы ходили в «Скупс», Ренни всегда делилась со мной мороженым с шоколадным сиропом, а теперь начала делиться мороженым с клубничным сиропом с Лилией. Или когда мы ездили в кино на автобусе, в котором были двойные сиденья, она устраивалась рядом с Лилией, а я садилась перед ними. Лилия задавала мне вопросы, чтобы я не чувствовала себя третьей лишней, но от этого было только хуже. Мне не нужна была ее жалость. Это я ввела ее в нашу компанию, а не наоборот.

В конце того первого лета, когда Лилия вернулась к своей настоящей жизни, я была уверена, что все встанет на свои места. Так оно и произошло. Но с возвращением Лилии на следующее лето Ренни прилипла к ней как банный лист. Как это раньше бывало со мной. Я очень разозлилась, но к тому времени моя мама уже была сильно больна, и мне нужна была хоть какая-то поддержка от лучшей подруги. А после Лилия переехала на остров Джар насовсем, и у нас с Ренни произошла дурацкая ссора прямо перед началом учебного года. И это стало концом нашей дружбы. Мы перестали общаться.

Самое смешное, что именно я запустила этот механизм. После того первого раза в гостях у Лилии Ренни не горела желанием продолжать с ней общаться, и я могла с этим согласиться. Но не сделала этого. Именно я сказала «Дай ей шанс», и Ренни послушалась. В то время я была единственной, кого она слушалась.

А в первый учебный день в старшей школе Лилия оставила в моем шкафчике цепочку. Та была из модного магазина в Уайт-Хейвене, где нужно звонить в дверной звонок, чтобы попасть внутрь. Еще одну она купила для Ренни, а другую — для себя. Они должны были стать цепочками дружбы. Очень жаль, что уже тогда дружбе пришел конец.

Честно говоря, даже не знаю, почему я ее сохранила.

— И какой у тебя план насчет Ренни? — Мой голос звучит не слишком заинтересованно, потому что я сомневаюсь, что идея будет хороша. Да, с Алексом все удалось, потому что он чувствительный парень и его легче опозорить. С Ренни же нужно что-то помощнее и круче.

Лилия хлопает в ладоши в духе чирлидерши, коей она и является.

— Он идеален. Чего Ренни всегда хотела больше всего?

Я пожимаю плечами.

— Большую грудь?

Лилия хихикает.

— Ну, это тоже. Но я имела в виду другое. — Она замолкает для пущего эффекта. — Ренни всегда мечтала стать королевой бала. Помнишь?

Я медленно киваю.

— Да. — Когда мы учились в средней школе, Ренни говорила об этом круглые сутки. Она хотела стать королевой бала, как и ее мама. И королевой выпускного тоже. Ренни хотела получить все.

— Рен каждый год становится претенденткой. Она думает, что в этом году корона точно будет ее. Хотя она и не признается, как сильно этого хочет. Но, уверяю тебя, Ренни очень-очень хочет корону. Поэтому нам просто нужно сделать так, чтобы этого не произошло. — Лилия шутливо тычет пальцем мне в плечо. — Скажи «спасибо», Кэтрин. Эта идея для тебя.

Я смеюсь. Это так похоже на Лилию — хотеть благодарности за каждую мелочь.

— Можем завтра в школе рассказать об этом Мэри.

— Давай поедем к ней сейчас, — предлагает Лилия. Потом нагибается, гладит Шепа и что-то шепчет ему на ухо.

— Серьезно?

— Да! Почему нет? — Лилия начинает выбираться из окна, но вдруг поворачивается ко мне и спрашивает: — А твой папа так и состоит в том клубе, «лучшего попкорна месяца»?

Она вспоминает самые странные детали. Сначала о Шепе, потом о Нелли, а теперь о любимом папином лакомстве.

— Да.

— И какой вкус в этом месяце? — спрашивает она.

— Соленая карамель.

У нее озаряется лицо.

— Это же мой любимый вкус! Может, возьмем немного с собой?

— Ты ведь знаешь, что в колледже нельзя так питаться? Первый курс — пятнадцать фунтов, стерва.

Лилия фыркает.

