— Что предпочитаешь пить, Китти Кэт?

Фу-у, какая мерзость.

— Меня тут даже не обслужат.

— Я веду кое-какие дела с барменами. Все будет тип-топ. Так… дай угадаю. — Он внимательно осматривает меня с головы до ног. — Тебе нравится «Секс на пляже».

— Виски, — закатив глаза, отвечаю я.

У него озаряется лицо.

— Никуда не уходи.

— Постой. Давай я просто куплю у тебя товар? Мне нужно возвращаться к Пэту. Не хочу, чтобы он разозлился.

— Если потусуешься сегодня со мной, я не скажу твоему братцу, что ты используешь его как прикрытие для покупки у меня Э. — Кевин вздыхает и оглядывается. — На этом острове чертовски скучно. Не знаю, как тут люди живут. Давай. Составь мне компанию. Ты младшая сестренка моего друга, так что я не буду к тебе приставать. И даже скину пять баксов. Ну же, Китти Кэт. Чем тебе еще сегодня заниматься?

Ничем, но к делу это не относится. Я просто хочу получить свой экстази и убраться домой, а не составлять компанию Кевину в торговле наркотой. Но я сделаю это. Ради Мэри.

— Ладно, идет.

Кевин с важным видом заходит на кухню и несколько минут спустя появляется с двумя напитками из бара. Пиво для него и виски для меня. Маленький стакан до краев наполнен коричневой жидкостью. Сомневаюсь, что это марочный алкоголь. Скорее всего, разбавленное дешевое пойло.

— Я люблю со льдом, — привередничаю я, но беру стакан. Виски переливается через край на пальцы, и я их облизываю.

Кевин ухмыляется уголком рта.

— А ты, оказывается, дерзкая, малышка Китти Кэт.

От флирта с Кевином меня тошнит, но я понимаю, что должна это сделать, если хочу получить желаемое. Ну и ладно. У меня неплохо получается. Я издаю шипение и делаю вид, что провожу по его лицу когтями.

Я рассчитываю, что Кевин устроится тут же, чтобы выпить пиво. Но вместо этого он засовывает его в рукав джинсовой куртки и начинает уходить.

— Следующая остановка — дом престарелых острова Джар. — Наверное, я морщусь, потому что он добавляет: — У меня куча клиентов с глаукомой, и им нужна травка.

Видимо, для него это что-то вроде мицвы — помочь больным людям накуриться. Прям благородный поступок.

— Ладно, — сдаюсь я и, сделав глоток виски, прибавляю шаг. — Мы же не хотим заставлять бабуль и дедусь ждать.

Я болтаюсь с Кевином два часа, а потом провожаю на паром. На острове пусто и нечего делать, поэтому я решаю поехать в Миддлбери навестить Мэри. После той истории, которую она нам рассказала, я постоянно думаю о ней. Бедняжка. Просто чудо, что после такого у нее нет посттравматического синдрома или еще какой фигни.

Я паркуюсь возле дома Мэри и поднимаюсь по ступенькам. В гостиной горит тусклый свет и мерцает телевизор. Я жму на звонок и жду.

Звук на телевизоре становится тише, но к двери никто не подходит. Я жму снова, а потом перегибаюсь через перила и заглядываю в окна.

Дом выглядит нежилым, как будто его впопыхах закрывали в конце лета. На полу валяется телескоп. Кресло накрыто простыней. Стопками сложены нераспечатанные письма, газеты и каталоги. И около десяти черных мусорных пакетов, набитых бог знает чем.

Внезапно мимо окна проносится тетя Мэри, будто пытается спрятаться. У меня по спине бегут мурашки, и я отскакиваю от стекла. А потом перегибаюсь через перила и нахожу взглядом спальню Мэри. В ней включен свет, но он тут же гаснет.

Я практически бегом спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в машину.

В понедельник утром, во время классного часа, мистер Пибоди раздает бюллетени для голосования.

