— Сколько длится его действие?

— Рив будет ловить розовых слоников не меньше восьми часов, — фыркает Кэт. — Мэри, как только он поймает волну, найди кого-нибудь из учителей и сообщи им о Риве. Я сделаю то же самое. Тогда они станут свидетелями того, как его кайф достигнет апогея.

— Сегодня дежурит сеньор Тремонт, — говорит Мэри. — Мы весь урок только и делали, что обсуждали испанские танцы.

— Прекрасно. Насколько помню, в прошлом году он чуть не завалил Рива по испанскому, потому что тот написал экзаменационную работу по фильму «Три амигос», а Тремонт его ненавидит, — вертя в руках пузырек, говорю я. — Гм, я должна вам кое-что сказать.

— Что? Ты в порядке, Лилия? — спрашивает Мэри. — Пожалуйста, не переживай. Все будет в порядке.

— Не в этом дело, — отвечаю я и прикусываю губу. Знаю, я не обязана ничего им рассказывать об Алексе. Сейчас это уже не имеет значения. Но мне хочется быть честной с девочками. Как сказала Мэри, между нами не может быть секретов. Они имеют право знать. — Я разговаривала с Алексом. И кажется, вся эта тема с ним и моей сестрой — просто большое недоразумение.

У Мэри округляются глаза.

— Подожди. Ты серьезно?

— Но я видела их в машине, — возражает Кэт.

— Да, но ты видела, как он целовал мою сестру? Видела, чтобы они хоть что-то делали?

Кэт резко втягивает воздух.

— Нет, не думаю.

— Алекс клянется, что они никогда не встречались как парень и девушка. Может быть, это глупо, но я ему верю. — Я опускаю глаза. — Мне очень жаль.

Кэт отмахивается от моего извинения.

— Нельзя зацикливаться на прошлом. Сейчас наша очередь — моя и Мэри.

— К тому же с Алексом не произошло ничего такого ужасного, — добавляет Мэри. — Всего пара глупых шуток. — Она поворачивается ко мне. — Лилия, ты же по-прежнему с нами?

Я крепко сжимаю в руке пузырек с жидким экстази. Это правда. Мы лишь немного пошутили над Алексом. По сравнению с тем, что запланировано для Рива и Ренни. Эти двое уж точно заслуживают того, что их ждет.

— Определенно.

— Ну что ж, стервочки, — произносит Кэт, проводя руками по волосам. — Вот и все. Суперфинал. — Она поворачивается к Мэри. — Ты готова?

Мэри кивает.

— Не могу дождаться.

Она совсем не выглядит испуганной. Лишь взволнованной. Как и Кэт. А я и напугана, и взволнованна одновременно.

Сейчас я ощущаю себя ближе к Кэт и Мэри, чем к кому-либо из своих друзей. Мы втроем — команда. Между нами связь. Я ее чувствую. Так же как и силу. Нас объединили разговоры, упорный труд и розыгрыши, которые мы уже осуществили.

Я открываю входную дверь, и Мэри, радостно спрыгнув со ступенек, выходит и достает из-за кустов велосипед.

Кэт же задерживается.

— Вот еще что, — говорит она мне. — Когда будешь добавлять экстази в напиток Рива… сделай это по-быстрому и ничего не бойся. А потом вручи ему и иди танцевать.

— Хорошо, — киваю я.

Внезапно выражение лица Кэт меняется. Она сжимает губы и смотрит поверх моего плеча. Я разворачиваюсь и вижу Надю, которая стоит в ночной рубашке и со стаканом воды в руках.

— Ты почему не спишь? — Я убираю руки за спину и поворачиваюсь к Кэт, надеясь, что та придумает какое-нибудь оправдание. Но ее уже нет. С гулко бьющимся сердцем я снова разворачиваюсь к Наде.

— Что тут делала Кэт Дебрассио? — недоумевает Надя. Она высовывает голову за дверь и осматривает подъездную дорожку.

— Она… летом она встречалась с Алексом, — отвечаю я, сжимая в ладони пузырек. — И от кого-то услышала сплетню, что вы двое ночевали вместе. Она пришла тебя припугнуть.

Надя бледнеет.

— Но мы никогда…

— Знаю. Не переживай. Я все ей объяснила. Сказала, что ты никогда бы так не поступила. Надеюсь, она мне поверила.

Надя отходит от открытой двери, и я быстро ее захлопываю.

— Лилия! Что мне делать?