— У всех женщин Чо очень быстрый метаболизм. — Нашла чем гордиться. — В нашей семье нет ни одного человека с лишним весом. С обеих сторон.

— Хорошо, хорошо. Я посмотрю, осталось ли что-нибудь.

Пэт сегодня курил травку в гараже, а после этого ему всегда очень хочется есть. Если попкорн закончился, я могу взять «Орео» или что-то еще.

Мы уже почти выходим из спальни, когда я кое-что вспоминаю.

— Подожди, — разворачиваясь, говорю я. А потом засовываю руку под кровать и нащупываю то, что мне нужно. Записную книжку Алекса.

Лилия колеблется, поэтому я сама вкладываю блокнот ей в руку.

— Считай это трофеем. Ты его заслужила.

У меня нет чувства времени, но мне кажется, в темноте я нахожусь уже несколько часов. Я лежу на кровати с широко раскрытыми глазами, в пижамных шортах и свободной кофте. Несмотря на усталость и ощущение, что я уже очень давно не высыпалась, у меня не получается заснуть. Я словно забыла, как это делается.

Поэтому я думаю о маме с папой, о том, почему Кэт так сильно красит глаза, когда они у нее и без того красивые, о том, что Лилия наносит на волосы, чтобы сделать их такими блестящими, о контрольной по геометрии в пятницу и, наконец, о том, что надеть завтра в школу. Я думаю о чем угодно, лишь бы выбросить из головы мысли о Риве. Но у меня никак не получается. Он будто находится здесь, в этой комнате, преследует меня.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю сквозь темноту на балки в потолке. Надо бы спросить у тети Бетт, есть ли у нее какие-нибудь специальные свечи, травы или благовония, которые можно зажечь, чтобы избавиться от всей негативной энергии. Тетя Бетт увлекается всякими нетрадиционными штучками: окуриванием, картами таро и кристаллами. Мама считает, это глупо, однако носит кольцо с лунным камнем, которое тетя Бетт подарила ей на сорокалетие. Лунный камень должен привносить в жизнь позитив и исцеление. Мне бы, наверное, он тоже не помешал.

Но я знаю, что не могу этого сделать. Не могу попросить тетю Бетт о помощи, потому что тогда нам придется поговорить о том, что произошло много лет назад. А ни одна из нас не хочет об этом говорить. Причем обе в равной степени.

Внезапно что-то стучит по окну спальни, нарушая тишину. Я отрываю голову от подушки и не дыша наблюдаю за стеклом. Стук повторяется, но в этот раз я вижу, что от стекла отскакивает камешек.

Я встаю, нервно подхожу к окну и выглядываю из-за прозрачных белых занавесок. Снизу мне машут Лилия и Кэт.

С большим облегчением я выхожу из укрытия, улыбаюсь и машу им в ответ.

— Выходи поиграть, Мэри! — кричит Лилия.

В эту секунду я слышу, как в коридоре открывается дверь в спальню тети Бетт. Быстро показываю девочкам один палец, запрыгиваю обратно в кровать и притворяюсь спящей.

Потом чуть-чуть приоткрываю глаза и наблюдаю за тем, как тетя Бетт толкает дверь босой ногой и осматривает мою комнату. На ней ночная рубашка, а длинные густые волосы растрепаны и стоят дыбом.

Она на цыпочках проходит мимо моей кровати к окну. Надеюсь, Лилия и Кэт догадались спрятаться. Не хотелось бы, чтобы они познакомились с ней вот так. Я бы предпочла, чтобы у нее была возможность по крайней мере расчесать волосы и накрасить губы. К тому же завтра в школу. Тетя Бетт очень классная, но я не хочу испытывать судьбу.

Она внимательно смотрит в окно, от ее горячего дыхания на стекле образуется крошечное облачко. Потом аккуратно задергивает занавески и уходит в свою комнату.

Я знаю, что нужно немного подождать, пока тетя Бетт заснет, но мне не хочется, чтобы Кэт и Лилия ушли. Поэтому через минуту-две я хватаю свитер и тихонько, как мышка, спускаюсь по лестнице.

Кэт с Лилией сидят под нашим огромным кедром на заднем дворе. Обе прислонившись спинами к стволу. Кэт вытянула ноги, а Лилия прижимает колени к груди.