Никаких неожиданностей. Первой в списке значится бесспорная фаворитка — Ренни. Даже если бы она не вложила столько сил в кампанию, ее имя все равно бы в нем значилось. Она — королева Джар Хай, как ей всегда того хотелось. Следом иду я. Любой, кто может проголосовать за меня, скорее всего, выберет Ренни. Даже моя родная сестра. После меня вписана Мелани Ренфро. Она у нас слывет распутницей, поэтому, вероятно, получит несколько голосов от каких-нибудь парней. Кэрри Пирс серьезно увлечена театром, и ее номинировали лишь потому, что народу захотелось «альтернативной» королевы бала. Последним стоит имя Эшлин. Эшлин, которая хочет победы так же сильно, как и Ренни, но никогда в этом не признается — по крайней мере, вслух. Она не посмеет. Эшлин получит приличное количество голосов, потому что ко всем хорошо относится — хотя бы в открытую. Она никогда и ни в чем не побеждала Ренни. До сих пор. И я рада, что хоть сейчас у нее получится это сделать.

Я уже собираюсь отметить галочкой имя Ренни, когда она поднимает руку.

— Да, мисс Хольц? — спрашивает мистер Пибоди. У него сложены руки на груди, и он уже улыбается. Учителя любят Ренни. Они считают ее вулканом, сгустком энергии.

— Можно мне кое-что сказать, мистер Пибоди? — И не дожидаясь его ответа, она разворачивается на стуле лицом к классу. — Прежде чем все проголосуют, я хотела бы вам кое-что напомнить. Выбор королевы бала — это не конкурс красоты и популярности. Главное тут — это преданность, школьный дух и желание сделать школу лучше.

Как будто планирование вечеринок, на которые приглашаются лишь избранные, делает эту школу лучше. Тьфу. Какая же она фальшивка. Не могу поверить, что другие этого не видят.

С притворной застенчивостью Ренни опускает ресницы.

— Так что, пожалуйста, учитывайте это, когда будете голосовать. — Закончив свою речь, Ренни шепчет мне: — Это прям мое.

— Никто не заслуживает этого больше, чем ты, — шепчу я в ответ, показывая ей бюллетень, на котором галочкой отмечено ее имя.

Она протягивает руку и сжимает мое колено.

— Ты самая лучшая, Лил.

У меня сползают гольфы. Я хотела надеть спортивные штаны или легинсы, но Ренни постоянно твердила, что гольфы — это часть традиции паудер-паффа. Я ей сказала, почему бы так не одеться только на саму игру, ведь это всего лишь тренировка. Но нет же.

Паудер-пафф — это день перед домашним матчем, когда старшеклассницы играют во флаг-футбол, а старшеклассники наряжаются чирлидершами.

Как только выяснилось, что Рив тренирует одну команду, а Алекс — другую, Ренни тут же вызвалась быть капитаном команды Рива. Эшлин, второй капитан, выиграла жеребьевку, и я молилась, чтобы она выбрала меня, что и произошло. Безусловно, я ненавижу Алекса, но Рив вообще отвратителен. Раньше я думала, что его эго и самомнение — это показное. Ну невозможно быть настолько зацикленным на себе. Но теперь знаю, что это правда. Интересно, он хоть раз думал о Мэри после того дня? Вообще понимает, через какой ад заставил ее пройти? Вряд ли. Сомневаюсь, что он даже помнит ее имя. Честно говоря, мне кажется, что смерть будет слишком простым решением для такого монстра.

Рив на другой стороне поля дует в свисток. Затем слегка запрокидывает голову и кричит:

— Вы должны выложиться! Я хочу, чтобы вы выложились по полной! — Ему это явно нравится. Понятно, что их команда выиграет, ведь Рив — мистер Футбол, и у них с Ренни сильно развит соревновательный дух.

У Алекса даже свистка нет. Наша команда просто бросает друг другу мячи, чаще роняя их, чем ловя. Эшлин вскрикивает каждый раз, когда мяч оказывается рядом с ее лицом, а мне не удается даже схватить его. Не понимаю, почему нельзя использовать мягкие футбольные мячи «Нерф». Ведь могут пострадать люди.

— Девочки! — хлопает в ладоши Алекс. — Пробегите пару кругов для разогрева! А потом мы потренируемся играть.

Некоторые девчонки подчиняются, но я, не обращая внимания на его слова, снова бросаю мяч Эшлин. Он приземляется вдалеке от нее, и она бежит за ним.

— Прости! — кричу я.

Вдруг кто-то хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь. Алекс.

— Чо, нужно поговорить.