— Никому не говори, что она была здесь. Не стоит давать ей повод для встречи. Я могу защитить тебя в школе и дома, но не в состоянии следить за тобой круглосуточно. Так что держись от нее подальше. — Я строго смотрю на нее. — Хорошо?

Она кивает и тихо говорит:

— Спасибо, что вступилась за меня.

— Ты ведь моя сестра, — отвечаю я, отводя взгляд. — Конечно, я вступилась бы за тебя.

Надя порывисто подбегает ко мне и крепко обнимает, а потом убегает наверх, в свою комнату. Я запираю входную дверь и, с облегчением выдохнув, следую за ней.

Мое бальное платье висит на двери спальни. Я выставляю туфли и достаю клатч, который позаимствовала у мамы. Именно в нем я и прячу пузырек с жидким экстази. В маленьком атласном кармашке, предназначенном для помады.

После чего выключаю свет и забираюсь в кровать. Надеюсь, усну я быстро. Завтра будет важный день.

На моей кровати лежит ворох платьев. Все, которые я привезла с собой на остров Джар. Я уже примерила шесть, но ни одно из них не подходит для сегодняшнего вечера. Надеваю седьмое, кружевное белое платьице с кринолиновой юбкой, но оно выглядит по-детски, как огромный наряд для крестин. А мне хочется быть красивой. Достаточно красивой, чтобы самой стать королевой бала — если бы я только не была новенькой и никогда не уезжала отсюда.

Пока я перебираю одежду, мне неожиданно приходит в голову мысль: можно одолжить что-то у тети Бетт или, пока не поздно, сходить в тот модный бутик на Третьей улице в Уайт-Хейвен. Там продаются платья по триста долларов, но, уверена, мама согласилась бы, что оно стоит того. Стоит того, чтобы хорошо выглядеть. И не просто хорошо. Сегодня я должна выглядеть идеально. Хоть Эшлин и станет королевой бала, сегодня мой вечер.

А потом я нахожу его, под всем ворохом одежды. Я даже не помню, чтобы покупала этот наряд. Длинное, шифоновое, струящееся розовое платье на одно плечо. Я смотрю на этикетку. Оно из того модного бутика.

И тут меня осеняет — тетя Бетт. Я говорила ей, что собираюсь на танцы. Наверное, она решила удивить меня, поэтому купила платье и спрятала в шкафу, чтобы я его нашла. Я сейчас расплачусь!

Я снимаю с себя крестильный наряд и надеваю сюрприз от тети. Сама бы я никогда не выбрала такое платье. Надеюсь, я в него влезу. Оно такое стильное, необыкновенное и уж точно самое дорогое из всего моего гардероба. А на ощупь как сахарная вата.

Я медленно подхожу к зеркалу и смотрюсь в него, не узнавая себя. Оно такое красивое. И даже больше — идеальное.

Именно так я и хочу выглядеть сегодня, когда Рив получит по заслугам.

Я выбегаю из комнаты, чтобы поблагодарить тетю Бетт и показать, как идеально сидит на мне платье. В спальне ее нет, как и внизу, поэтому я направляюсь в студию. Я не заходила в эту комнату с самого приезда. Это тетино личное рабочее пространство, и она всегда закрывает дверь, когда не хочет, чтобы ее беспокоили. Сегодня же дверь слегка приоткрыта. Возможно, неумышленно. Может, в этом виноват ветер или что-то еще.

Не знаю, оставить волосы распущенными или уложить на одну сторону? Тетя Бетт подскажет. Мне не терпится поблагодарить ее и обнять.

— Тетя Бетт? — кричу я, поднимаясь по лестнице.

Стены чердака увешаны картинами. И множеством набросков. Иногда тетя Бетт перерисовывает одну сцену раз пятьдесят, пока она ей не удается.

Из-за покатой крыши мне приходится идти по центру, чтобы не стукнуться головой. В конце комнаты установлен мольберт. Тетя Бетт любит рисовать спиной к окну. Рядом с мольбертом стоит стол, на котором лежат кисти и выдавленные краски, напоминающие крошечные сверкающие лужицы. Я вижу ее ноги и слышу, как она касается кистью холста.

— Тетя Бетт!

Она выглядывает из-за холста и смотрит, как я кружусь.

— Ты такая красивая, Мэри.

— Спасибо. Мне так нравится это платье.

Тетя Бетт кивает и улыбается.

— Я рада, что теперь ты счастлива.

— Да, — отвечаю я. — Очень счастлива.